Верные друзья. Собаки, которые всегда возвращаются - Дженни Смедли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда некоторое время спустя мы вышли из дома, приключилось очень странное событие. Я не очень хотела выходить, зная, что увижу кровь на том месте, где стоял Смоки. Три собаки сели в дверном проеме, вместо того чтобы с веселым ворчанием и визгом умчаться в поля. Затем они единой сворой рванули к тому месту, где Смоки стоял последний раз в своей жизни, и стали нарезать круги, безумно лая на что-то, чего мы не могли видеть. Это не была только реакция на кровь. Они видели кровь кроликов прежде и так не реагировали. Кроме того, они все смотрели вверх, лая на что-то или кого-то в воздухе, а не на земле. Я верю, что они все еще могли ощущать энергию Смоки и не понимали, почему он был и в то же время не был здесь, рядом с ними. Через некоторое время они прекратили лаять и медленно ушли прочь от того места, но все их поведение выглядело очень странным. Это напомнило мне о ряде других случаев с участием животных, о давних временах, когда животные, которые, умерев, иногда трагически, оставляли частицу себя в этом мире.
Первого моего коня звали Балу. Он жил с нами много лет назад, в Эссексе, во времена, когда жил Снупи. Я называла его маленькой черной пулей. Он был вполне обычной породы (среди его предков были горные пони), но для меня значил нечто совершенно особенное. Я занималась в школах верховой езды с детских лет, но у меня никак не получалось реализовать свою детскую мечту о собственном пони. Только когда я вышла за Тони и родила Филиппа, мой дорогой муж помог этой мечте осуществиться. Хотя я хотела пони с тех пор, как научилась ходить и говорить, он появился у меня, лишь когда мне исполнилось 24 года и сама я уже успела стать матерью.
Балу был куплен у путешественников. На тот момент мы не могли позволить себе потратить крупную сумму на покупку пони. Он обошелся нам недорого, потому что у него отсутствовала часть нижней челюсти, из-за чего для него было не подобрать мундштук. У него было полно глистов, живот раздувался от неправильного питания, а темная шкура выглядела косматой и потрепанной – потому-то мы и назвали его Балу, в честь медведя Балу из «Книги Джунглей».[18]
Мне ярко помнится день, когда мы привели его домой. Я так гордилась. Забрать его следовало из местечка милях в семи от нашего дома, а так как позволить себе передвижной денник мы не могли, то решили привести его пешком. Довольно странно было вести его через город, сквозь поток дорожного движения, за один только недоуздок, а не в гораздо более надежной узде. Если бы я тогда знала то, что знаю о лошадях теперь, то никогда не осмелилась бы проделать этот путь, но мне повезло. Я немного расстраивалась, когда мы наконец добрались до двора, потому что с моей точки зрения этот пони представлял собой воплощенную мечту, тогда как прочим во дворе он казался бельмом на глазу, весь такой обычный, невзрачный и неприятный. Окружающие хихикали над ним, когда он уткнулся в охапку сена, как будто не ел в течение многих недель. Это был первый полученный мной намек на то, что иногда реализованные мечты бывают далеки от совершенства, – обычно из-за влияния кого-то еще, кто пытается испортить нам радость.
Но смеяться последней все-таки довелось мне, потому что благодаря хорошему кормлению и уходу Балу окреп и вырос до внушительного показателя роста в 14,22 ладони. Мы извели всех паразитов, косматая шерсть сошла, и он превратился в гладкого, великолепного черного пони, безмерно преданного мне. Мы настолько доверяли друг другу, что я даже могла ездить на нем с одним только поводом, без седла. Мы принимали участие во всех местных соревнованиях, и вскоре никто уже не хихикал над ним, ведь количество полученных им наградных розеток росло и росло. Он многому научил меня. Прежде мне доводилось ездить на лошадях только во время занятий в школе верховой езды, так что теперь мне предстояло досконально узнать, как заботиться о собственном пони. Я любила его. Это был один из самых счастливых периодов моей жизни, которым я буду дорожить всегда, но, увы, ему не суждено было продолжаться долго. Балу провел с нами лишь три коротких года.
В один ужасный день, который я никогда не забуду, я ехала на Балу вдоль дороги в блаженном неведении о трагедии, поджидавшей нас буквально за поворотом; мы возвращались назад, к конюшням. У нас состоялась большая поездка, и я мысленно обещала Балу, что хорошенько покормлю его по возвращении. Вдалеке замаячил автомобиль, он приближался быстро и, кажется, не спешил сбрасывать скорость, хотя водитель увидел нас, но я не особенно волновалась. Дорога была широкой, и Балу прекрасно реагировал на других участников движения. Я понятия не имела, как быстро все может принять дурной оборот и как непредсказуемо лошади могут шарахнуться в неправильном направлении. Водители часто не понимают, с чем имеют дело, когда проезжают мимо лошади. Их легко напугать, они сильные существа и понятия не имеют, что автомобили опасны. Они, что более вероятно, более испугаются такой непонятной нам «угрозы», как внезапно зашевелившийся маленький объект, допустим, полиэтиленовый пакет, который не представляет собой реальной опасности, нежели действительно реальной угрозы, каковая исходит от автомобиля. Самым глупым поступком, совершенным водителем при виде лошади, было пронзительное «бибиканье» сигнала. Конечно, понятия не имеющий, что означает этот внезапный звук, Балу вздрогнул и боком заскочил на тротуар. Хвала небесам, в тот миг там не было ни единого пешехода. Я приблизилась к водителю, который припарковал машину чуть поодаль впереди, и спросила, почему он сделал это. Он сказал: надо было дать лошади понять, что он проезжает мимо. Как говорится – без комментариев…
Трагедия случилась в мгновение ока. Птица, листок с дерева или обрывок бумаги – я так никогда и не узнала, что именно, – в общем, что-то прошелестело в ветвях изгороди близлежащего дома и полетело к голове моему пони. Его вины в случившемся не было. Лошади – мирные животные, не отличающиеся большими способностями в борьбе со львами и прочими хищниками, которые веками преследовали их, и их единственное реальное средство защиты сводится к скорейшему бегству. Совершенно не сознавая опасности, исходящей от другого подъезжавшего к нам автомобиля, Балу отскочил от потенциального «противника», «подстерегавшего» его в изгороди. Прыжком он переместился на середину дороги и понесся вперед, прежде чем я смогла опомниться и хоть как-то остановить его.
Автомобиль ехал прямо на нас все на той же скорости. Я кричала: «Стойте! Остановитесь!», пытаясь побороть своего взбесившегося пони и отчаянно направляя его в сторону обочины. Но было слишком поздно. К тому времени, когда шофер затормозил, автомобиль не успел полностью сбросить скорость и по инерции врезался прямо в ноги Балу. Он завизжал от боли, наконец-то поняв, в чем же кроется реальная опасность. Когда он рухнул, я упала прямо на капот, а затем скатилась на дорогу, в то время как Балу встал и побежал. В какой-то миг у меня появилась надежда – ведь раз он несся галопом вдоль асфальтированного шоссе, значит, он должен был находиться в относительном здравии. Но уже миг спустя я увидела, что одна из его задних ног загнута под неестественным углом. В ту секунду я поняла, что мой пони обречен…
Балу в панике мчался в сторону деревни, где было более людно и движение оживленнее. Могла произойти еще одна трагедия. Я раз за разом выкрикивала его имя, а он мотал головой и жалостно ржал в ответ. Шатаясь, он остановился и вернулся ко мне, продолжая клониться вбок. Он думал, что со мной будет в безопасности. Но я думала иначе. Я увела его в сад, подальше от машин. Владелец автомобиля приехал вслед за мной и задал вопрос, кто будет оплачивать ремонт его автомобиля. Он, очевидно, не знал, что хотя мой пони и вышел на дорогу, но он, человек, был обязан проявить осторожность при виде домашнего животного, чего он не сделал, так что беда произошла по его халатности. Но в тот момент я испытывала отчаяние и боль, зная, что вскоре мне предстоит потерять дорогого друга. Я сказала водителю, чтобы он вызвал полицейских, и с ними буду говорить я. Мне было невыносимо даже смотреть на этого человека.
В тот день Тони был в Лондоне по работе и не мог вернуться вовремя, чтобы помочь мне, но отец ответил на мой безумный телефонный звонок, и, благослови Бог его мужество, приехал, чтобы сделать то, на что я решиться не могла. Он приехал, чтобы придержать голову Балу, когда тому будут делать укол. Он был другом, которого мой пони знал, так что в присутствии знакомого человека ему было легче сохранить спокойствие. Я никогда не нашла бы в себе достаточно сил, чтобы сделать это. Отец велел мне попрощаться с пони. Я послушалась, погладила его нос, запоминая это последнее прикосновение на всю жизнь и подавляя слезы, а потом с рыданием была уведена в дом, который примыкал к саду. Милая хозяйка дома искренне сочувствовала моему горю. Потребовалось несколько недель, чтобы пережить этот ужасный шок. И только много лет спустя ко мне пришло понимание того, почему иногда трагедии должны случаться и почему друзья порой должны оставить нас.