Собрание сочинений в 2-х томах. Т.I : Стиховорения и поэмы - Арсений Несмелов

СНЫ

За то, что ты еще не научилосьПокою озаряющей любви,О, погружайся, сердце-Наутилус,К таинственному острову плыви!

Ни возгласов, ни музыки, ни чаек.Лишь крест окна, лишь, точная всегда,Секунду погруженья отмечаетСеребряно-лучистая звезда.

И тонет мир… Светящийся, туманный,Как облако, всплывает надо мной.Последний всплеск, последняя команда —Я в вашей власти, капитан Немо!

Как сладко жить блужданьями ночными,Как сладко знать, что есть бесценный кладНочных путей, что утро не отнимет,Не опрокинет выплаканных клятв!

Что даже если сердце отреклось бы —Назавтра, в те же самые часы,Как рыбий глаз, засветит папиросаИ двигателем застучат часы.

К окну прихлынет сумрак синеглазый,Заплещет шторы пробужденный ласт,И капитан в скафандре водолазаПриблизится и руку мне подаст!

ВЕРОНАЛ

Ступив, ступает маятник,Как старец в мягких туфлях:Убегался — умаялся —Рукой за сердце — рухнет.

Комар ослепший кружится,Тончайший писк закапал.Серебряною лужицейЛуна ложится на пол.

И чтобы выместь, вытолкнутьТуманность лунной пыли,Обмахивают притолкуЛучом автомобили,

И луч, как некий радиус,Промчит дугу и сгинет,И, засыпая, радуюсьЕго визитам синим.

Но вот и гостя синегоВстречает дрема суше,Зачеркивая минимумДуши: глаза и уши.

Еще мгновенье менее,Не миг — его осколок,И ты, Исчезновение,Задернешь синий полог

ПАМЯТЬ[128]

Тревожат память городовПолузабытые названья:Пржемышль, Казимерж, Развадов,Бои на Висле и на Сане…

Не там ли, с сумкой полевойС еще не выгоревшим блеском,Бродил я, юный и живой,По пахотам и перелескам?

И отзвук в сердце не умолкТех дней, когда с отвагой дерзкойОдиннадцатый гренадерскийШел в бой фанагорийский полк! —

И я кричал и цепи велВ просторах грозных, беспредельных,А далеко белел костел,Весь в круглых облачках шрапнельных…

И после дымный был бивак,Костры пожарищами тлели,И сон, отдохновенья мрак,Души касался еле-еле.

И сколько раз, томясь без сна,Я думал, скрытый тяжкой мглою,Что ты, последняя война,Грозой промчишься над землею.

Отгромыхает краткий гром,Чтоб никогда не рявкать больше,И небо в блеске голубомНад горестной почиет Польшей.

Не уцелеем только мы —Раздавит первых взрыв великий!..И утвердительно из тьмыМигали пушечные блики.

Предчувствия и разум наш,Догадки ваши вздорней сплетни:Живет же этот карандашВ руке пятидесятилетней!

Я не под маленьким холмом,Где на кресте исчезло имя,И более ужасный громУже хохочет над другими!

Скрежещет гусеничный ходТяжелой танковой колонны,И глушит, как и в давний год,И возглас мужества, и стоны!

27 АВГУСТА 1914 ГОДА[129]

Медная, лихая музыка играла,Свеян трубачами, женский плач умолк.С воинской платформы Брестского вокзалаПровожают в Польшу Фанагорийский полк!

Офицеры стройны, ушки на макушке,Гренадеры ладны, точно юнкера…Классные вагоны, красные теплушки,Машущие руки, громкое ура.

Дрогнули вагоны, лязгают цепями,Ринулся на запад первый эшелон.Желтые погоны, суворовское знамя,В предвкушеньи славы каждое чело!

Улетели, скрылись. Точечкой мелькает,Исчезает, гаснет красный огонек…Ах, душа пустая, ах, тоска какая,Возвратишься ль снова, дорогой дружок!

Над Москвой печальной ночь легла сурово,Над Москвой усталой сон и тишина.Комкают подушки завтрашние вдовы,Голосом покорным говорят: «Война!»

ПОДАРОК

Я сидел в окопе. Шлык башлычныйНад землей замерзшею торчал.Где-то пушка взъахивала зычноИ лениво пулемет стучал.

И рвануло близко за окопом,Полыхнуло, озарив поля.Вместе с гулом, грохотом и топомНа меня посыпалась земля.

Я увидел, от метели колкойОтряхаясь, отерев лицо,Что к моим ногам упала елка —Вырванное с корнем деревцо.

Ухмыляясь: «Вот и мне подарок!Принесу в землянку; что ж, постойВ изголовьи, чтобы сон был ярок,Чтобы пахло хвоей под землей».

И пополз до черного оврага,Удивляясь, глупый человек,Почему как будто каплет влагаС елочки на пальцы и на снег.

И принес. И память мне не лгунья,Выдумкой стишок не назови:Оказалась елочка-летуньяВ теплой человеческой крови!

Взял тогда Евангелье я с полки,Как защиту… ужас душу грыз!И сияли капельки на елке,Красные, как спелый барбарис.

СОЛДАТСКАЯ ПЕСНЯ

Шла на позицию рота солдат,Аэропланы над нею парят.Бомбу один из них метко кидалИ в середину отряда попал.

Недалеко же ты, рота, ушла —Вся до единого тут полегла!Полголовы потерял капитан,Мертв барабанщик, но цел барабан.

Встал капитан — окровавленный встал! —И барабанщику встать приказал.Поднял командою, точно в бою,Мертвый он мертвую роту свою!

И через поля кровавую топьПод барабана зловещую дробьТронулась рота в неведомый край,Где обещают священники рай.

Строго, примерно равненье рядов…Тот без руки, а другой — безголов,А для безногих и многих иныхРужья скрестили товарищи их.

Долго до рая, пожалуй, идти —Нет на двухверстке такого пути;Впрочем, без карты известен маршрут, —Тысячи воинов к раю бредут!

Скачут верхами, на танках гремят,Аэропланы туда же летят,И салютует мертвец мертвецу,Лихо эфес поднимая к лицу.

Вот и чертоги, что строились встарь,Вот у ворот и согбенный ключарь.Старцы-подвижники, посторонись, —Сабли берут офицеры подвысь.

И рапортует запекшимся ртом:«Умерли честно в труде боевом!»

ЭПИЗОД

След оставляя пенный,Резво умчалась мина.Сломанный, как игрушка,Крейсер пошел ко дну.

Выплыла на поверхностьСерая субмаринаИ рассекает гордоМаленькую волну.

Стих, успокоен глубью,Водоворот воронки.Море разжало скулыСиних глубин своих.

Грозно всплывают трупы,Жалко плывут обломки,Яростные акулыПлещутся между них.

Гибель врага лихогоСердцу всегда любезна:Нет состраданью места —Участь одна у всех!..

Радуются матросы,И на спине железнойРыбы железной этой —Шутки, гармошка, смех.

Но загудел пропеллер —Мчится стальная птица,Бомба назревшей каплейВ лапе ее висит.

Лодка ушла в пучинуИ под водой таится,Кружит над нею птица,Хищную тень следит.

Бомба гремит за бомбой;Словно киты, фонтаныАлчно они вздымают,Роют и глубь, и дно…

Ранена субмарина,И из разверстой раныРадужное всплываетМасляное пятно.

Море пустынно. ВолныХодят неспешным ходом,Чайки, свистя крылами,Стонут со всех сторон…

Кто-то светловолосыйТихо идет по водам,Траурен на зеленомБелый Его хитон.

В ЗАТОНУВШЕЙ СУБМАРИНЕ[130]