В поисках священного. Паломничество по святым землям - Рик Джароу

Он родился в швейцарских горах и в довольно юном возрасте посетил шоу одного провидца. Тот доставал из шляпы имена пришедших к нему людей и предсказывал им будущее. Вытащив карточку с именем Свами, он встал, подошел к столу, за которым сидел мальчишка, и сказал: «Я одно тебе скажу: очень скоро твоя жизнь резко изменится». Вскоре после этого будущий свами наткнулся на работы Парамахансы Йогананды. Прочитав их, он написал в Калькутту, где располагался ашрам, о том, как глубоко потрясло его это учение, и он чувствует, что должен узнать его из первых уст. Прошло еще немного времени, и он отправился в Индию, не взяв с собой ничего, кроме одежды и зонта, одолженного ему одним близким другом. Однако, добравшись до Индии, он отправил зонт по почте обратно. Тем временем его мать, обеспокоенная отъездом сына, написала письмо доктору Карлу Юнгу с просьбой помочь справиться с ситуацией. Юнг ответил, что ей не о чем беспокоиться – это естественная, временная фаза в развитии. Свами так и не вернулся…

Мы сидели до обеда. Ветер взъерошивал полевые цветы и травы, мы чувствовали себя в колыбели мирной гималайской стихии. Даже в периоды весенне-летнего таяния Гималаи сохраняли хладнокровное спокойствие. И это естественно, ведь горы эти были Шивой, пребывающим в медитативной позе.

– Все ритуалы принадлежат внешнему миру, – объяснял Свами. – Бог, пуджа и тому подобное… во внутреннем мире всегда тишина. Может, медитация и не подарит тебе сверхъестественного опыта, но она приведет тебя в состояние тотальной восприимчивости и открытости, в которых только и возможен поток интуиции. Где-то неделю назад сюда приходил мальчишка. Он был очень проницательным, его отец – служитель культа. Он сказал мне: «Свами, каждый пытается кем-то стать…» – Свами заглянул мне в глаза и продолжил, понизив тон: – И я говорю тебе: будь никем, отбрось все тела – физическое, астральное, каузальное, пока не останешься полностью один.

Позднее, уже в хижине, Свами спросил меня об академии Браджа. Я долго восхвалял этот очаг знания, построенный по образу и подобию платоновской академии, рассказывал о планах возрождения наследия Браджа, о воссоздании собраний древних рукописей и предметов искусства.

Свами залился звонким смехом.

– Стоит ли строить то, что так и норовит разрушиться? – Он долго, но совершенно беззлобно, смеялся. – Организация ведет к дезорганизации. Это не значит, что я против всего этого, но для йога любую внешнюю работу лучше совершать внутри. Шрипад Бабаджи – великий махатма. Он мог бы сидеть в какой-нибудь пещере. Ему нет нужды ни в каких академиях. Это просто его лила.

Солнце начинало исчезать за облаками, упираясь сквозь них в землю разноцветными лучами. Я посмотрел на этого удивительного человека с накинутой через плечо выцветшей оранжевой тканью. Он совершенно ничего не боялся. Он уверенно сидел на своей циновке и протяжно пел: «А-А-О-У-У-М-М-М», – его голос звучал так же, как колокол в одной из христианских школ Миссури. Я последовал его примеру и начал медитировать. Мысли рассеивались в этой тишине. Комнату наполняла энергия, формы внешнего мира исчезали одна за другой, оставляя после себя покой и безграничное пространство. Джнанананда редко использовал слово «медитация». Вместо этого он говорил о «пребывании в джнане», то есть в знании.

На следующее утро я рано проснулся. Вода в горах была ледяной. Я опрокинул на себя пару ведер, напевая при этом «Ананта Хари ОМ» так же, как напевал ее Свами после медитации прошлым вечером. Когда я направился к хижине Свами, солнце уже показалось из-за гор, и его лучи согревали холодный воздух и смягчали дуновение ветра. Он сидел в полной тишине, в джнане. Сквозь горный ветер проносились мелодичные птичьи голоса.

Я осмотрел комнату. Каждый предмет был на своем месте. На позолоченном потолке была нарисована большая янтра. На стенах, излучавших свет, висели изображения различных божеств. В дальнем углу стояло изображение бога Бхатры-Нараяны, чей храм был скрыт под снегами Бадринатха. Рядом было множество других картинок, по ним можно было узнать о генеалогии его гуру. Казалось, что в комнате выстроена настоящая трибуна для всех этих богов. На одной из стен висел коллаж из фотографий различных святых и садху. Некоторых я даже узнал – например, Шрипададжи и Ананду Майю Ма. Остальные были мне незнакомы. В углу, возле алтаря, горела масляная лампада, а прямо над ней с планки свисало благовоние, именуемое дхуп, и струйка ароматного дыма тянулась через застывшую в тишине комнату.

Ближе к полудню мы вместе ели паратхас (жареный хлеб) и пили чай. Из чашек поднимался душистый пар, и Свами показывал мне, как делать паратхас одной рукой, с проворством эльфа раскатывая тесто. Дым от масляной лампы смешался с запахом благовоний, паром из чашек и свежим воздухом. Снаружи доносились звуки пробуждающейся природы. Свами сидел, завернутый в шерстяное одеяло, и глаза его излучали свет.

Я удивился, увидев среди собрания изображений святых и мудрецов фотографию Саи Бабы. Свами рассказал, что во время паломничества на юг Индии он на пару дней останавливался в его ашраме. Баба подошел к нему и улыбнулся. «Это была не простая улыбка, – пояснил он. – Мой гуру улыбался мне точно так же. Больше никто не мог знать об этом». Он всучил мне адрес одного из управляющих ашрама и сказал, что он пригодится мне, когда я окажусь в тех краях.

Этим же утром мы спустились с гор, чтобы навестить семью, отец которой был болен. Свами быстро шагал по дорожкам. В правой руке он держал палку для ходьбы, прочно вонзая ее в землю при каждом шаге. По дороге он рассказал мне об одном святом сикхе, которому было сто двадцать пять лет, и Свами регулярно навещал его. В один из последних визитов разговор у них зашел о положении дел в современном мире, о неминуемо грядущих катастрофах. Свами думал о том, как спасти благочестивых людей и верных служителей. «Они будут спасены, – отвечал святой, – потому что у них ничего нет».

– А сегодня даже муж с женой стремятся завладеть друг другом, – продолжал Свами. – Изначально отношения были свободными. Мужчина видел в своей жене воплощение богини, и к другим женщинам относился точно так же. То же и с женщинами. В течение жизни человек становился целым. Ум пребывал в спокойствии. Внешние отношения между мужчиной и женщиной отражают внутренний брак и осознанность, Шива-Шакти. Эти отношения идеальны. Святой состоит в браке с самим Богом, и он делит свою жизнь с целым миром. Кто бы ни встречался на его пути, он знает – его послал Бог.

– Прошлой ночью, – помолчав, сказал Свами, – мне снился сон о тебе. Ты был за рулем автомобиля, одетый в белое. – Он засмеялся.

Я ему рассказывал о своем таксистском опыте, о пробках на дорогах, о том, как на углу Сто девятой улицы и Централ-парк Уэст весьма приличного вида пассажир приставил к моей голове пистолет. Свами все это показалось, скорее, смешным, чем серьезным. Он добавил, что в конце мне нужно было сказать ему: «Отлично, парень, но однажды тебе придется расплатиться этими же деньгами со мной». Свой сон Свами трактовал так, что работать можно и в западном мире, но при этом следует относиться к делу как к высшему служению. Он делал акцент на том, как важно мыслить в терминах служения. Я спросил его, как мне быть с заработком, а он ответил, что о деньгах беспокоится только тот, кто еще не обрел собственной силы.

Мы прибыли в большой дом, расположенный в пригороде Дхеры Дхуна. Вся семья собралась, чтобы выразить свое почтение Свами. Нас накормили и напоили, после чего мы прошли в гостиную, где нас ждал отставной армейский генерал. За долгое время болезни отца генерал увлекся духовными вопросами. На нем были коричневые слаксы и классическое поло. Напряженно сидя в кресле, он задавал Свами вопрос за вопросом. Он хотел знать, сколько нужно сидеть в одной позе, чтобы глубже войти в медитацию, и жадно сглотнул, когда Свами сказал, что требуется неподвижно сидеть не менее четырех часов – только тогда ум начинает успокаиваться.

– Сначала нам очень неуютно, – продолжал Свами, – так же, как человеку, вошедшему из света в темную комнату – он ничего не видит. Если у него хватает терпения, постепенно объекты в комнате, да и сама комната становятся видны. Нужно идти внутрь! Во время медитации забудь о своем теле, забудь обо всех телах!

– Помни, – обратился Свами к генералу, – сотворение происходит на стадии смерти. – Затем он посмотрел на меня и заговорил строгим тоном: – Чтобы войти в медитацию, нужно забыть о завтрашнем дне.

Затем Свами имел беседу с отцом генерала. Он сломал бедро и мог лежать только в одном положении. Старик был сильно слаб еще до падения, а сейчас почти не мог говорить. Тело его было истощено. На лбу, покрытом несколькими клочками седых волос, явно проступали вены. Тем не менее, он открыл глаза и сложил руки в намаскараме, приветствуя Свами. Свами провел с ним наедине около часа.