Красные Орлы - Лариса Шубникова

Глаза сияли, сама она искрилась непонятным чем-то. Все ее существо стремилось к этому чернявому в свитере. Мишка сразу вспомнил о матери. Вот и она, так же отца встречала. Так же сияла. Глаза такие же были…

И вот сию минуту понял Волохов, что отдал бы все, включая свою жизнь, лишь бы Машка посмотрела на него вот такими глазами. Хотя бы раз!

– Юра, здравствуй. – Столько нежности в голосе, аж страшно!

А тот что? Стоит, плечи руками растирает и улыбается, как Мишкин отец, при виде матери. Рад увидеть снова это обожание в ее глазах, слепое, ненормальное.

– Я проездом. Тебе Настя передала, да? Хорошо, что ты смогла подойти к поезду. Ну, как ты? Похорошела, смотрю. У меня пять минут. Послушай, дай мне все же свой новый номер. Глупо как-то не общаться после стольких лет, согласись.

Машка подошла ближе к нему, руки ее уж было взметнулись обнять, прижать к себе дорогого человека, а тут объявили, что поезд отправляется.

– Юра, запиши мой телефон, – и рот открыла, чтобы диктовать.

А вот тут Мишка подорвался! Он подскочил к Маше и накинул ладонь на ее рот. Да, глупо, по-детски, но иногда простейший вариант, самый лучший.

– Вот что, гость, вали отсюда. Появишься здесь еще раз, пожалеешь.

Юра отшатнулся, а Машка скинула руку Волохова с себя.

– Ты что делаешь?! – и уже Юрке, – Юра, не слушай ты его! Записывай!

Мишка снова ладонь ей на рот.

– Второй раз повторять не стану.

И Юра понял, что правда, не станет.

– Девушку отпусти, – вроде правильно сказал, но как-то не слишком уверенно.

Машка укусила ладонь Волохова. Он дернулся, а Машка закричала:

– Юра, запиши!

Юрка, поняв, что Маше ничего такого, вроде, не угрожает, пошел к поезду.

Заскочил на ходу и рукой взмахнул. Вроде должен был на Машу любоваться, а смотрел на Волохова, да не просто так, а с некоторым испугом.

– Юра! – Машка дернулась было за поездом бежать, но Мишка не дал, схватил за руку.

– Отпусти! Отпусти меня! Урод! – Он не отпустил, дернул к себе и обнял, сжал ручищами, прижал к себе. – Ненавижу тебя! Ненавижу!

Сорвалась в громкий плачь, забилась в руках Волохова, потом поняла, что поезд ушел и начала оседать на перрон. Мишка не дал ей упасть, подхватил на руки и понес к машине.

Усадил на переднее сиденье, прикрыл своей ветровкой. Потом за руль и домой. Ехали молча. Маша не плакала, не металась. Просто свернулась калачиком и в окно смотрела. А Мишке хоть вой!

Где-то недалеко от Красных Орлов не выдержал Волохов, тормознул на обочине рядом с полем и выскочил вон. Походил туда-сюда, провздыхался. Присел на капот, задумался и не услышал, как Маша открыла дверцу и подошла к нему тихо.

– Миш, спасибо. Спасибо тебе большое. Как хорошо, что ты рядом был и не дал мне сделать глупость.

Мишка и сорвался с капота, с трудом удержал равновесие, но на ногах устоял. Очешуеть! Вот только что, билась раненой птицей, от любви полыхала, а тут слова такие. Так эта….чё…можно уже радоваться? Или как… или где? Вот именно это и крутилось в голове бесконечно изумленного Мишани.

– Заноза, блин! Ты меня до инфаркта доведешь! Это сейчас что такое было? И на перроне?

Машка печально так на него взглянула и голову опустила:

– Личная причина.

– Это я уже понял. А что происходит, ну ни фига не ясно. То ты кусаешься и рвешься, то спасибо говоришь. Вот что, Маня, либо рассказываешь как на духу, либо … Не, только один вариант! Говори! – и грозно так навис, насупился.

– Тебе это зачем, Миш? Ты извини, что я так с тобой. Забудь, ладно? – на капот присела и закуталась в Мишкину ветровку.

– И не подумаю. Машка, ты, конечно, можешь и мне сейчас устроить цирк, но я точно тебе говорю, пока не расскажешь, я с места не двинусь и тебя не пущу. Будем в чистом поле ночевать.

– Лично я не против, только есть хочется.

Мишка на секунду подумал, что влюбился в сумасшедшую. Какая еда? Тут трагедия и драма, а она про еду.

– Я жду, – присел на капот рядом с Занозой и приготовился к рассказу.

– Давай домой поедем, а? Я замерзла и чаю хочу. У меня дома есть колбаска вкусная и сырок. Сейчас бутербродов наделаем горячих. Хлебушек мы с Леной такой беленький взяли на усадьбе. Поедем, Миш.

Волохов сделал глаза по плошке, но не отказал, правда, обещание взял с Маши, что все расскажет. Она согласилась и помчались. Минут через пятнадцать уже сидели у Маруси. Она переоделась – джинсы и худи – и на кухне вертелась. А Мишка сидел в гостиной за столом и смотрел в одну точку.

Это точно с ним происходит? Это точно он, Михаил Андреевич Волохов, глава управы села Красные Орлы? В один день понять, что влюбился, тут же почувствовать разбитое сердце, а спустя половину часа узнать, что все не так уж и безнадежно. Но это еще не точно…. Выпить бы! Мишка тоскливо огляделся в поисках бутылки, разумеется, ничего не нашел и стал ждать Машу и обещанные бутерброды. Забавно, что при мысли о них, он понял, что и сам проголодался. Экая хрень! Машкино безумие заразно?

Вот и горячий чай на столе, и огромное блюдо с бутерами. Смачно зашли. Мишка и Машка, как два оголодавших пса, смели половину в минуту. Запили чайком, и Мишка выжидательно уставился на Занозу.

– Обещала, значит расскажу. Только ты не припоминай мне все это слишком часто, ладно? – выдала Маруся.

– Я подумаю.

– Ну, если так хочется в чужие проблемы вникать, тогда слушай, – и рассказала все: про женатого Юру, про ненормальную свою любовь. Особенно долго говорила о том, что хочет и старается от этого избавиться, а выходит паскудно.

– Ты и сам видел. Я телефон сменила, уехала, а все равно настигло. Миш, я симку сменю и совсем контакты прежние отрублю. Если бы не подруга моя, я бы и не узнала, что едет он.

Знала бы Машка, что режет сейчас Мишку по живому, может, и не была бы так откровенна в описании чувств своих. Волохов едва зубами не скрежетал, но держался, понимая, что Машке нужна сейчас помощь, а вовсе не рык ревнивого босса.

– Вариант интересный, но бесполезный.

– В каком смысле? Нет, ты не прав. Я уже потихоньку отходить начала.

– Да видел я, как ты «отошла», Машка. – Ответить ей нечего было, она и голову опустила, в чашку пустую смотрела. – Сама же сказала, что паскудно выходит.

– Ничего другого я не придумала.

– Не то придумала, Маш.

Она засопела обиженно:

– Умный, да? Тогда скажи, что делать? И не фиг тут выпендриваться и критиковать с важным видом.

– О, привет, Заноза. А я сижу, думаю, куда это девочка моя смелая подевалась?

Машка даже поперхнулась! «Девочка моя смелая»?

– Вот не поняла сейчас.