Счастливая земля - Лукаш Орбитовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нам надо стать тверже, – сказала Майя. – Слишком много сладости.
Он попробовал вырвать у нее ложку. Она оказалась слишком сильна. Сбросил обе тарелки. Девушка пригвоздила его к полу. Клацала красными зубами. Он не мог освободиться.
37
Доктор Элсе сказала, что по новому закону пациента можно держать в больнице против его воли, если он не желает лечиться дома. Пообещала, что Майя получит хороший уход, и оставила их вдвоем.
– Я буду приходить каждый день, – пообещал Бартек.
Стены были кремовые, окно выходило на сад. Телевизор работал без звука. На тумбочке стояли книжки, морской пейзаж висел в раме светлого дерева. Майя лежала на мягкой подушке. Из-под одеяла тянулись ремни, прикрепленные к железным проушинам.
– Мы пройдем через это. – Он поставил цветы в вазу. – Может быть, почитать тебе что-нибудь?
Она молчала. Не знал даже, замечает ли она его присутствие вообще. Сидел до вечера с наушником от телефона в одном ухе. Настали сумерки. Его стало смаривать, он поцеловал ее в лоб и вышел, чувствуя облегчение. Ему показалось, что слышит ее пение из-за двери.
Больничный радиоузел передавал какую-то программу по-датски. По коридору плелась анорексичка в халате с капюшоном. Он испугался, что это смерть идет за его девушкой.
38
Бартек сдержал слово. Приходил к Майе каждый день после работы. Менял цветы в вазе, читал книги, они вместе смотрели телевизор. Иногда девушка была сонной, иногда радовалась при виде его, тогда они разговаривали. Он рассказывал, чем они займутся, когда она сможет выходить. Как-то раз упомянул, что хотел бы увидеть Грецию. Перед тем как погасить свет, целовал ее в лоб. Домой возвращался на метро. Садился в самой голове первого вагона с автопилотом и смотрел, как поезд ныряет глубоко в скалы.
У себя ел обильный ужин. Заметил, что прибавил пару килограммов. Ложился поздно, за ночь несколько раз просыпался и всегда шел на работу невыспавшимся. Избегал Мортена Рынке-Блинди.
Осознал, что не ждет уик-эндов, как остальные. В субботу, если была хорошая погода, они с Майей выходили в сад и сидели среди больных. Держались за руки. Доктор Элсе сказала, что мало кто способен к такому самопожертвованию. Раз в месяц ездил в командировки. Оплачивал пребывание в отеле до воскресенья и не выходил из номера.
Через два месяца понял, что недоделки по работе – отложенные письма, проекты, которые не успел прочитать, – скопились в гору, способную засыпать и его, и ее. Он принес лэптоп в больницу, но Майя требовала слишком много времени. Он извинился и сказал, что пару недель будет приходить пореже, пока не разгребет завалы.
39
Бартек встретил Хелле на Фальконер Алле. Она постройнела и помолодела. Они присели в кафе близ торгового центра. Спросила, как у него дела. Он не знал, что ответить.
– Я слышала. О тебе много говорят. – Она улыбнулась. – Действительно, достойно уважения.
– А ты как?
– Как всегда. Живу как-то. Главное, не поддаваться воспоминаниям. Но, знаешь, у меня есть некоторые перемены. Я бросила работу.
– Очередную, – засмеялся Бартек.
– Ты выглядишь очень подавленным. Я теперь работаю на себя. Открыла фотостудию. И радость, и работа. Теперь понимаю, как мучилась раньше. Езжу верхом и думаю о параплане. Пробовал когда-нибудь? А стоит. Там, наверху, легко обо всем забыть.
– Меня все устраивает.
– Ты совсем не изменился. Сколько уже прошло?
– Сколько-то прошло.
– Я ждала этой минуты. Когда эмоции утихнут и мы сможем так просто посидеть, приятно пообщаться. Ты спешишь? Взять тебе вина? – Он покачал головой. – У меня есть идея. Может, зайдешь ко мне сегодня вечером? Ничего ведь не случится. Посидим, поговорим. Я купила слишком много еды. Знаю я тебя, опять всякую ерунду по забегаловкам лопаешь.
Какое-то время колебался, потом все же согласился. Расстались у метро. Бартек помчался к Майе, в этот вечер сонной и равнодушной. Выслушал несколько слов на языке, которого не понимал.
Вечером искупался и натянул самые простые джинсы. Взял две бутылки мерло. Окна Хелле выходили на улицу. В них трепетали свечи. Бартек кружил по Фальконер Алле. Выключил мобильник и пошел домой.
40
– Давно тебя не было.
Майя выглядела значительно лучше. Ела йогурт. Бартек не знал, что сказать. Был уверен, что на прошлой неделе навестил ее один, может быть, два раза. Уселся рядом, на скамейке. Пациенты играли в бадминтон, другие ложились в тени деревьев и смотрели фильмы на планшетах или лэптопах.
– Пытаюсь как-то все упорядочить. Тяжело дается.
– Как-то у меня не получается быть тебе благодарной.
– Я ведь не прошу тебя о благодарности!
– Я знаю, что должна. Только не умею. Оставь меня. Мне это не нужно.
– Попробуй поверить, что я делаю это для себя.
– Тогда почини сам себя!
– Слушай, я потихоньку все подготавливаю. Поговорю с Элсе и думаю, что скоро тебя будут на выходные отпускать домой. А что, если пригласить твою маму? И братьев?
– Они не должны видеть меня такой.
– Почему? Болезнь это не стыд.
– В каком мире ты живешь, Бартек?
Она положила ему голову на колени. Одинокий пациент пробовал вырвать старое дерево с сучковатым стволом. Чайки сидели на балконах. Радиоузел транслировал спокойные мелодии. Майя сказала, что передают их только по часу в день. Тени складывались в бычьи рога.
41
Бартек открыл прелести спокойной жизни и начал улыбаться про себя. Возвращаясь с работы, заглядывал в прокат DVD и брал на вечер один фильм. Обычно остросюжетный, комедию или хоррор. Потом заказывал еду по телефону.
Попробовал вернуться к книгам, но чтение его утомляло. Засыпал над книгой, просыпался среди ночи и не мог потом уснуть. Весь следующий день был разбитым. Скачал несколько аудиокниг. Слушать любимых авторов так ему понравилось, что он полностью отключался, влетал под велосипеды и машины. Бывал на камерных концертах, откуда возвращался на такси. Пару раз видел Хелле.
Открыл аккаунт на плейстейшен. Приличные игры можно было купить за пятьдесят крон, при условии, что они были прошлогодними или старше. Ему много нужно было наверстать. Он надевал большие наушники и погружался в чужие миры. Стрелял. Участвовал в гонках. Рубил топором. Потом попробовал свои силы в онлайн-бою. Другие, неизвестные ему люди ухлопали его за пару минут. Это его устыдило. Он никогда не любил сеть. Слишком много незнакомых, слишком много одинаковых песен.
Он начал уставать от Копенгагена – постепенно, но мучительно. Улицы были слишком похожими друг на друга. Высокие окна, крепкие двери – кто знает, что творилось за ними? Он вспоминал города, в которых жил, и задумывался, не пора ли сменить место жительства. Мир очень велик. «Но, с другой стороны, я не становлюсь моложе», – думал он. Переехать означало лишь отложить неизбежное. Ему пришлось бы найти какой-то ответ, а он даже не знал нужного вопроса. Для начала он решил размяться. Заказал авиабилет в Польшу. Заранее, недорого.
Несколько раз в одиночестве выбирался в город и присматривался к развлекающейся молодежи. Облака марихуаны, карлсберг, девушки с экстази в глазах, парни в подвернутых до колена штанах. Целовались, терлись мокрыми телами о тела. Он спускался за ними в клубы, качался там, но не танцевал. Потом дома пытался воссоздать, домыслить историю этих людей. Заходил на неизвестные блоги, в профили, искал знакомые лица. Смотрел записи с онлайн-камер и читал комментарии под ними.
Попробовал восстановить контакт с Мортеном, однако Мортен погрузился в работу. Может, было бы легче, если бы Бартек курил. Они лишь иногда обменивались парой слов. Оба не вспоминали о Майе.
42
Бартек собрал вещи за день до вылета. Проснулся на рассвете и нервно кружил по квартире. Поглядывал на часы. Присел к компьютеру, посмотрел телевизор, поскачивал демоверсии и проверил, работают ли они. Лишь только включил мобильник, как он тотчас зазвонил. Номер он не узнал, голос доктора Элсе казался чужим.
43
Больницу окружили полицейские в темно-синих мундирах. Стояли три фургончика. Сбегались зеваки и репортеры, и Бартек не попал бы внутрь, если бы не Элсе.
Она выбежала ему навстречу.
