У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен российской государственности. Исследования и документы - Юрий Дьяков

Советский период историографии Великой Отечественной войны знаменовался появлением целого ряда работ, претендовавших на обобщение истории Урала. Это исследование Н. А. Мошкина, отразившее ратный и трудовой вклад трудящихся Удмуртии в победу над немецко-фашистским агрессором[230]. Самоотверженная борьба башкирского народа по укреплению уральского тыла показана в монографии Т. Х. Ахмадиева[231]. Итоговой работой первого этапа историографии можно считать коллективную монографию «Урал – фронту» (1985 г.). На основе широко используемых архивных документов автором комплексно рассмотрены вопросы организации тружеников края на развитие военного производства, сельского хозяйства, транспорта, работы партийных и советских органов власти[232].

Следует заметить, что основную часть названных работ отличает «трепетное» отношение к коммунистической идеологии, как к лучшей в мире, поэтому в строгом научном плане они, безусловно, несут на себе печать ущербности. Их выводы и оценки базируются не на беспристрастном и объективном анализе всего спектра проблем, а, прежде всего, на идеологических догмах и политических стереотипах, навязанных господствовавшим в 1945–1985 гг. в СССР политическим режимом.

Несомненный прорыв обозначился в историографии Урала периода Великой Отечественный войны в 1990‑е годы XX и в первое десятилетие XXI вв. Изучение истории уральской промышленности было традиционным для региональной историографии. Но только в монографии А. А. Антуфьева представлен комплексный анализ не только топливно-энергетической отрасли, черной металлургии и машиностроения, но и цветной металлургии, химической, лесной, деревообрабатывающей, легкой, пищевой промышленности, имевших общесоюзное значение. А. А. Антуфьев утверждает, что во время войны уральская индустрия развивалась главным образом за счет экстенсивных факторов. Трехкратное увеличение валовой продукции было достигнуто благодаря сравнительно высоким закупочным ценам на военную технику, боеприпасы, снаряжение и другую продукцию, шедшую на оборонные цели. Отсюда высокие темпы роста промышленного потенциала Урала, как считает автор, были связаны, главным образом, с интенсивным развитием, прежде всего машиностроения.

Машиностроение развивалось за счет внедрения научно-технических достижений, чему способствовала эвакуация на Урал десятков научно-исследовательских, академических, учебных, проектно-конструкторских институтов. А. А. Антуфьев попытался найти новые, неординарные подходы к оценке процессов, происходивших в кадровом составе уральской промышленности, выявлению роли командно-административной системы. Он исследовал уголовно-правовые меры принуждения, широко применявшиеся в сфере трудовых отношений, особенно при наборе рабочей силы на производство и в процессе укрепления трудовой дисциплины. В целом, автор делает правильный вывод, что, хотя СССР и превратился в величайшую военную державу, но по степени социально-правового развития, уровню жизни народа, образования, научно-технического прогресса страна оставалась на задворках мировой цивилизации[233].

Основные этапы становления и развития танковой промышленности на Урале выявил Н. Н. Мельников, он представил динамику выпуска основной продукции, исследовал взаимосвязи между танковыми заводами Челябинска, Свердловска и Нижнего Тагила, определил факторы роста производства бронетехники. Историк пришел к выводу, что к лету 1942 г. уральская танковая промышленность преодолела последствия эвакуации и с помощью переброшенных мощностей, кадров рабочих и специалистов смогла наладить серийное производство всех существовавших на тот момент типов танков: легких – Т‑60, средних – Т‑34, тяжелых – КВ[234].

Значительное место в освещении основных направлений деятельности Военно-промышленного комплекса Уральского региона в военный период отведено в коллективной монографии «Щит и меч Отчизны. Оружие Урала с древнейших времен до наших дней». Научный труд, вышедший в свет под редакцией А. В. Сперанского, стал первым в отечественной историографии, в котором, комплексно рассматривалась эволюция оружейного дела в регионе, специализировавшемся на производстве вооружений и боеприпасов на протяжении очень длительного исторического времени. Во главу угла авторским коллективом был поставлен человеческий фактор, что дало возможность продемонстрировать и творческий поиск выдающихся советских конструкторов. Книга дает понять читателю, что создание великолепных советских танков КВ, Т‑34, ИС, обеспечивших советской стране победу в Великой Отечественной войне, напрямую связано с развитием инженерной мысли Ж. Я. Котина, А. А. Морозова, Л. С. Троянова, М. Ф. Балжи, творчества замечательных конструкторов артиллерии В. Н. Сидоренко, Ф. Ф. Петрова, Л. И. Горлицкого. Благодаря подвижнической деятельности конструкторов стрелкового оружия С. Г. Симонова, Ф. В. Токарева, М. Е. Березина, В. А. Дегтярева Красная армия оснащались в годы войны первоклассными пистолетами, винтовками, автоматами, пулеметами, ни в чем не уступавшими лучшим немецким образцам[235].

В отличие от промышленности, аграрная сфера экономики Урала за годы войны оказалась подорванной. Исследования В. Т. Анискова, М. Н. Денисевича, Г. Е. Корнилова, В. П. Мотревича, Р. Р. Хисамутдиновой и других показали, что уральская деревня, заплатив дорогую цену за победу, неуклонно шла к разрушению.

Документы Наркомата заготовок СССР позволили выявить механизм военно-экономической мобилизации сельского хозяйства. Государство в годы войны постоянно изыскивало возможности увеличения изъятия сельскохозяйственной продукции у крестьянства. В этих условиях невозможно было осуществление и простого воспроизводства. Деревня тыловых районов работала на износ.

Роль промысловых и потребительских кооперативов в создании системы материально-бытового обслуживания населения стала предметом исследования А. А. Пасса. Совершенствование институциональной среды благотворно отразилось на показателях уральских промсоветов и промсоюзов. В 1944 г. промартели произвели товаров первой необходимости в 2,5 раза больше, чем в 1940 г. Почти на 880 млн руб. было изготовлено боеприпасов, армейского снаряжения и обмундирования. Наличие в советской системе кооперативных ассоциаций с отличным от госпредприятий экономическим содержанием повышало ее приспособляемость к перекосам и деструктивным воздействиям, вызванным милитаризацией народного хозяйства и военной обстановкой[236].

Новым направлением в изучении истории Урала военного времени стали историко-демографические публикации. Введение в научный оборот демографической статистики позволило выяснить количественные и качественные изменения в структуре населения региона. В ряде работ показана связь и зависимость демографических процессов с экономическим и социальным развитием. Более глубоко изучено сельское население региона[237]. В работах Г. Е. Корнилова выявлены две противоположные тенденции демографического развития: с одной стороны, значительный рост населения Урала в 1941–1942 гг. (на 9,9 %), с другой – неуклонное сокращение его к концу войны (на 7,8 %). Выявлено, что определяющим фактором количественных и качественных характеристик населения Урала были миграции[238].

Специфика Урала состояла в том, что он находился в глубоком тылу. Через его территорию проходили основные транспортные магистрали из европейской части СССР на восток. Промышленный потенциал региона позволил обеспечить трудоустройство эвакуированного населения и беженцев, а, следовательно, возможность его выживания. Поскольку Урал принял более 2 млн мигрантов, изучение проблемы на материалах такого масштаба вышло за рамки регионального исследования.

В монографии М. Н. Потемкиной прослежены не только местные особенности приема, устройства и деятельности эваконаселения, но выявлены общие закономерности этих процессов. Автор, проанализировав процессы реэвакуации населения, показала, что она осуществлялась с декабря 1941 по 1948 гг., проходила многообразными потоками, завершившись возвращением подавляющего большинства эвакуированных граждан на прежние места жительства. Последствиями пребывания эвакуированного населения на Урале были: интенсивное промышленное развитие региона, изменение кадрового состава рабочей силы, рост научного и культурного потенциала края.

Плодотворной, на наш взгляд, является попытка М. Н. Потемкиной выделить социальные потоки среди эвакуированных граждан[239]. В исследованиях Н. П. Палецких впервые в региональной историографии рассмотрена социальная политика на Урале в годы войны. В ее монографиях в центре внимания оказались объективные и субъективные основы, пределы необходимого и возможного в социальной политике в условиях войны. Автор анализирует процессы выработки и реализации трудовой и налоговой политики, организации системы жизнеобеспечения, показывает источники и способы осуществления социальных мероприятий, выявляет основные тенденции развития социальной структуры, эффективность и результаты социальной политики в экстремальных обстоятельствах военного времени.