Тремор - Каролина Эванс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В дверях Рома подождал свою спутницу. Придержав перед ней дверь, он осторожно закрыл ее. Таня хотела спуститься по лестнице, но после его кивка в сторону двинулась по коридору вслед за ним.
Они ни слова не говорили друг другу. Дошли до лифта и так же молча стали ждать его подъема по шахте.
Странно, но никакой неловкости рядом с ним Таня не чувствовала. Зайдя в кабину, она заворожено наблюдала за тем, как лучи приглушенного света проходят по скуластому лицу Ромы. Как он смотрит перед собой, ничего не объясняя ей своим взглядом. Но вот двери резко распахнулись, и перед ними вновь оказался первый этаж корпуса. Такой безликий и простой, надежно охраняющий собой магию искусства.
Пройдя ряд дверей, они оказались в темной комнате. Таня вопросительно взглянула на парня.
−Это павильон. Ты не против, если я поснимаю тебя? − спросил Рома, кинув свой черный пиджак к стулу.
Она кивнула и прошла вслед за ним. Мимо ряда перегородок, в каждой из которых было пространство для съемок. Все они были пусты. Они были одни в павильоне.
Это слово было не менее вдохновляющим, чем он сам. Тьма, что размывала стены, мирилась с протяженным светом съемочного оборудования. «Словно космос… Каждая пылинка так подсвечивается в нем, словно ряд крохотных астероидов где-то на краю Вселенной. Обычная дверь кабинета скрывает за собой почти другой мир, чтобы такие люди как Рома могли приходить сюда и постигать искусство…»
− О чем задумалась?
− Об этом месте. О жизни. Понятия не имею, что делаю в киновузе. Я никогда и не думала становиться дизайнером. Просто знала, что должна быть здесь, вот и все. Это мое место, моя атмосфера. Я так давно хотела быть среди таких людей, как ты, как Даша. Она вроде шутит так же как девчонки в моей бывшей школе, вроде ни чем не отличается, а я чувствую в ней что-то свое, что-то совершенно особенное. Как и в каждом, кто был в том зале, понимаешь?
Рома перестал настраивать аппаратуру. Поднявшись с колен, он глубоко вздохнул и подошел к ней.
− Понимаю. Но это первое время все кажется таким славным, а потом учеба будет отнимать все время, так что нужно понимать, для чего ты здесь. Ты хочешь быть дизайнером? − спросил он после короткой паузы.
Таня медленно пожала плечами. Она все следила за серебристым лучом, размышляя, как запечатлела бы его на бумаге. Как отринула бы от себя все лишнее и вняла ему. Его свечению, протяженности, сути. К ней тут же пришла мысль, почему она здесь.
− Я не знаю, кем буду, но творить мне нравится. Как картины, так и одежду, украшения. Ничего не напрасно, когда выбираешь сердцем.
Он улыбнулся и показал ей на табурет. Таня аккуратно села на его край и посмотрела в камеру. Большие глаза с невинностью Сикстинской Мадонны отразились в объективе. Свет выделял веснушки у щек и передние пряди волос. Они искрились бронзовым отливом.
Роме не пришлось подсказывать ей позы. Даже когда Таня слегка меняла наклон головы или отводила взгляд в сторону, получался совсем другой кадр.
Он ничего не говорил ей. Просто смотрел, как отбрасывают на лицо тень ее длинные ресницы. Если она хлопала ими, то всегда по многу раз, а потом долго не закрывала глаза. Позволяла насладиться переливами радужки, оттенками опавшей листвы под лучами солнца.
Таня не старалась позировать. Уголки ее губ были приподняты вверх, но иногда Рома смотрел на нее слишком пристально, и они образовывали самую нежную улыбку. Складки у век, ямочки на щеках превращали ее в ангела. Невинного ребенка, с трепетом ценившего каждый миг этой жизни.
Когда они закончили, за дверью послышались голоса выходивших студентов.
Таня уже хотела выйти к ним, как Рома остановил ее.
− Что будешь сегодня делать?
Она пожала плечами.
− Даже не знаю. У нас с Дашей не было планов.
− Тогда можете присоединиться к нам. Мой друг снял небольшую яхту на набережной Мойки, будет весело. Он — фанат настолок, так что скучно вам точно не будет.
Даша поддержала эту идею.
Через пару часов они уже плыли по волнам под зарубежные песни 90−х. Рядом с ними была компания ребят и закуски с шампанским. Ветер с силой бил им в лицо, пока они танцевали на борту яхты.
Таня то и дело, смеясь, поправляла волосы. Скоро на горизонте показался закат, и она все чаще отходила от всех, чтобы насладиться им.
Глава 3
Его все знали. Он шел мимо людей, проходил вглубь зала. На нем часто останавливали взгляд, но тут же отводили, когда он смотрел на них. Напряжение росло. Люди взволнованно переглядывались друг с другом. Но когда Кирилл приближался к ним, они вежливо пожимали ему руку, выдавливая из себя любезные улыбки.
Он слышал их разговоры. Они, как и всегда, были на одни и те же темы. Мужчины в парадных смокингах, женщины в блестящих платьях внимательно слушали об успехах чужих детей. После этого они заговаривали о своих каждый раз, когда могли похвалиться ими. Все сводилось к рассуждениям об американском образовании и работе в силиконовой долине.
Усмехнувшись, Кирилл наконец дошел до стойки с подносами. Взял бокал шампанского и принялся наполнять тарелку едой. Он не сразу заметил, как к нему подбежала мама. Ее взгляд быстро прошелся по его взъерошенной челке, подведенным глазам и косухе.
− Что ты делаешь? Ты же знаешь, фуршет начнется позже.
− Извини, ничего не ел − репетиция, − сказал он так громко, что она стыдливо обернулась на окружающих.
− Пожалуйста, не порть вечер. И почему ты в таком виде? − шикнула мать. На ее гладком лице появились едва заметные складки. Кожа на подбородке и шее натянулась до предела. Она собиралась что-то сказать, но в высоких дверях показалась фигура отца. Аплодисменты волной прошли по залу.
Кирилл ждал, когда он заметит на него. Когда закончит обводить коллег гордым взглядом и двинется к жене. Когда в холоде синих глаз мелькнут хоть какие-то чувства.
Его шаги зазвучали по мраморному полу, и все замерли. В приглушенном свете хрустальных люстр отец не сразу увидел его.
Кожаная куртка с бесчисленными заклепками, ремнями, надписями неистово блестела среди гостей в лощеных смокингах. Но даже она не выделялась так сильно, как едва заметная усмешка на губах. Как вид волчьих глаз из-за спавших
