Дитя лагуны - Сонда Тальбот

— Пусть я буду безумцем, но эта земля будет вашей только через мой труп, — холодно усмехнулся Эрик. — Мне здесь хорошо живется. А акулы — мои друзья… Так что, мистер Стэпман, придется вам уйти ни с чем…

— Может быть, ваш приятель считает по-другому? — елейно улыбнулся Мидас. — А, Риокаа?

Риокаа посмотрел в скользкие маслянистые глазенки Мидаса. На лице старика отразилось сомнение. Несколько минут назад он сказал Эрику, что думает о продаже земли. Но теперь, глядя на Мидаса, чьи зрачки даже сузились в ожидании ответа Риокаа, старик засомневался.

Если Эрик останется здесь, стоит ли ему перебираться в город? Они с женой уже давно не нужны своим дочерям. А Эрик… Эрик ему как сын… И потом, это его лагуна, его дом. Оставлять свой дом, прожив в нем всю жизнь, слишком тяжело… Да и что ему делать в городе? Куда приклонить голову?

Риокаа покачал головой:

— Нет, Риокаа жить здесь. Риокаа здесь дом. Риокаа здесь друг. Он не уйти. Риокаа сказал.

Эрик напряженно ждал его ответа и теперь мог вздохнуть с облегчением. Он посмотрел на Мидаса и победоносно ему улыбнулся.

— Я же говорил, что вам придется уйти ни с чем, мистер Стэпман? А вы меня не слушали…

Мидас улыбнулся, уверенный в том, что последнее слово останется за ним.

— Многие уже продали свои земли и уехали в город. Кстати, чувствуют себя очень даже неплохо. Остальные почти согласились продать свои дома. Так что вскоре вы останетесь последними, кто населяет эту землю. И я снова предлагаю вам подумать… Не прощаюсь.

Мидас повернулся и вышел с такой же противной улыбкой на лице, с какой зашел. Эрик, Риокаа и Мик переглянулись.

— Упорный тип, — пренебрежительно бросил Эрик. — Но если он думает, что нас так просто выжить из лагуны, он ошибается… Правда, Риокаа?

Старый полинезиец гордо тряхнул подбородком.

— Риокаа сказал.

9

Время пребывания в лагуне неумолимо подходило к концу. Мик знала, что Эрик был бы рад, если бы она осталась у него еще на неделю, а то и на две. Но в Эштоне ее ждал Лаэрт, ждали «Откровения», ждала статья, которую ей предстояло написать по собранным материалам. А материалов у Мик было более чем достаточно.

Правда, статью писать ей не хотелось. Она вдруг поймала себя на мысли, что с большим удовольствием написала бы книгу об Эрике Торланде, необыкновенном мужчине с острова Бора-Бора…

Но Мик далеко не была уверена в успехе этой книги. Куда проще было прочесть небольшую статью в журнале, нежели тратить время на книгу, в которой описывалась бы жизнь вовсе не политика, не известного актера, а какого-то рыбака, пусть даже и необыкновенного…

И все же мысль о книге посещала ее все чаще и чаще. Мик решила, что попробует начать ее, когда приедет в Эштон. Было бы здорово сделать Эрику такой сюрприз: написать книгу, а потом прислать ее или привезти самой на Бора-Бора.

Но Мик не слишком рассчитывала на то, что увидит Эрика снова. И эта мысль заставляла ее сердце сжиматься от тоски. Ведь за то время, что она провела здесь, этот мужчина стал ей самым дорогим, самым близким человеком… Как жаль, что их пути больше не пересекутся! И как Мик хотелось увидеть его вновь! Но об этом не могло быть и речи. Она не станет навязываться ему, напрашиваться к нему в гости или предлагать ему приехать в Эштон…

Если бы на его месте был какой-нибудь другой мужчина, Мик, не сомневаясь, предложила бы ему что-нибудь подобное. Но с Эриком… с Эриком ей было легко и сложно одновременно. Легко, потому что она чувствовала, что этот мужчина понимает ее, как никто другой, и сложно, потому что иной раз ей приходилось перебарывать себя, чтобы не сказать ему лишнего.

Ей казалось, что Эрик относится к ней, как к другу, и считает, что между ними не может быть ничего большего. И если вдруг он узнает о том, что в действительности испытывает она, — на душе у обоих останется неприятный осадок. А Мик больше всего на свете хотела уехать из этого чудесного места с прекрасными воспоминаниями. В далеком Эштоне, полном машин и равнодушных людей, она будет вспоминать об этом чудесном оазисе счастья и его хозяине — Эрике Торланде. Пусть эти воспоминания скрасят ее жизнь, тусклую, пустую и одинокую…

Ближе к вечеру Мик собрала вещи и созвонилась с Питом. Тот клялся и божился, что будет вовремя, рано утром, именно в то время, в какое Мик попросила его приехать. Эрик предложил проводить ее до аэропорта, но Мик отказалась. Билеты не были куплены, к тому же ей нужно было заехать в отель и привести себя в порядок перед долгим полетом. В конце концов, не зря же Лаэрт выложил за ее номер такие деньги? Нужно непременно воспользоваться им еще раз…

Но в глубине души Мик понимала, что все это не более чем отговорки. Мик боялась, что сердце ее дрогнет, когда она будет прощаться с Эриком в аэропорту. Куда проще проститься здесь, в лагуне, где нет суетливой толпы, напоминающей об Эштоне… Что, если она не выдержит и расплачется? Нет, это ни к чему… Хотя отказаться от этого предложения Мик было не так уж просто.

Вечером Мик зашла попрощаться с Риокаа и Арематой. Эти люди были ей глубоко симпатичны, несмотря на то что она знала их совсем не долго. Ее пленяли те простота и радушие, с которым они отнеслись к ней, белой женщине, попавшей в их яркий и милый мирок.

На Аремату было жалко смотреть. Узнав о том, что Мик уезжает, она не выдержала и расплакалась.

— Аремата так жаль, так жаль, что Мик уехать, — развел руками Риокаа. — И Риокаа тоже жалеть, скучать… Мик приезжать на Бора-Бора? — спросил он у девушки.

— Я постараюсь, — соврала Мик, с трудом сдерживая подступившие к глазам слезы.

Аремата крепко обняла девушку и долго не хотела отпускать. Когда Мик высвободилась из ее объятий, то почувствовала себя окончательно разбитой и потерянной. Она не хотела уезжать отсюда и не понимала, зачем ей куда-то ехать.

Что ждало ее в Эштоне? Журнал, в который она еще не устроилась, и женатый любовник, который никогда не разведется с женой. Ошеломительные перспективы! В этом городе она не нужна никому, даже самой себе… От этих мыслей Мик готова была расплакаться. Ее останавливало только то, что впереди ее ожидает разлука с самым важным для нее человеком — Эриком. И Мик должна держать себя в руках, чтобы он не понял, как ей больно…

Выйдя из дома Риокаа, Мик направилась к океану, над которым уже сгустился вечер. Ей хотелось недолго побыть одной, прийти в себя, взять себя в руки. Волны ласково шлепали о берег своими мягкими лапами. На влажном прибрежном песке валялись камни, ракушки и водоросли.

Мик вспомнила о коллекции Эрика и, невольно улыбнувшись, подняла одну из раковин. С одной стороны ракушка была гладкой, перламутровой и идеально красивой. С другой же — волны обточили ее так сильно, что в ней образовалась некрасивая рваная дыра. Мик подумала, что эта раковина удивительно похожа на нее. Мик тоже красива и, казалось бы, должна быть счастлива. Но на душе у нее такая же безобразная дыра, пустота, которую уже ничем не залатаешь, не затянешь…