Тяжесть венца - Симона Вилар

«А ведь может статься, что это перст судьбы», – подумал он, вспомнив, как Джон Дайтон сказал: «Если Анна Невиль умрет…» Да, тогда ему незачем будет связывать себя браком с непредсказуемой и своенравной женщиной. Он сможет найти куда более покладистую и покорную супругу, которая нарожает ему кучу детей.

«Но как же Мидлхем, Рочестер, Уэнслидейл, Шериф-Хаттон? Все эти земельные угодья, лежащие среди моих земель и способные сделать меня самым богатым лендлордом королевства? А слава Уорвика, так долго осенявшая Кларенса, даря ему любовь народа и популярность, с которой ничего не могли поделать ни я, ни сам король? К тому же Анна мне и впрямь нравится».

До него донесся всплеск, затем раздался отчаянный крик Анны.

– Силы Господни!

Он поскакал по проложенной через болота гати, свернул в ольшаник, пересек заводь, двигаясь тем же путем, что и Анна. Его иноходец взволнованно ржал, прыгая через рытвины, врезаясь грудью в заросли камыша.

Когда Ричард подъехал, Анне почти удалось вывести Миража на пригорок, но он снова поскользнулся и почти по брюхо ушел задними ногами в покрытую одеялом ряски топь. Анна вновь закричала, стала понукать иноходца. Мираж ржал и бился, пытаясь опереться передними ногами на кочки, но они одна за другой погружались в болотную жижу.

Ричард спрыгнул с коня, ухватился за ствол тонкой осины и, нагнув его, двинулся к цепляющейся изо всех сил за гриву Миража Анне. Проваливаясь в топь выше голенищ сапог, он сделал шаг, другой, не решаясь подойти ближе из-за судорожных движений бьющегося иноходца.

– Руку! – закричал он, наклоняясь вперед. – Прыгай с коня! Прыгай и хватайся за мою руку!

С широко открытыми глазами, не отпуская гривы, Анна трясла толовой.

– Прыгай, говорю тебе! Он погибнет, и ты вместе с ним!

– Нет!

– Дура! Прыгай!

Наконец она разжала мертвую хватку пальцев и рванулась вперед, прямо в болотную жижу, и сейчас же провалилась до бедер. Ричард поймал ее и выволок на твердую землю. Анна тяжело дышала, ее била дрожь. Наконец она оглянулась.

– А Мираж?

Ричард взглянул на нее с бешенством.

– Не я загнал его в трясину!

Анна едва не бросилась назад.

– Мираж!

После того как она спрыгнула с седла, иноходец сумел повернуться и теперь, прижав уши, смотрел в их сторону, издавая время от времени жалобное ржание, словно смирившись с неизбежным.

Анна всхлипнула. Расширенные, налившиеся кровью глаза коня смотрели на людей с невыразимым ужасом. Внезапно Анна повернулась.

– Я так не могу. Ричард, что можно сделать?

– Мы даже не можем его пристрелить, чтобы избавить от мучений…

Голос его звучал сухо, но спокойно. Он с сожалением смотрел на погибающее животное.

Анна бросилась к зарослям кривых берез и ольхи и принялась ломать ветви, обдирая в кровь руки.

– Что вы делаете?

– Я не могу безучастно смотреть, как он гибнет по моей вине. Я попытаюсь…

«Дьявол! В этой душе нет и тени смирения! Чтобы смириться, ей надо расшибить лоб о стену».

Ричард грубо оттолкнул ее, выхватил кинжал и стал рубить тонкие стволы деревьев.

– Подведите моего коня!

Анна бегом кинулась выполнять приказ. О, если бы она всегда так ему повиновалась!

Увидев приближающегося с охапкой сучьев человека, Мираж вновь начал метаться и, лишь когда Ричард прикрикнул на него, приутих, испуганно прижимая уши и всхрапывая. Ричард бросил на колышущуюся топь срезанные деревца, образовав какое-то подобие хрупкого настила, и, осторожно ступая, стал приближаться к наполовину погрузившемуся в трясину коню. Анна, держа под уздцы жеребца герцога, встала у самой кромки островка.

Ричарду наконец удалось подхватить длинный повод Миража, и он жестом попросил Анну подать ему повод его коня. Намотав его на руку, он велел Анне сесть в седло. Та повиновалась, поняв, что от нее требуется.

– Моли Господа, чтобы ремень выдержал, – пробормотал Ричард сквозь зубы.

Анна, направляя нормандского жеребца герцога коленями и корпусом, постепенно развернула его и, дав шенкеля, заставила двинуться прочь от топи. Конь недоуменно ржал и рвался.

Ричард, вцепившись в повод Миража, пятился, увлекаемый в свою очередь другим конем. На висках у него от напряжения вздулись вены, сучья под ногами уходили в илистую грязь. Он сделал шаг, другой. Голова Миража запрокинулась, он скалился и хрипел.

«Если ему не удастся вытащить из трясины передние ноги, мы не сможем ему помочь», – думал Ричард, уже почти не веря, что из его затеи что-нибудь выйдет.

Анна понукала коня герцога, пока тот наконец не прянул вперед. Ричард вскрикнул и чуть не упал, но Мираж вырвал передние ноги и, подавшись всем телом, обрушил копыта на гать. Ричард оказался на суше, а Мираж, вздымая илистые фонтаны и ломая тонкие деревца настила, вздыбился, словно бронзовое изваяние, рванулся еще раз и, весь покрытый грязью и зеленью ряски, оказался на суше.

Ричард устало опустился на землю и обхватил колени. Теперь его левое плечо стало казаться еще выше, чем обычно. Стащив размокшие перчатки, он обнаружил, что запястья исполосованы багровыми вздутыми рубцами. Мышцы рук и спины нестерпимо ныли. Он слышал, как Анна ласково успокаивает все еще дрожащего и фыркающего иноходца. Наконец она подошла к Ричарду. Роскошный бархат ее платья, казалось, изменил цвет, а длинный шлейф висел лохмотьями.

– Милорд… Ваша светлость…

Она опустилась на землю рядом с ним. И внезапно, прежде чем он опомнился, Анна поймала и поцеловала его мокрую руку.

Глостер взглянул на нее с недоумением и еле сдержал себя, чтобы не расхохотаться.

– Кровь Христова! Леди Анна! Сначала вы отвесили мне оплеуху, а теперь руки целуете!

Анна на мгновение растерялась. Потом осторожно потрогала свою скулу, висок.

– Но ведь и вы меня ударили, милорд Глостер. Это как-то не вяжется с честью рыцаря, носящего цепь и шпоры. А потом… Я была слишком зла. Теперь же примите мою сердечную благодарность. Вы спасли мне жизнь…

Ричард криво усмехнулся.

– Это что… Я еще и коня вашего спас.

Губы Анны тронула легкая улыбка.

– Разумеется, и коня. Благодарю вас, Дик. Ни один человек не сделал столько для меня в это тяжелое время. Для меня и для Кэт. Моя дочь жива и со мной – тоже благодаря вам. Признаюсь, были дни, когда я ненавидела вас, но, Господь свидетель, ни в одном человеке я еще так не ошибалась.

В ее голосе звучала нежность.

Ричард отвел взгляд. Было удивительно тихо, лишь в отдалении пробовали голоса лягушки. Над болотами висело душно-белесое марево, словно перед грозой. Дальние холмы подернулись сероватой дымкой.

«Пора», – решил Ричард.

В его голове пестрой кавалькадой промелькнули давно заготовленные для этого случая фразы, но он не стал их произносить. Сказал просто: