Бамбук в снегу (сборник) - Кира Буренина

Днем на редакционной летучке редактор Полина выступила с сенсационной новостью – известная ясновидящая Дарьяла готова дать эксклюзивное интервью для нашего журнала.

– Только ты сможешь взять это интервью, я так старалась! – умоляла Полина. – Интервью Дарьяла дает крайне редко, но просит, чтобы приехала ты.

– Именно я, так и сказала? – Я прищурила глаз.

– Она сказала: «главный редактор журнала „Анна“.

– Ну что же, договорись о встрече, – ответила я и перешла к другим, более важным и насущным делам редакции, отметив про себя, что вечером обязательно поговорю об этом с Маринкой, которая была неисчерпаемым источником информации обо всех звездах и их «закулисной» жизни.

Итак, я набрала номер моей закадычной подруги, с которой мы вместе «идем по жизни» с седьмого класса школы.

– Слушай, завтра я иду к Дарьяле, знаешь такую? – без предисловий выгрузила ей новость.

– Обалдеть! Та самая Дарьяла? Про нее такое рассказывают… Вот бы мне сходить…

Подруга, конечно, пришла в восторг. Она обожает мои истории о всяких интересных персонажах, с которыми я общаюсь благодаря журналистской работе. Сама Маринка с дотошностью сыщика следит за светской хроникой. Моя подружка помнила, кому из знаменитых людей оказывала волшебные услуги эта самая Дарьяла, у кого что сбылось и кто какие комментарии по этому поводу давал прессе. Я только успевала делать пометки.

– Маринка, с твоей памятью никакого Интернета не надо, – благодарно заявила я ей через полчаса болтовни.

– Ну хоть спроси у нее что-нибудь личное… Или приворот закажи. На Женечку своего, – бросила подруга на прощанье.

Ох, Марина. Умеет же ткнуть в больное место.

Я передернула плечами. Нет уж, Женечка пусть идет в архив вместе со своей стильной черной трубкой, пристрастием к верховой езде и тонкой душевной организацией. Я вложила в этот «проект личной жизни» кучу любви, нервов и сил. У нас все было… Почти. Мы почти поженились, но никак не могли договориться о дате свадьбы. Мы почти съехались вместе, мешал только нескончаемый ремонт у Жени в квартире.

Мне удалось вырваться из этого заколдованного круга, в котором мы жили шесть лет. О, как жарко мы спорили, как нежно целовались. Окружающие не воспринимали нас как пару, мои подруги считали Женю недостойным меня, его друзья… Его друзья представляли собой сплоченный круг холостяков-бизнесменов. Женщин там не существовало. Но нас это не напрягало, нам было хорошо друг с другом. Мы любили бродить по весеннему Александровскому саду или брать билеты на самый последний сеанс в кинотеатр «Ударник», после чего нас просто неотвратимо тянуло прогуляться по мосту через Москву-реку, ведущему к храму Христа Спасителя. На мосту в это время можно было встретить только влюбленные парочки и растерянных или, наоборот, слишком экзальтированных иностранцев. Мы могли ночь напролет гулять по ночной Москве. Могли сидеть в любимом кафе «Конфаэль» на Никитском бульваре, завтракать вместе, пить утренний шоколад, глядя друг другу в глаза.

Каждый знал привычки другого наизусть. Женя приносил мне диски с фильмами японских и китайских режиссеров, готовил обожаемые мной блинчики с повидлом по выходным, а я заказывала для него классиков русской сцены на Озоне. Идиллия, право. Попутно он не вылезал из утонченных депрессий и поисков себя, я устраивала тихие сцены, пыталась пробиться к разуму, но все чаще молча уходила из его квартиры и ехала домой.

Мы расстались три недели назад. Впервые – и навсегда. И я еще не избавилась от привычки обращаться к нему мысленно, и в моей памяти пока жил насмешливый темно-вишневый взгляд… А Женя после ритуальной попытки «вернуться к былому счастью», по крайней мере, делал вид, что «утешается» – как доложила Маринка – с дамой-искусствоведом. На душе у меня саднило, когда я случайно натыкалась на цифры, совпадающие с его номером телефона. На дружеские подколки я тоже реагировала неадекватно.

Маринка, конечно, исподтишка заглядывалась на Женю, вечно окутанного романтическим туманом сплина и хорошего голландского табака. И посмеивалась сама над собой: мол, куда нам, обычным менеджерам из оптового отдела… Когда мы с Женей расстались, она честно потратила целый субботний день, отпаивая меня чаем с лимоном, вытирая мне слезы и впитывая, как морской песок, историю нашего расставания. Именно она готовила потом мои любимые блинчики, пичкала всякими пирожными и сластями, радуясь от всей души моему проснувшемуся аппетиту и округлившейся физиономии.

Что ж, дружеская шпилька насчет приворота еще раз вернула меня к реальности. Женя – это исписанный листок моей жизни, не черновик, но уже ненужная вещь, и мне не надо к нему возвращаться ни с магической помощью, ни просто так…

Необычный аромат – кажется, сандала и еще чего-то экзотического – витал даже у подъезда, где жила Дарьяла. Этот аромат безошибочно привел меня к нужной двери, и я не успела еще нажать на звонок, как хозяйка щелкнула замком.

Выглядела Дарьяла, как ей и положено – экзотично. Гладко зачесанные назад длинные волосы густого черного цвета, тяжелый пучок на затылке. На руках – массивные серебряные кольца с символикой. На меня глянули внимательные, густо подведенные глаза. Чуть разомкнулись в усмешке узкие губы. «Проходите», – неожиданно красивым низким контральто Дарьяла пригласила меня в квартиру.

Вскоре меня устроили в кресле у стола, покрытого зеленым сукном. На столе разложены известные и неизвестные мне каменные и деревянные египетские амулеты. Два больших жука-скарабея – прямо передо мной.

Интервью явно удалось: ясновидящая говорила образно и связно, была откровенна и легко следовала за моими вопросами.

– А теперь давай поговорим о тебе, – сказала она, когда я убрала диктофон в сумку. – Ты подарила мне полтора часа твоей жизни, так давай теперь я сделаю тебе подарок. Хочешь, заглянем в твою судьбу?

Конечно же я хотела. «И я познаю мудрость и печаль, свой тайный смысл доверят мне предметы», – процитировала я Ахмадулину, чтобы скрыть замешательство. Все же было немного страшновато.

По просьбе Дарьялы я положила руки на скарабеев, перед моими глазами закачался фестский диск, используемый в качестве маятника, и странное дело, глядя на него, я почувствовала, что «уплываю» куда-то. В воздухе остро запахло неведомыми странами и экзотическими цветами.

– Сердце твое сейчас болит, впереди у тебя новая боль и радость, которая вырастет, когда ты научишься смеяться, а не плакать… – словно из-за плотной завесы донесся до меня женский голос. – Ты хочешь новой любви, и она придет… И я попробую узнать его имя.

Я открыла глаза: маятник принялся выписывать сложные траектории над табличкой с буквами. Ясновидящая подняла бровь, потом некоторое время смотрела куда-то в пространство.

– Скрыто имя, – задумчиво промолвила Дарьяла. – Но первую букву я знаю. «Д». Точно, с двумя палочками внизу. Думай!

Я начала вспоминать. Дизайнер Димка? Ну вряд ли – у него недавно дочка родилась, да и не обращал он на меня никогда внимания. А! Дмитрий Орлов, музыкант, у которого на днях интервью брала? Маятник уверенно закачался из стороны в сторону – тоже «нет». Митенька, он же тоже Дима, из дружественной редакции? А может, Дмитрий Митрофанович, наш издатель? – Я покраснела. – Ох, служебный роман – это было бы ужасно. Маятник равнодушно показал очередное «нет» и безучастно качался, пока я перечисляла всех Дмитриев, за которыми оказались замужем мои однокашницы и подруги, и не согласился даже на юного и знаменитого Диму Билана, которого я вспомнила просто от отчаяния.

Дарьяла вслед за маятником покачала головой:

– Видимо, тебе предстоит узнать эту тайну самой. И произойдет это очень скоро.

Я шла домой, вдыхая остатки благовонного дыма, который запутался в моих волосах и одежде.

И снова думала о Евгении, о том, как трудно строить отношения, и о том, что я совсем не готова снова переживать сердечную боль. Интересно, что же за человек прячется за неуловимой буквой?..

Дома меня ждала теплая тишина, полная покоя и одиночества. Хорошо, можно все обдумать как следует. Но не успела я нажать на клавишу чайника, как запиликал телефон. Маринка! Вот неугомонная душа…

– Ну как? Ну что? Что она тебе сказала?

– Да в общем-то ничего особенного… Маятником меня чуть не укачало, веришь! – Почему-то сказанное Дарьялой я не могла пересказать даже лучшей подруге.

– Эх, меня бы взяла с собой, что ли, – посетовала подруга и перескочила на другую тему. – А мой Витька опять хочет машину менять… Теперь увлекся внедорожниками. Говорит, на рыбалку буду ездить… – Марина успокаивающе зажурчала про Витьку, которого я знаю сто лет в обед, – они поженились еще на третьем курсе, и я была свидетельницей. Про двух детишек, про какие-то их школьные дела, бесконечно далекие от меня… Я слушала и не слушала, пока Маринка не попросила: – Ну расскажи еще что-нибудь интересненькое… Надоело мне все, Ирка. Каждый день одно и то же. Сплошной «день сурка». На работе тоска зеленая, одни бумажки с бухгалтерскими данными… Хоть тебя послушаю, журналистка ты моя звездная. Что там было в пресс-туре для избранных журналистов на Крите?