Осторожно, яд! - Джорджетт Хейер

– Кто, черт возьми? – Гай в изумлении уставился на Рамболда.

– Понятия не имею. Но на вашем месте я бы не терзался беспочвенными подозрениями в отношении родственников, а успокоил себя мыслью, что преступление совершил кто-то чужой.

– А вот я бы предпочла выяснить этот вопрос до конца, – продолжала упорствовать Стелла.

Рамболд с улыбкой посмотрел на девушку.

– Верный признак, что вы на самом деле не верите в виновность матери и брата.

– В жизни ничего подобного не слышала! – возмутилась мисс Мэтьюс. – Как, мистер Рамболд, вы уже уходите? Даже чай не допили!

– Вероятно, он намеревается подкрепиться в другом месте, – предположил Рэндол. – И, честно говоря, я его не виню. – Он бросил многозначительный взгляд в сторону скудно сервированного столика с выпечкой. – Чайные церемонии, которые устраивает тетя Харриет, проникнуты благочестивым духом Великого поста, и лишь избранным утонченным натурам дано оценить их по достоинству.

Стелла сдавленно хихикнула, и даже миссис Мэтьюс не сдержалась и закусила губу, чтобы не рассмеяться. Харриет резко выпрямила спину и обрушилась на племянника с гневной тирадой:

– А тебя, Рэндол, я на чай не приглашала, как и мистера Рамболда. Впрочем, его-то я всегда рада видеть, и, надеюсь, он об этом знает. Но если его не устраивает мой чай…

– Что вы, что вы. Чай изумительный! Благодарю, – заторопился Рамболд исправить положение. – Вы же знаете, мисс Мэтьюс, как я обожаю ваши булочки. Всегда упрекаю жену, что у нее такие вкусные не получаются. Ну а теперь прошу не беспокоиться, провожать меня не надо, я сам найду дорогу.

Повинуясь многозначительному взгляду матери, Гай поставил на стол тарелку и встал с места. Рэндол тоже поднялся из-за стола.

– Не упускай возможности полакомиться последним куском пирога, – обратился он к кузену. – Ведь тебе предстоит здесь и ужинать. Я сам провожу мистера Рамболда. – Рэндол подошел к двери и открыл ее, пропуская мистера Рамболда вперед.

– Не стоило утруждаться, – обратился Рамболд к Рэндолу, забирая шляпу со столика в прихожей.

– Что вы, с радостью вас провожу, – заверил Рэндол. – При общении с моей родней необходимо делать частые перерывы.

– Зачем же вы приходите сюда, если испытываете к родственникам не самые теплые чувства? – удивился мистер Рамболд, и в его голосе слышался упрек. – Простите за откровенность, но ваше присутствие не способствует установлению мира в семье.

– Разумеется. Однако вам не кажется, что этим людям нужен объект, на который можно выплеснуть скопившиеся эмоции, – пояснил Рэндол самым любезным тоном. – Как вы, должно быть, заметили, нервы у них изрядно расшатались.

– Ситуация чрезвычайная и в высшей степени неприятная, – с серьезным видом заметил Рамболд.

Рэндол вышел вместе с ним из дома.

– О да, в высшей степени! – согласился он. – Во время коронерского следствия выяснилось что-нибудь представляющее интерес?

– Абсолютно ничего. После того как миссис Лэптон выступила со свидетельскими показаниями, полиция попросила отсрочку.

– Учитывая сложившееся положение, этого следовало ожидать. Полагаю, наш неотразимый доктор украсил заседание своим присутствием?

– Да, он был одним из свидетелей и, по-моему, держался великолепно.

– Не сомневаюсь! – кивнул Рэндол. – И его показания всех удовлетворили?

– Полностью. Но так и должно было произойти, вы же сами понимаете. Филдинг вел себя правильно, и упрекнуть его не в чем.

– Я заметил эту весьма ценную способность доктора, – сообщил Рэндол с изящно завуалированной глумливой усмешкой. – Нашему честолюбивому эскулапу никогда не изменяет выдержка.

– Не стану притворяться, что не понял вашего намека, – ответил Рамболд после недолгой паузы. – Только не пойму, зачем вы так поступаете? Что-то имеете против Филдинга?

– Нахожу его совершенно невыносимым, – хладнокровно признался Рэндол.

– Личная неприязнь вызывает в вас желание причислить его к списку подозреваемых, но право, для этого нет оснований.

– Принимаю упрек и умолкаю. – Рэндол отвесил изящный поклон.

Они дошли до калитки, и Рамболд протянул руку для прощания.

– Вовсе не собирался вас в чем-то упрекать, но как человек, который гораздо старше вас, позволю себе дать совет: не делайте подобных замечаний в присутствии своей кузины. Во-первых, это невежливо, а во-вторых… у меня складывается впечатление, что у Стеллы и без ваших колкостей достаточно поводов для беспокойства относительно затронутой темы.

Глаза Рэндола широко раскрылись и загорелись любопытством. Рамболда такая резкая перемена озадачила, а выражение лица собеседника вызвало неприятные чувства. Но уже в следующее мгновение синий взгляд из-под полуопущенных век приобрел обычное томное выражение.

– Неужели все настолько серьезно? Вот это новость! Если так, я – ваш должник.

Рэндол не спеша направился в сторону дома. Зайдя в гостиную, он обнаружил обеих тетушек, которые на время забыли о разногласиях и с жаром обсуждали достоинства мистера Рамболда и возмутительную вульгарность его супруги.

– Такой образованный, воспитанный мужчина! – вздыхала миссис Мэтьюс. – Как тут не удивиться…

– …что он в ней нашел! – перебила Стелла. – Он увидел прелестное личико и доброе сердце.

– А эта шляпка! – брезгливо передернула плечами миссис Мэтьюс. – Какой пошлый розовый оттенок! В ее-то годы!

– Ужасно! – поддакнула мисс Харриет Мэтьюс. – Разве можно надевать такую шляпку на коронерское следствие? Эта женщина прямо-таки шокировала меня своим вызывающим видом!

Стелла поднялась с лежавшей на полу подушки и перешла в другой конец комнаты, а две пожилые леди все не могли угомониться и продолжали будоражащий душу диалог. Наконец они пришли к единодушному выводу относительно причины, по которой мистер Рамболд, человек состоятельный, как и все торговцы шерстью, живет в скромном доме наподобие Холли-Лодж. Разумеется, все дело в миссис Рамболд, которая привыкла к муниципальным домам, так как ничего лучшего в жизни не видела. Казалось, ничто не разрушит воцарившийся между двумя родственницами мир и полную гармонию. Но тут миссис Зои Мэтьюс распорядилась убрать со стола чайную посуду, и мисс Харриет Мэтьюс сразу возжелала налить себе еще чашечку. Чай успел сделаться нестерпимо крепким и остыл, что снова испортило Харриет настроение. Позабыв о добродетелях мистера Рамболда и изъянах его супруги, она переключилась на собственные горести, подобные кровоточащим ранам.

Гай, все это время тщетно старавшийся чем-нибудь себя занять, снова стал допытываться у Рэндола, какой версии придерживается полиция. Рэндол признался в полном неведении, и в ответ на попытки кузена продолжить разговор с видом крайнего изнеможения встал из-за стола и откланялся.

Желающих проводить его до парадной двери не нашлось, и Рэндол в одиночестве вышел на улицу и пошел к машине. Включив двигатель, он неожиданно заметил доктора Филдинга, направляющегося по дорожке в сторону дома. Рэндол, с мрачным выражением на лице, некоторое время наблюдал за доктором, а потом выключил двигатель. Доктор поравнялся с машиной, и на тонких губах Рэндола заиграло подобие улыбки.

– А, приветствую вас, доктор! – любезным тоном обратился к нему Рэндол и, сняв замшевую перчатку, протянул руку.

Филдинг не выразил особой радости по поводу неожиданной встречи, но руку Рэндолу пожал.

– Не заметил вас на коронерском следствии, – посетовал он.

– Ничего удивительного, – откликнулся Рэндол. – Ведь я там не присутствовал.

– Неужели? – удивился Филдинг.

– Истинно так. Решил, что это процедура скучная и даже в некотором роде вульгарная. Хотя жаль, что не довелось послушать ваши показания. По слухам, вы украсили весьма заурядное действо и стали гвоздем программы.

– Правда? – Во взгляде доктора сквозила неприкрытая враждебность. – Интересно, каким образом?

– Своей манерой поведения, милый доктор, которой несколько не хватает благородства. Ну, и разумеется, свидетельскими показаниями, а уж с ними вы, вне всякого сомнения, справились виртуозно.

– Вы слишком любезны. – Филдинг перевел дыхание. – Однако я привык давать показания, это часть моей профессии.

– Но не в таких сложных условиях! – возразил Рэндол. – Да еще когда многие свидетели имеют пагубную тенденцию поддаваться панике и терять голову. Нет, от вас я ничего подобного, разумеется, не ожидал.

– Благодарю, – откликнулся с горькой иронией Филдинг. – Только не вижу причин давать волю нервам.

– Совершенно верно, – миролюбиво согласился Рэндол. – Вся процедура была проведена в высшей степени деликатно. Ни вопросов, которые могут поставить в неловкое положение, ни перекрестных допросов. Мне всегда казалось, что во время перекрестного допроса нервы сдают даже у самых стойких людей.