Гапландия - Максим Касмалинский

тридцатый год Тех. Сингулярности. Или наоборот? Но это не важно, когда нет обобщений. Еще один «наоборот» в том, что в тех же РФ, РИ, ЕС существовала система права, ими называемая законодательством. Все было просто: написал на стене неприличное слово — плати штраф. А в наше дивное время бывают такие стены, где напишешь — держи благодарность. И одно и то же слово здесь означает — одно, там — другое, завтра — третье, из уст цензурника — четвертое, на лбу консьержа — пятое. Нет универсальных правил.

КОБЕЛЕК: В школе давали задачу: у всех рыжих — веснушки. Вася — рыжий. Есть веснушки у Васи? Учителя посадили потом. Оказался предатель.

Сизову ответил Аист — согласен, готов поспорить. На другой ветке.

СТАРЫЙ: Что регулирует жизнь человека? Ключ от двери к изумрудной скрижали сам по себе ценен. Кто-то подумал, что он открывает. Ключ запирает.

СОЛОМОН: Посмотрите, почитайте. Что виделось, о чем мечталось. На заре компьютеризации такие перспективы рисовались, что захватывало дух. Будущее, будущее, оно предполагалось от самого утопичного пути, то есть всеобщего благоденствия, до антиутопии, где машины подчиняют людей. Так или иначе, но все должно изменится — казалось неизбежно. Все должно перевернутся — казалось. А что мы? А мы встали в отупении. Ни утопии, ни антиутопии. Царь саранчи — сам насекомое. Апокалипсис устроить не по силам. Просмотр роликов, набор подписчиков и срач в комментариях. Ничего, никуда, ни о чем.

Ох ты, ёптыть, Соломон, подумал я. Тоже мне бином Ньютона. Наши великие предки поди поумнее нас. И ведь тоже, когда начались полеты в космос «такие перспективы рисовались, что захватывало дух», бла-бла-бла. Думали, все, вперед на покорение Вселенной. Другие планеты, другие системы, но… мудрейшим образом «встали в отупении». Сизов Корифей прав бесконечно.

* * *

Пиликнул дверной звонок. Еще раз. Что, мльть, дома никого? Мне, больному художнику, открывать идти? Вышел в коридор, заглянул к жене. Голоногая Норма в борькиной футболке, задранной до пояса, склонилась над компьютером и стучала по клавиатуре. Голова ее стиснута тарелками красных наушников.

Иду, открываю входную дверь. В этот раз — дымчатые, прямоугольные. Кассин снимает очки и тянет мне руку.

— Через порог нельзя, сожитель следователь.

Кассин шагнул внутрь. Я — то предпочел бы поговорить на площадке. Обменялись рукопожатием.

— Пошептаться надо, Александр.

— Пойдем в кабинет.

В моей обители Кассин быстро огляделся, подошел к столу, закрыл ноутбук и отключил его от розетки.

— Как самочувствие?

Он спросил таким виктимным тоном, что захотелось пришибить его многотомной полкой жалоб на здоровье.

— Нормально.

— Александр, такие у нас дела, — сказал Кассин, снимая очки. — Что думаю, ты должен знать.

— Садись, — я указал ему на стул.

— Правильно говорить «присаживайся».

Кассин нагло упал в мое рабочее кресло, мне ничего не оставалось, как угнездится в стуле напротив.

— Опять следственные действия? — спросил я.

— Дело у Петерса. Забыл? Я же ж, так. Для себя. Для нас. Что удалось установить? Удалось следующее.

Кассин выложил на стол четыре одинаковых браслета с эмблемой «Государственный промоушен».

— Узнаешь какой-нибудь?

Я перебрал эти штуки — все идентичные.

— Я помогу, — сказал следователь. — Вот этот ты добыл на учениях. Назовем это пока так. Одевай.

— Правильно говорить «надевай», — заметил я, застегивая браслет на запястье. — Где ты нашел такую кучу? Мне казалось, что не массовое производство.

— Не массовое. Эксклюзив. Вчера за городом с трассы слетела фура, закрепленная за фирмой «Шоу-стройкомплект». Я как раз по городу дежурил. Водитель и пассажир — наглухо.

— А где?! В каком месте?! Там же?

— Алек! Следи за раскладом, я же ж говорю: по городу дежурил, там авария со жмурами, значит всю ночь работал. Я спать хочу, элементарно. Дай мне кофе большую кружку и пожрать.

Я пошел на кухню, где застал Норму, переодевшуюся в свой халат. Она спросила, кто у нас и о здоровье моем. Я все детально объяснил одним «мгм», бросил на блюдо кусок вчерашней пиццы, налил крепкого кофе, вернулся к себе.

— Благодарю покорно. Удружил, так удружил, — пробормотал Кассин, кусая тесто.

Я стал искать в телефоне информацию об аварии. Сообщалось скупо, без подробностей. Несколько погибших. Но трасса не та, где я следил за дым-машинами. Как это они с дороги слетели? Остатки зимнего льда на асфальте, наверное. О том, что произошло на самом деле и о роли Кассина в этой аварии, я узнал гораздо позднее. Трагически позднее.

— Давай я заплачу за кофе, — предложил следователь.

— Смеешься?

— Давай тогда ты мне.

— Что?

— Ну переведи полбалла на мой счет. Попробуй.

— Не буду, — сказал я. — Прикол какой-то?

— Нет, Шэлтер, не прикол, — серьезно сказал следак. — Эксперимент. Переводи. Где у тебя терминал?

Пластинка банковского терминала прикреплена к тумбе стола. Я ввел, провел чипом. Обычно должен быть зеленый огонек, но его не было. Провел запястьем еще раз.

— Получил?

— Нет, — сказал Кассин.

— И у меня не списывается.

— А сними браслет!

Начинаю понимать. Ага. Снял браслет, терминал опознал. Интересно!

— Понял? — бросил Кассин, склоняясь к столу. — Понял, каков браслетик? Эксперты крутили-вертели, раскусили. Глушилка. Вот такие дела у нас.

Я вспомнил, что в столовой «Шоу-стройкомплекта» рабочий платил карточкой. Я вспомнил, что Кассин задал мне тупой вопрос, почему пропал с радаров? И пропал я, очевидно, когда надел сворованный браслет.

— Ты следил за мной, Николай Анатольевич?

— Присматривали, — кивнул следователь. — И очень удивились, что чип не высвечивается.

— Помню, публичная полемика была насчет чипов. Так всех убеждали, что там только денежный счет и документы личности. Значит, все-таки «жучок». Мгм, ясно. И у всех пользователей такой? Это как в детстве вшивают, так и всю жизнь под колпаком?!

По правилам Гапландии ритуал подключения проводится по достижению пользователем одиннадцати лет. Скоро Давида чипировать.

— За всеми следить, возможностей нет, — сказал Кассин. — Но если фигурант проходит по делу, то конечно, техотдел ставит на контроль. Надо же ж понимать. Дура