На этот раз – да! - Корнуолл Лесия

– Битва непременно будет. И очень, очень скоро, – сказал он.

– И никаких шансов на примирение? – требовательно спросил Коннор.

– Согласится ли Карл Стюарт склонить голову перед герцогом Нортумберлендом и присягнуть на верность королю? – тихо спросил он.

И услышал, как тихо ахнула Майри, словно от боли.

Коннор нахмурился:

– Стало быть, битва неизбежна. А что будет после?

– Полагаю, это всецело зависит от того, кто возьмет верх, – сказал Натаниэль. – Как и в любой войне… А исхода этой войны я сейчас предсказывать не берусь. А вы?

Коннор со стуком поставил стакан на стол:

– Нет. Я надеюсь лишь… – Он не докончил фразы.

Майри стиснула руку супруга и прильнула к его груди – видно было, что она взволнована до глубины сердца, но не напугана. Она словно старалась передать мужу свою хрупкую силу, воодушевить его и подбодрить. Что бы ни случилось, леди Майри Макинтош не спасется бегством – нет, она будет сражаться бок о бок с супругом и своим народом. И Натаниэль ощутил благоговение перед ее храбростью и преданностью. Он решительно поднялся на ноги.

– Мне надо ехать… потом это будет уже опасно, – сказал он.

– Но уже стемнело. Я поеду с вами, – сказал Коннор, вставая. – Со мной вы будете в полной безопасности.

Натаниэль заколебался, но в конце концов кивнул. Он слишком хорошо помнил обращенные к ним лица горцев, которые они видели на пути в замок, – на них написана была откровенная ярость…

Пристегнув шпагу к поясу, он ждал. А Коннор тем временем простился с женой, шепотом сказав ей что-то по-гэльски.

Они ехали по темным горам в полном молчании до тех пор, пока не послышались голоса английской стражи, требовавшей у всадников назвать их имена. Дальше Коннору ехать было опасно.

– Капитан, мне очень дорога моя семья, – сказал Коннор Макинтош. – К тому же у меня есть все основания полагать, что для повстанцев исход битвы будет неблагоприятен. Ну а если все худо закончится для шотландцев… – Он помолчал, словно внезапно охрипнув.

Натаниэль понимающе кивнул:

– Я сделаю для них все, что смогу. Я никогда не воевал с женщинами и детьми, Макинтош, и не намереваюсь.

– Да…

Макинтош развернул коня и поехал восвояси. Натаниэль глядел ему вслед. Вдруг горец обернулся:

– Приезжайте снова в Глен Дориан, если сможете – пообедаем вместе… Здесь вам всегда будут рады.

…Будут ли ему рады в замке? Натаниэль глядел, как силуэт высокого всадника растворяется в ночной темноте. Сердце его стеснили дурные предчувствия. Битва вот-вот грянет, и долг велит ему сражаться. Какой бы симпатией ни проникся капитан к горцам, как бы ни полюбил горную Шотландию и ее суровую красу – он солдат! Недалек был тот день, когда на поле брани он встретится лицом к лицу с горцами вроде Коннора Макинтоша – и им не будет от него снисхождения! Натаниэль вдруг пришпорил коня и пустился вдогонку за Коннором.

– Макинтош, а что значит sláinte mhòr?[4]

Коннор осадил коня:

– Это значит «здоровье Мариона». Марион – тайное имя Карла Стюарта. Черт тебя подери, где ты это услышал? – почти шепотом спросил Коннор.

– У твоего очага, – процедил Натаниэль сквозь зубы. – Доброй тебе дороги…

Глава пятнадцатая

– Бог свидетель, все это безумно напоминает весеннюю драку в курятнике, – пожаловалась Элеанор, входя в гостиную, где Деворгилла и мисс Каррадерз строго надзирали за подготовкой Меган и Аланы к их первому танцу. На свет Божий были извлечены дюжины нарядов, которые браковались один за другим. Барышни метались по комнате, утопая по колено в пене кружев, шелков и ленточек, сами облаченные лишь в соблазнительные неглиже.

Бедняжка Элеанор, чтобы невзначай не споткнуться, осторожно раздвигала тростью слои нежных тканей, устилавших пол…

– Это сойдет. Особенно если добавить поясок цветов пледа клана Макнаб, – кивнула Элеанор, глядя на очередное платье, что примеряла Меган.

Оно и вправду было прелестным – нежно-кремовое, украшенное по корсажу и подолу шелковыми розовыми бутонами. Услышав предложение Элеанор, Меган просияла, однако…

– Ни в коем случае! – грозно нахмурилась Деворгилла.

Алана уже была одета в хорошенькое платье из кораллового шелка, необычайно шедшее к ее нежнейшему цвету лица. Она уже сидела напротив зеркала, а горничная Деворгиллы стягивала, переплетала и закалывала на ее макушке медно-каштановые пряди роскошных волос.

– Держу пари, она превзойдет ростом любого из кавалеров, и ее легко будет отыскать в толпе, – едко отметила Элеанор, опускаясь в кресло и не без злорадства наблюдая за переполохом.

Меган кинула на сестру сочувственный взгляд, тем более что как раз в этот момент Алана болезненно поморщилась: очередная шпилька больно оцарапала ей кожу. Сама же Меган, повинуясь властному материнскому жесту, покружилась на месте, демонстрируя свое платье во всей красе.

– Ну да, наряд недурен… Но вот какой бы веер выбрать? А перчатки? – суетилась Деворгилла, придирчиво озирая дочь.

– Еще туфельки, миледи, – хлопотала мисс Каррадерз. – Думаю, леди Элис подойдут простенькие кремовые, а леди Маргарет – розовые, в тон розовым бутонам. Может быть, и прическу украсить розами? Не послать ли слугу нарвать цветочков?

– Я сама этим займусь, – кряхтя, поднялась из кресла Элеанор. – Не позволю косоруким слугам мять мои розы! – Старуха подмигнула Меган: – А может, мне принести не розовые, а ярко-алые розы? Чтобы все замертво попадали?

Элеанор удовлетворенно отметила, как ахнула шокированная Деворгилла…

Сама мать семейства была облачена в роскошное атласное платье цвета старого золота, украшенное у пояса, на рукавах и подоле серебряной лентой, – этот наряд шел ей необычайно. Именно так должна выглядеть элегантная и состоятельная мать двух прелестных дочек на выданье.

Горничная наконец отпустила Алану – та резво вскочила с кресла. Ее высоченная, напоминающая вавилонскую башню прическа украшена была лентами, жемчугами и гранатами. Настал черед Меган. Когда горничная принялась скручивать в жгуты и завивать ее роскошные темные волосы, девушка поморщилась…

Тут воротилась Элеанор, неся корзинку розовых бутонов – не алых, а нежно-розовых, благоуханных и еще хранящих тепло послеполуденного солнца. Меган поднесла к лицу один и прикрыла глаза, но горничная уже умело закрепляла цветы на созданном ею причудливом сооружении из кудряшек.

– А теперь повторим правила этикета! – приказным тоном сказала Деворгилла.

– Леди не следует танцевать с одним и тем же партнером более двух раз, но лучше лишь единожды, – сказала Алана.

– В случае если на сего джентльмена не возлагается… м-м-м… особых надежд, – уточнила Деворгилла. – В особом случае дозволительно протанцевать с ним дважды и даже позволить ему принести вам прохладительный напиток… или прогуляться с ним под руку по бальному залу.

– И кого вы имеете в виду, матушка? – рискнула спросить Меган.

Деворгилла прищелкнула пальчиками затянутой в перчатку руки, и мисс Каррадерз с готовностью вложила в эти хищные пальцы список гостей.

– Перво-наперво, это маркиз Мерридью. Вторым номером у нас идет лорд Финли – у него десять тысяч годового дохода и два имения.

– Но лорду Финли почти пятьдесят лет! – дерзнула вставить Меган.

Мать опалила ее суровым взором:

– Какая разница при таком-то доходе? Далее… виконт Солсбери, добрый друг принца-регента… к тому же у него имение на берегу моря. Это была бы прекрасная партия для Аланы – ведь Солсбери со временем унаследует графский титул. Так… граф Маркем недавно овдовел. Бедняга даже не подозревал, что хочет жениться снова, пока не увидел нашу Меган… к тому же у него все еще нет наследника. Ты уже представляешь себя в роли матери будущих графов?

– Вот уж увольте, – себе под нос пробормотала Меган и спросила: – А кто там еще… завалялся? Как насчет брата мисс Паркхилл или Томаса Фрейзера из Крейгмайла?