Сказание о Лаиэ-и-ка-ваи - С. Халеоле

— Амама! Амама! Амама! Кончено! Улетело!

Они встали на ноги, и радость сияла в их глазах.

— Моя жена сейчас пойдет со мной, но завтра ночью ждите нас здесь, — сказал напоследок Ка-онохи-о-ка-ла, и Лаиэ-и-ка-ваи исчезла, один лишь прорицатель заметил, как умчались они по радуге на луну, чтобы там насладиться первыми мгновениями счастья.

На другую ночь, когда ярко светила луна, а потом лунный свет пошел на убыль и луна стала прямо над Хоно-пу-ваи-акуа, на землю по радуге спустились небесные вожди во всем своем величии.

— Пойди скажи людям, — приказал Ка-онохи-о-ка-ла прорицателю, — чтобы через десять дней собрались они в одном месте, и там все ваши гонители и обидчики узнают мой гнев.

Через десять дней, когда мы с тобой сойдемся вновь, я скажу тебе и моим сестрам, как вам жить дальше.

Прорицатель тотчас покинул Хоно-пу-ваи-акуа, а когда он ушел, все сестры вождя тоже поднялись наверх, чтобы вместе с его женой жить в тени луны.

Ни одного человека не встретил на своем пути прорицатель, потому что все жители Кауаи были уже в Пихана-ка-лани, где должно было сбыться последнее пророчество Хулу-маниани.

Минуло десять дней, и прорицатель возвратился в Хоно-пу-ваи-акуа, а там — слушайте все! — никого нет.

Но вскоре Ка-онохи-о-ка-ла спустился к нему, и прорицатель рассказал богу о том, как он обошел остров, после чего прорицатель тоже поднялся на луну.

На другой день утром, на рассвете, едва горячие лучи солнца показались над горами, Ка-онохи-о-ка-ла покарал Аи-вохи-купуа и Ваку.

Он убил Ваку, а Аи-вохи-купуа лишил богатства и отправил бродяжничать до конца его дней.

Лаиэ-и-ка-ваи умолила Ка-онохи-о-ка-ла не наказывать Лаиэ-лохелохе и ее мужа Ке-калукалу-о-кеву, опасность миновала их, и они остались правителями своих земель.

Утром того дня, когда пали Аи-вохи-купуа и Вака, все, кто был в Пихана-ка-лани, увидели — о радость! — радугу, спустившуюся с луны на землю и покачивавшуюся в горячих лучах солнца. На ней стояли прорицатель и сестры Ка-онохи-о-ка-ла, а чуть поодаль Ка-онохи-о-ка-ла и Лаиэ-и-ка-ваи, и подошвы их ног горели огнем. Тут упали на землю Вака и Аи-вохи-купуа, и сбылось пророчество Хулу-маниани.

Отомстив врагам, вождь назначил Ка-хала-о-мапу-ану главной правительницей, а остальных сестер — правительницами над отдельными островами. Ке-калукалу-о-кева стал главным советником Лаиэ-лохелохе, а прорицатель — их советником с правами главного советника.

Уладив все, Ка-онохи-о-ка-ла с женой Лаиэ-и-ка-ваи поднялись по радуге туда, где среди плывущих облаков стоял дом вождя.

Ка-хала-о-мапу-ана должна была приглядывать за сестрами и, сотвори они что худое, тотчас дать знать брату.

Однако ничего худого сестры не делали, пока жили на земле.

Глава тридцать первая

Лаиэ-и-ка-ваи стала женой Ка-онохи-о-ка-ла. Сестры Ка-онохи-о-ка-ла, прорицатель и Ке-калукалу-о-кева с женой зажили в мире и довольстве. Ка-онохи-о-ка-ла, воздав всем по заслугам, с женой Лаиэ-и-ка-ваи возвратился в небесную страну Каха-каакаэа к священным границам у Столбов Кахики.

Когда Лаиэ-и-ка-ваи стала женой Ка-онохи-о-ка-ла, она тоже обрела божественную ману, однако не могла видеть то, что скрыто от глаз, и знать о том, что не видела сама, это было во власти лишь ее мужа.

Перед тем, как покинуть Кауаи, Ка-онохи-о-ка-ла и Лаиэ-и-ка-ваи держали совет с сестрами, прорицателем, Лаиэ-лохелохе и ее мужем о том, как они будут править на островах.

Слушайте все! В тот же день радуга опустилась на землю из Нуу-меа-лани, и Ка-онохи-о-ка-ла с Лаиэ-и-ка-ваи уже стояли на ней, когда Лаиэ-и-ка-ваи вдруг обернулась, потому что ей захотелось дать последний наказ сестрам, прорицателю и Лаиэ-лохелохе. Так сказала она:

— О мои подруги и наш отец, моя единоутробная сестра и муж моей сестры, мы так решили, и я ухожу от вас, возвращаюсь туда, куда вы не скоро придете повидаться со мной. Живите в мире, ибо все вы теперь богаты, а Ка-онохи-о-ка-ла будет приходить к вам, он приглядит, чтобы не беднели ваши дома.

После этого Ка-онохи-о-ка-ла и Лаиэ-и-ка-ваи исчезли. Лаиэ-и-ка-ваи сказала, что ее муж будет спускаться с небес, чтобы приглядывать за благополучием оставшихся на земле, и от этого в жизнь Лаиэ-и-ка-ваи и ее мужа пришла беда.

Лаиэ-и-ка-ваи жила в доме Ка-онохи-о-ка-ла, и время от времени ее муж уходил на землю поглядеть, как живут его сестры и младшая жена Лаиэ-лохелохе[69], было это три раза в год.

Так они жили пять лет, а на шестой год овладело Ка-онохи-о-ка-ла преступное влечение к Лаиэ-лохелохе, о котором никто не подозревал.

Три месяца прожила Лаиэ-и-ка-ваи в доме мужа, после чего он в первый раз спустился на землю и вернулся к Лаиэ-и-ка-ваи, и так было до третьего года, а через три года — слушайте все! — Лаиэ-лохелохе подросла и красотой превзошла свою сестру Лаиэ-и-ка-ваи.

Но в тот раз Ка-онохи-о-ка-ла еще не впал в грех, хотя дурные помыслы уже зародились в нем.

Каждый раз, приходя на землю, Ка-онохи-о-ка-ла видел, что Лаиэ-лохелохе становится еще прекраснее, и оттого его преступное желание становилось все сильнее, но Ка-онохи-о-ка-ла был сыном бога и потому он, как мог, умерял свой пыл. Бывало, желание отлетало от него, но лишь на мгновение, а потом опять мучило его.

На пятом году, в конце первой четверти года, Ка-онохи-о-ка-ла, как обычно, сошел на землю.

На этот раз добродетель покинула разум Ка-онохи-о-ка-ла, и он совершил дурное.

На этот раз, когда Ка-онохи-о-ка-ла встретился со своими сестрами, прорицателем, со своим пуналуа и женой Лаиэ-лохелохе, он решил заново распределить земли и поэтому созвал совет.

Желая добиться своего, он назначил сестрам быть стражницами в Ке-алохи-лани и жить у Моку-келе-Кахики, чтобы с ним вместе заботиться о тамошней земле. Сестрам очень хотелось стать хозяйками земли, на которой они никогда не бывали, да и править там вместе с Моку-келе-Кахики казалось им гораздо почетнее, оттого они тотчас согласились.

Лишь Ка-хала-о-мапу-ана не пожелала возвращаться в Ке-алохи-лани, потому что ей больше нравилось жить на земле, чем в Ке-алохи-лани.

Отказывая брату, она сказала ему:

— Высокородный брат мой, ты посылаешь нас в Ке-алохи-лани, пусть наши сестры идут туда, а я останусь здесь, где ты сам назначил мне жить, потому что я люблю мою землю и моих людей, и я привыкла к моей жизни. Я буду здесь внизу, ты наверху, а наши сестры между нами, и это будет хорошо, потому что так рожала нас наша мать, ты проложил дорогу, твои сестры последовали за тобою, а я была последней, так это было.

Ка-онохи-о-ка-ла знал, что Ка-хала-о-мапу-ана права, но, желая скрыть от сестры свои злой умысел, он должен был услать ее подальше, и тогда он предложил сестрам решить дело жребием: на кого падет жребий, тот и будет жить в Ке-алохи-лани.

— Пойдите и сорвите по цветку килиоопу, — сказал Ка-онохи-о-ка-ла сестрам. — Только идите порознь и порознь возвращайтесь обратно. Идите по старшинству: старшая — первой, младшая — последней. Та, у которой стебель килиоопу окажется длиннее, будет жить в Ке-алохи-лани.

Они пошли порознь и порознь вернулись, как им было приказано.

Старшая сестра принесла цветок, стебель которого был более двух дюймов[70], у другой сестры стебель был в три дюйма с половиной, у третьей — в два дюйма, у четвертой — и вовсе в один дюйм. Ка-хала-о-мапу-ана не стала рвать цветы на высоких стеблях, она сорвала самый маленький цветок, стебель его был не больше трех капуаи. Отломив половину, она вернулась к брату, думая, что ее цветок самый короткий.

Старшая сестра положила перед братом свой цветок. Ка-хала-о-мапу-ана увидала его и, огорчившись, стала потихоньку обламывать стебель, пряча цветок под одеждой, но Ка-онохи-о-ка-ла заметил это и сказал:

— Не обманывай меня, Ка-хала-о-мапу-ана, оставь свой стебель в покое.

Другие сестры тоже стали показывать свои цветы, все, кроме Ка-хала-о-мапу-аны, но Ка-онохи-о-ка-ла сказал:

— Жребий пал на тебя.

Тогда Ка-хала-о-мапу-ана стала молить брата, чтоб он позволил ей еще раз испытать судьбу, и опять жребий пал на нее, и нечего было сказать Ка-хала-о-мапу-ане, потому что дважды пал на нее жребий.

Печальной была Ка-хала-о-мапу-ана, когда прощалась со своим домом и своими подданными. Тяжело было у нее на сердце из-за жребия, который назначил ей жить в Ке-алохи-лани.

В тот день, когда Ка-хала-о-мапу-ана должна была уйти в Ке-алохи-лани, с небес на землю опустилась радуга. Тогда Ка-хала-о-мапу-ана так сказала брату:

— Пусть радуга ждет десять дней. Прежде чем ты навсегда уведешь меня, я желала бы созвать всех вождей и всех простых людей моей земли, чтобы сказать им, как велика моя любовь к ним.

Ка-онохи-о-ка-ла понравились слова Ка-хала-о-мапу-аны, и он исполнил ее желание, а радуга с ним вместе поднялась на небо.

На десятый день вновь появилась радуга. Став на нее, Ка-хала-о-мапу-ана обернулась к людям, которые пришли проводить ее в Ке-алохи-лани, и великая тяжесть легла ей на сердце, потоки слез брызнули из глаз, потоки Ку-лани-хакои[71], и Ка-хала-о-мапу-ана сказала так: