Мой сводный брат - Саманта Аллен

сторону. Я взвизгиваю и удираю от него. Кухня просторная, но мой сводный брат быстр и хитёр. Поэтому мы выплясываем вокруг прямоугольного стола, стоящего посередине, и пытаемся подловить друг друга на оплошности.

— Тебе нравится меня дразнить, Эльф. Похоже, ты мазохистка… Сделать тебе больно, м? — нахально интересуется брат, покручивая полотенце в правой руке.

Даже такой простой жест получается красивым и полным силы. Мускулы под смуглой кожей напрягаются и перекатываются, демонстрируя проработанные линии плеч.

Иисус, зачем ты наградил Пончика невиданным упорством и сделал из него красавца? Глядя на брата, я чувствую себя кошкой, бродящей вокруг чужой миски с кормом. Знаю, что ничего хорошего меня не ждёт, но всё равно тайком облизываюсь и желаю попробовать хотя бы крохотный кусочек.

— О, так ты у нас специалист в этой теме, барон фон Захер-Мазох?

— Какой ещё захер? У тебя слишком грязный язычок! — заявляет Джеймс и делает выпад в мою сторону.

Я отскакиваю назад, от души потешаясь над братом. Смеюсь так, что слёзы брызжут из глаз, теряю контроль над ситуацией. Зато коварный Пончик не теряет времени даром. Он не обходит стол, чтобы достать меня, а вскакивает на него и летит в мою сторону, словно коршун, взмахнув полотенцем. Я хватаю первое, что попалось под руку, швыряя снаряд в брата. Он уворачивается, но прицел его полотенца оказывается сбит. Он метит в меня, но промахивается, попав во что-то другое. Слышится звон. Что-то разбивается.

И я, чёрт побери, даже не могу понять, во что именно попал Джеймс. Потому что в воздух взметается белый порошок. Мука. Это разорвался снаряд, запущенный мной.

— Твою мать! — рычит Джеймс, чихая и отмахиваясь полотенцем. — Не могла швырнуть в меня что-то другое, Эльф? Посмотри, что ты натворила?

В носу у меня свербит гораздо меньше, чем у брата. Ведь Джеймс стоял ближе к лопнувшему бумажному пакету с мукой, чем я. Единственное, что приходит мне в голову, это потянуться в мощной вытяжке и включить её.

— Стой! — тянется к моему запястью Джеймс. — Сделаешь только хуже.

Но уже поздно. Мощным потоком воздуха муку взметает вверх. Чёрт побери, Джеймс оказывается прав. Я поспешно выключаю вытяжку. Но мука уже разлетелась по всей кухне!

— Хуже уже быть не может!

Мой голос звучит уверенно, но сама я с ужасом оглядываю кухню, хватаясь за волосы от ужаса. Как мы умудрились превратить идеальный порядок в этот свинарник?

— Вообще-то может… — Жду гнева сводного брата, но он двигает меня плечом в сторону и садится на корточки. — Чёрт…

Плечи его поникшие, он расстроено смотрит на что-то. Я заглядываю ему через плечо, видя осколки рамки и фотографию. Трое. Остин, Джеймс и его мама, умершая от рака. Джеймс бережно собирает осколки. Мне становится ужасно стыдно и неловко перед братом. Я несмело дотрагиваюсь до его плеча:

— Извини. Я не хотела. Это можно склеить?

Брат смотрит на меня взглядом, от которого внутри всё стынет, а по коже бегут мурашки. Я испуганно отступаю на пару шагов назад, прижимаясь к раковине спиной.

Джеймс сжимает глиняные осколки в кулаке с такой силой, что они врезаются в кожу.

— Склеить? Ты склеишь рамку, и что? Вернёшь всё, как было?! Ты ничего не сможешь… ни склеить, ни исправить. Ничего. Ясно?

Он заносит руку. Как для удара. Мне становится настолько страшно, что я прикрываю голову руками. Готовлюсь к тому, что он задаст мне первосортную трёпку. И на этот раз будет целиком и полностью прав, потому что я первая начала дразниться.

Слышится грохот. Я зажмуриваюсь ещё крепче. Звук быстрых решительных шагов. Тишина…

Я едва дышу. Делаю это через раз, опасаясь открыть глаза. Джеймса в кухне уже нет — это главное. Я осторожно открываю сначала один глаз, потом второй. Оборачиваюсь, глядя в раковину, где валяются осколки, на одном из них виднеются капли крови.

Потом я обвожу кухню медленным взглядом. Мне, чёрт побери, нужно прибрать всё это. Как можно быстрее… И надо что-то сделать с разбитой керамической рамкой. Я осторожно собираю осколки, понимая, что она сделана вручную из полимерной глины. Тонкая и изящная работа. Наверняка её делала мама Джеймса. А я уничтожила память о ней своей неуклюжестью.

Не знаю, за что хвататься — за уборку или за починку рамки. Но понимаю, что Джеймс прав. Как бы аккуратно я ни пыталась склеить разбитую рамку, останутся уродливые швы, а некоторые осколки настолько крошечные, что склеить их не получится.

Я всё испортила. К горлу подкатывает тошнота. Мне хочется плакать. Но стоять и размазывать слёзы — это не вариант. Всего на мгновение во мне мелькает слабая мыслишка — позвонить мисс Франческе и попросить её о помощи с уборкой. Мексиканка — добродушная женщина, видно, что она искренне любит семью Джеймса. Почему-то я уверена, что она не откажет. Но потом мне становится стыдно привлекать к помощи постороннего человека. Сама всё испортила? Самой и убирать. Поэтому я вытаскиваю на свет пылесос и начинаю убираться. Стараюсь делать всё быстро и точно. Но муку разнесло повсюду. Мне предстоят около двух часов утомительной уборки, а ведь надо ещё склеить рамку и как-то извиниться перед Джеймсом. Он заперся в своей комнате и не появляется с самого полудня. Наверняка обиделся на меня. И за дело, должна признаться. Я должна была вести себя осторожнее. Ведь Франческа чётко дала мне понять, что Джеймс был близок со своей мамой, а её скоропостижная смерть ударила по нему очень сильно. Дурында ты, Джо!

В голове теснятся множество мыслей. Где-то на закоулке мелькают мысли и о Тайлере. Ведь парня по какой-то причине замели в участок. Говорили что-то о залоге… Я очень мало знаю о нём, и хотела бы выяснить подробности — вытащит ли кто-нибудь дерзкого хулигана из-за решётки? Или он останется там? У Тайлера должна быть семья, друзья. Помогут ли они ему? Но если я брошусь узнавать всё о Тайлере через его знакомых, то не смогу загладить вину перед Джеймсом.

Нужно выбрать, в каком направлении двигаться. Колебания недолгие, а перевес значительный. Я выбираю сводного брата.

Как покажет время, я всегда буду выбирать его. Однажды это