EBOLA. Восставшие - Zima

Политики все еще обсуждают кризис, санкции и демократию. Разрабатывают новые законы, ведут переговоры, обмениваются условиями, посещают саммиты, словом продолжают самозабвенно играть в бисер, не понимая, что главная партия уже разыгрывается без них!».

18 мая

Рыжий прав. Иначе, как чертовщиной это не назовешь.

Среди пилотов нарастают панические настроения. Нас держат в полном неведении. Никто толком ничего не знает. Одни и те же слухи и домыслы ходят по кругу, обрастая небылицами. А тем временем официальных данных как не было, так и нет. Представители авиакомпаний без конца выражают соболезнования родственникам погибших и прикрываются ничего не значащими фразами. И это страшно раздражает. Как выходить в рейсы, когда на душе неспокойно?

Весь полет до Дюссельдорфа они с Тарасовым почти не разговаривали. Каждый думал о своем. А когда за плечами осталось две тысячи километров, вместо заслуженного отдыха, оба направились в служебное кафе. Здесь, вдали от шума, любили коротать время между рейсами пилоты из разных стран.

Оказавшись внутри, Данила обвел взглядом кафе. Оббитые деревом стены, металлические остовы стульев и диванов, добротная барная стойка, пол из камня и дерева, приятный глазу чуть приглушенный свет и даже идеально расставленные в подставках салфетки – все здесь говорило о немецкой педантичности и любви к порядку.

Вместе с шефом они пересекли кафе, уселись на высокие стулья у бара и заказали по чашке кофе. Место было выбрано не случайно. Отсюда просматривался весь зал. Некоторое время ничего не происходило, но по опыту Дэн знал, бармены и официанты – самые осведомленные люди. Отказавшись от внушительной сдачи и тем самым сильно удивив бармена, мужчина негромко спросил по-английски:

– Что слышно об упавших самолетах?

Сдобренный щедрыми чаевыми, бармен выдал все, что слышал от пилотов.

Несколько человек, сидевших неподалеку, тоже внимательно прислушивались. Не прошло и минуты, как они тоже подключились к разговору. Говорили многое, но к сожалению, никто не мог похвастаться хоть сколько-нибудь правдивой информацией. Домыслы, сплетни, слухи, вот, пожалуй, и все.

Справа от барной стойки сидел немолодой черноволосый мужчина. На его, покрытом густым загаром лице, не было ни малейшего намека на интерес к разговору. Все это время он молчал. Лишь меланхолично жевал свой сэндвич, иногда запивая его свежим апельсиновым соком. Он просто слушал и в конечном итоге понял, что все эти люди просто боятся. Их страшит не участь погибших пилотов, не особая атмосфера секретности вокруг недавних трагедий. Больше всего их пугает неизвестность. Когда не знаешь опасность в лицо, не понимаешь, как с ней справиться, значит велик риск камнем рухнуть вниз. В сущности, у всех пилотов была только одна попытка. Первая и она же последняя. В их профессии второй заход на посадку выпадает крайне редко. Почувствовав солидарность с коллегами, мужчина понял, что не имеет права молчать.

– Я пилот Air France, – раздался его приглушенный чуть хрипловатый голос. – Два из упавших самолета, принадлежали нашей авиакомпании. И никакой мистики в этом нет. Всему виной вирус, – так же продолжая упорно смотреть прямо перед собой, он закончил, – единственное, что вы можете сделать в такой ситуации, забаррикадироваться в кабине и постараться посадить самолет в безлюдном месте.

Все в изумлении уставились на мужчину. Но почти сразу тот встал, расплатился по счету и, больше не проронив ни слова, вышел. Тем самолетом, что упал, не долетая до Рима, управлял его родной брат. Но об этом он говорить не стал. Горечь утраты до сих пор не отпускала.

19 мая

«СМИ пестрит сообщениями о приступах бешенствах. На месте катастроф найдены черные ящики. Записи, извлеченные из них, почти один в один повторяют друг друга. Сначала капитаны докладывают о драках, волнениях в самолетах, а потом пропадают. Эксперты сходятся во мнении, что последние авиакатастрофы связаны с эпидемией.

Отец сказал, что если не будет закрыто воздушное сообщение со всем африканским континентом, это закончится пандемией для всего оставшегося мира.

После разговора с родителями я закрылась в своей комнате. Мне хочется побыть одной. Трудно поверить, что над твоими родными, друзьями, над привычным миром нависла смертельная опасность. Как это произошло? Когда? В поисках ответов я углубилась в Интернет».

Изучение новостных сайтов и отчетов ВОЗ помогли восстановить хронологию событий. Первые тревожные вести прилетели еще весной с Гвинеи. Это небольшое государство в Западной Африке. На сайте, где опубликована новость, размещались фотографии. Бедные деревеньки, босоногие детишки, играющие на земле, грязь. Изображения в комментариях не нуждались: это было идеальное место для развития инфекций и вирусов.

Именно в Гвинеи от загадочной болезни умер двухлетний малыш или «нулевой» пациент, как доктора называют первую жертву эпидемии. Несчастный ребенок стал точкой отсчета, началом пандемии. Малыш «сгорел» за сутки. В ту же ночь скончалась его трехлетняя сестренка, мать умерла в течение нескольких часов после детей.

В статье говорилось, что его семья жила в небольшой деревне, находящейся на границе с Либерией и Сьерра-Леоне. В тех краях принято провожать безвременно ушедших всей деревней. Поэтому нет ничего удивительного, что в похоронных церемониях приняли участие все соседи, предоставляя вирусу прекрасную возможность атаковать. На следующий день несколько человек почувствовали себя плохо. Оставаясь дома, они заражали свои семьи, детей, друзей, порождая новых носителей вируса. А неподалеку от деревни проходили воскресные базары, куда стекались тысячи местных жителей со всей округи. А потом они возвращались в свои города и дома. О том, что случилось дальше догадаться нетрудно.

Это произошло примерно месяц назад. Мир легкомысленно проигнорировал первые звоночки, приняв монстра за обычную инфекцию.

20 мая

Бездействие местных властей лишь помогли Эбола. Стремительно и жутко, минуя границы и расстояния, вирус просачивался вглубь континента. Ангола, Конго, Кения, затем Египет, Марокко – вскоре вся Африка оказалась в плену монстра. Слишком много драгоценного времени было потеряно зря. Сотни людей стремительно умирали от странной болезни, истекая кровью. Но вместо того, чтобы исследовать обезображенные трупы, их старались быстрее похоронить и часто места погребения располагались у рек, где подземные воды беспрепятственно разносили вирус на многие-многие километры вперед. Люди перемещались из деревни в деревню, из города в город, а самолеты по-прежнему летали, реки текли, а воды соединялись, перемешивались, разнося вирус по всему миру.

«Сейчас два часа ночи. Я закончила читать час назад, но все это время не могла взять себя в руки. Теперь мне известно, как Ebola virus пробрался на самолеты, корабли и поезда. И самое страшное еще впереди. Отец прав. Течение болезни иное. Теперь вирус действует более агрессивно, уничтожая человека за считанные часы. Первые симптомы наступают спустя час после заражения – обильное кровотечение, язвенная сыпь по всему телу. Следующие часы вирион полностью захватывает и уничтожает носителя. Самым крепким едва удается продержаться сутки.

Изменилось и поведение жертв. Если раньше зараженные обессиливали от кровопотери и обезвоживания, то сейчас их действия сродни диким животным. Выходит, новый штамм Эбола поражает мозг, стирая границы человеческого, и оставляя умирающим лишь самые примитивные инстинкты. Отец говорит, что вирус мутировал, но почему и главное, как это произошло, никому до сих пор не известно.

Если верить датам, лихорадке Эбола потребовался всего 1 месяц, чтобы захватить целый континент и вырваться за его пределы. А теперь главный вопрос – за какое время вирус сможет захватить всю Землю?»

22 мая

Вылет из Адлера постоянно переносился. Сначала на час, затем еще на час. Теперь вот объявили – следите за информацией. Измученные жарой и ожиданием члены экипажа расположились в служебной зоне Сочинского аэропорта. Иван Петрович, окинув в сторону галстук, сидел в кресле и нервно барабанил пальцами по подлокотнику. Одна бортпроводница после неудачных попыток сосредоточиться на статье, вяло обмахивалась газетой, устремив сонный взгляд на внутренний двор аэропорта. Трое остальных пытались дремать. Впрочем, тоже без особого успеха.

А разрешение на вылет все не давали.

С тех пор, как прошли Олимпийские игры, пассажиропоток в Сочи и без того был высокий, но самый кошмар начинался в летний сезон. Тысячи счастливых семей отправлялись в летние отпуска, не подозревая, что команда самолета на грани переутомления, а пилот большую часть полета спит, потому как уже не помогает ни десятая чашка кофе, ни таблетки. Едва приземляешься, как диспетчер сообщает о новом рейсе. Мало того, что на грани, так еще эти досадные задержки. Вследствие чего, к хронической усталости примешивается сильнейшее раздражение.