Литературная Газета 6453 ( № 10 2014) - Литературка Литературная Газета

Нужно понимать, хоть это и больно, что кризис в развитии всегда сопровождается сменой авторитетов. Что теперь главными становятся уже не родители и даже не учителя. Именно поэтому часто подростки примыкают к той или иной субкультуре, иногда крайне асоциального характера. Таким образом они самоидентифицируются или выражают свой протест – необязательно против родителей и учителей, иногда это протест против общества в целом.

Что же делать?! Ответ один: любить! Любить – то есть стараться понять подростка, даже если порой он делает нечто совершенно непонятное.

А эльфы, Макс прав, и в самом деле бессмертны. Бессмертно желание каждого нового поколения изменить мир, в который они пришли, к лучшему. Вспомним: все игры, которые в прежние годы сопровождали взросление растущего человека – в те же «Казаки-разбойники», в «Чапая», в «Тимура и его команду», – всё это было освещено идеалами борьбы за справедливость, за торжество добра. И нынешний эльф Макс, избитый хулиганами, вполне может считать себя наследником этих идеалов.

Чем опасен исторический перекрёсток, на котором жизнь подростков у нас оказалась вне поля зрения общества? Ведь толкинизм не единственное забредшее к нам молодёжное увлечение. Принадлежность к тому или иному сообществу визуально довольно легко определить, поскольку каждое имеет узнаваемую символику, стиль поведения, манеру одеваться.

Панков , например, отличает пристрастие к панк-року, татуировки, устрашающие причёски, для них характерна пропаганда наркотиков, алкоголя, насилия, причинения вреда своему телу.

Готы предпочитают чёрный цвет в одежде, имеют собственную узнаваемую символику и манеру одеваться, для них часто характерно негативное отношение к окружающему миру.

Рокеры – это любовь к рок-музыке, подражание кумирам, многие из них прославляют наркотики и алкоголь как неотъемлемую часть жизни.

Неоязычники пропагандируют возврат к славянским корням, язычеству, поклонению силам природы.

Эмо – это культ экзальтации, надрыв, склонность к чрезмерно выраженным эмоциям и даже к самоубийству, узнать их можно по «туннелям» (дырам) в ушах.

Регги, растафари – изначально так назывались приверженцы религии, возникшей на Ямайке. Для них характерно пристрастие к марихуане, отказ от плодов цивилизации, они являются противниками насилия, внешне их можно узнать по особым причёскам – дредам.

Веганы – приверженцы диеты, предполагающей полный отказ от еды животного происхождения как от способа питания, в основе которого лежит насилие над животными.

Мнение о том, что уходят в неформалы только дети из асоциальных семей, неверно. Часто дети интеллигентов не могут найти общий язык со сверстниками, и желая быть принятыми и понятыми хотя бы среди «странных», уходят в неформальные течения.

Практически каждая вторая семья когда-нибудь сталкивалась с ситуацией, когда однажды твой ребёнок или ребёнок знакомых приходит домой наголо выбритый или раскрашенный иероглифами. Как в таком случае поступить? Опасно ли это? Всегда ли уход в субкультуры чреват драматическими последствиями? Да, конечно, на эти вопросы каждый родитель должен ответить сам. Но, может быть, ему нужно помочь – популярными брошюрами, серией статей, телевизионными передачами?

Иначе нам не избежать повторения драм и трагедий в самой уязвимой части нашего общества – в среде подростков.

Теги: молодёжь , воспитание , субкультура

Труды и дни

Г.А. Дёмочкин. Родители: История одной семьи из цикла "Антология жизни". - Ульяновск: УлГТУ, 2013. – 344 с. – 75 экз.

История – это что? То, что было до нашей эры? Сто лет назад? Позавчера? И как она происходит? И кто её пишет, фиксирует?

Ульяновский журналист Геннадий Дёмочкин решает этот вопрос на практике. «Антология жизни» – так называется его историко-краеведческий проект. Поучаствовав в избирательной кампании губернатора, владея «темой», он решил раскрыть её с помощью документов, личных свидетельств, хроники событий[?] Эта форма оказалась продуктивной – так были написаны четыре больших тома «Антологии» о различных исторических периодах жизни региона.

Но, собирая материал для этих книг, Дёмочкин погружался в историю живых человеческих отношений, историю семей, любви, разлуки, войны, быта. Переписка, дневники, документы – правдивые свидетельства жизни его героев. С их помощью была создана «Малая антология» – 20 книжек о жизни тех, кого называют «простыми людьми». Двадцать документальных повествований о дедах, жёнах, матерях, племянницах, об офицерах и студентах, начальниках и колхозниках – о людях, живших и действовавших на фоне Эпохи.

Как известно, кто владеет прошлым – владеет будущим. Вот почему так меняются учебники истории в зависимости от политического климата. Дёмочкин уверен – есть «народная достоверная история», предельно объективная, состоящая вот из таких отдельных судеб – индивидуальных, семейных, родовых. И её должны писать сами люди. Буквально писать: о себе, своём детстве и юности, о школе и армии, о жизни своих родителей и о всех хоть как-то сохранившихся в памяти предках.

Одна из книг в этой антологии – «Родители». В ней Дёмочкин написал о своих родителях и о себе. Не знаю, все ли герои его предыдущих книг были так же искренни в разговорах с журналистом, но в «Родителях» откровенность бесстрашная, порой пугающая. Почему так запомнился незначительный эпизод из детства?.. Потому что в тот день отец был трезвым... Суровое начало.

Со стороны матери ситуация более благополучная – трудолюбивые, зажиточные крестьяне Вятской губернии. Отец её был известен тем, что – грамотный! – написал царю письмо и получил ответ. Уцелел в Гражданскую, в коллективизацию. Бухгалтером работал.

Трагическим автор называет поколение своих родителей. Война, голод, тяжёлый труд, неласковый быт уральского городка, грозные обстоятельства общественной (даже мирной) жизни. Всё это автор фиксирует с дотошностью архивариуса. Записи в трудовой книжке матери, её депутатское удостоверение, военный билет отца, поздравление к 9 Мая, письмо от любимой учительницы, рассказы сестёр матери, племянницы отца, страницы из журналистского блокнота, выписка из истории болезни… Это не ровное течение жизни, не простой хронометраж, а попытка сопоставить события разных времён, осмыслить, составить из «пазлов» образ эпохи. А пазлы – труды и дни родителей автора, его родственников, его самого, детей, жены.

Когда знакомые советовали Дёмочкину взяться наконец за книгу о родителях, то имели в виду главным образом мать: она «человек необыкновенный» – и войну прошла, и на производстве отличалась, и депутатом была, и семью на себе тащила. Такой и предстаёт в книге мать – сильной, ответственной, заботливой. Но и образ отца – пьяницы, горя семьи, которого больше полугода не терпели ни на одной работе – получился тёплым и значительным. Детдомовское детство, жестокость войны – и чуткость, эмоциональность, какая-то стихийная интеллигентность («Я всё же книги читал»), удивительно талантливые рассказы-воспоминания… Как он гордился сыном-журналистом!

С той же исследовательской честностью представляет автор и эпизоды своей жизни: школа, пионерлагерь, институт, женитьба; болезни, безденежье, юбилейные поздравления коллег, мрачные мысли в связи с политическими передрягами 90-х. Портрет такого человека – искреннего, конфликтного, порой наивного, преданного Правде и Родине, который желает напрямую участвовать в истории, творить её и словом, и делом, прочно вписывается в общую картину страны и эпохи. И дети его, воспитанные в тех же принципах, возможно, продолжат его задачу, подтверждая реальность роли семьи как ячейки истории.

Теги: Г.А. Дёмочкин. Родители

Свобода приходит ногами

Один классик сказал: "Революции начинаются от хорошей жизни, а заканчиваются от плохой". Я тоже это заметил - по коту.

У нас есть кот – действующая модель общества. Когда он ест свой любимый дефицитный кошачий корм (с пробиотиками), он очень счастлив. От счастья он жиреет, наглеет и перестаёт с нами здороваться. Пожрал – и на боковую. Куда-нибудь под диван. Подальше от Этих.

А когда начинаешь его (чтоб не лопнул) кормить другим, нелюбимым кормом, он преображается. Сразу умненькая мордочка, мимика, одухотворённое выражение, нежный переливчатый язык хвоста и тела. Заглядывает в глаза, разговаривает, трётся. Всюду с нами, всюду за нами и мурлычет, мурлычет, мурлычет. Такая заинька. Работает котом.

Но как только права будут восстановлены и в углу, где миски, воссияет свобода жрать любимый корм, так сразу опять: «Да пошли вы... Глаза бы мои вас, уродов, не видели». То же и у людей. Я почти полвека живу, кое-что запомнил, приметил. Чем меньше в обществе свободы, тем оно довольнее жизнью. Все на субботник! Смех, гармошка, улыбки. Шарики воздушные, сыр пошехонский, шпроты, вода «Буратино» (после работы), а вечером кино «Белое солнце пус­тыни» и хоккей с чехами. Счастье?