Восход Чёрной Звезды - Фредерик Пол

— Останемся здесь, — сказала она. — Не стоит обращать на себя внимания.

По этой же причине она настояла на том, чтобы сидели они отдельно. Начался фильм.

Кастор был человеком незлым, и неглупым, но по молодости лет еще не успел открыть одну истину: люди, окружающие его, имеют собственные интересы — не только люди во всем мире и не только обитатели деревни, но и его собственная жена. Интересы Кастора окружающих мало волнуют. Поэтому Кастор обиделся. Но вскоре забыл об обиде, — грандиозное действо захватило его. В фильме рассказывалось о знаменитом военачальнике прошлого века, народном маршале, только-только прибывшем с берегов Отчизны, которому пришлось вступить в борьбу с бандой антипартийных элементов. Маршал, партию которого пел великолепный Фенг Вонфред, в одиночку выступил против шести вооруженных врагов, но ему содействовали школьная учительница и несколько верных партийцев. Он разгромил правых уклонистов, принудил их раскаяться и публично отказаться от неправильных взглядов. Постановка была восхитительная, актеры пели великолепно, фильм брал, как говорится, за душу. В прекрасных натурных съемках показали Америку конца двадцатого столетия: безграничные просторы выжженной земли и горстки первых отважных добровольцев, которые пытались сделать страну вновь пригодной для жизни. Кастор увлекся фильмом и позабыл обо всем.

В конце оперы, после того, как антипартийные элементы сложили оружие и погрузились в автобус, везущий их в Пенсильванию на перевоспитание, народный маршал и учительница возглавили победоносный марш преданных партии кадров. Плещущие на ветру знамена потрясающе смотрелись на фоне серо-зеленой, заросшей кустарником равнины. Зрители восторженно аплодировали, Кастор в том числе. Объем демонстратора погас, включили свет и Кастор завертел головой, высматривая Марию. Он хотел поделиться с ней своими восторженными впечатлениями, но Мария куда-то пропала.

Кастор обнаружил жену в терминальной комнате. Она склонилась над клавиатурой. Она не слышала, как вошел Кастор, потому что вставила в уши маленькие аудиодемонстраторы. Едва заметив мужа, она тут же выключила экран монитора. Все, что успел заметить Кастор, была мигающая оранжевая надпись, на английском и китайском: «ОЖИДАЙТЕ… ОЖИДАЙТЕ… ОЖИДАЙТЕ…»

В комнате имелось двадцать мониторов, перед каждым стоял рабочий дисплей. Все экраны были хорошо знакомы Кастору. Именно в этой комнате он продолжал образование после того, как заявление в университет ему вернули с отказом. Учитель Кастора хлопотал за своего любимого ученика, но… потерпел поражение. Ничего не вышло. Учитель умолял Кастора продолжить учебу, хотя бы с помощью компьютеров, потому что мозг у него был слишком хорош, чтобы тратить время и силы на выращивание риса. Кастор так и поступил, стараясь не упустить ни единого шанса. Он с завидной настойчивостью грыз гранит науки, проработал уйму учебных курсов из бесконечного каталога компьютерных программ, пока жена его, Мария, не заставила его понять, что в свободное время можно заняться чем-то еще, кроме учебы.

Она спокойно смотрела на Кастора, ожидая, что он объяснит свое появление. Он робко спросил:

— Ты еще не закончила?

— Не совсем.

Он кивнул, посмотрел на ряды консолей и темных экранов.

— Знаешь что, — сказал он, уступая внезапному желанию, — ты не торопись. Я и сам, наверное, поработаю. Нужно кое-что выяснить.

Он не кривил душой. Ему всегда нравилось работать с компьютерами, всегда, только лишь подворачивался случай. Вот и сейчас, едва он выбил на клавиатуре свой код и команды, как напрочь позабыл о странном поведении жены.

Изучал Кастор, в основном, космос. Все, что касалось космоса, в теории и практике. Он бредил космосом. Поскольку мечта оставалась лишь мечтой и воплотить ее в реальность не было ни малейшей возможности, космос стал его проклятием. К своему горчайшему разочарованию Кастор рано обнаружил, что только настоящий этнический ханец мог рассчитывать на то, чтобы попасть в программу подготовки астронавтов. Не говоря о том, что никакой особой космической программы не существовало. Китайцы запустили на орбиту несколько спутников связи, несколько метеорологических и георазведывательных спутников. И это — все. На большее не хватило даже китайцев. Что уж об Америке говорить! У американцев вообще ничего не было.

В течение почти столетия в космос людей не запускали. Нельзя сказать, что на орбите не было людей. Они там были. Мертвые астронавты и космонавты, пойманные в орбитальную ловушку в тот миг, когда разразилась война. Они не смогли вернуться на Землю. В памяти компьютеров упоминалось около шестидесяти «неопознанных объектов». Некоторые удалось засечь, сфотографировать, для других — только рассчитать траектории на основе старых данных.

Кастора заинтересовало другое. Среди «неопознанных объектов» появился новичок. Сказать, что его происхождение было не установлено — это еще слишком мягко описать ситуацию. Новичок находился по другую сторону от Солнца и был едва виден. Подробности рассмотреть было невозможно: во-первых, из-за расстояния в более чем одну астрономическую единицу, во-вторых, из-за маленьких размеров. Чтобы это могло быть такое? А может быть, воображение Кастора вырвалось на свободу. «Спейслэб» в дрейфе? Один из русских «Союзов»? Затерявшийся челнок «Шаттл»? Французская ракета «Ариан»? Ну что угодно!

Он с тоской всматривался в смазанное пятнышко — на большее телескопы не были способны. Итак, объект на месте. Элементы его орбиты достаточно ясны. Через несколько месяцев он приблизится к Земле и… вот тогда необходимо рассмотреть как следует! Конечно, это всего лишь один из тех шестидесяти «неопознанных». Он слишком близко подошел к Солнцу, произошли пертурбации…

А вдруг — нет?

С улыбкой на лице Кастор снял маленькие наушники и повернулся к жене. Удивительно, но Мария, похоже, все еще не закончила своего дела — чем бы она там ни занималась. Она ответила на его взгляд спокойно, сдержанно. Она все еще ждала ответа. Большие голубые глаза холодно смотрели на Кастора. Он замялся, пытаясь придумать какую-нибудь подходящую фразу, разыграть психологический гамбит, чтобы сидевшая перед ним подчеркнуто вежливая и отстраненная женщина вновь превратилась в его жену. Он вытащил пакетик сушеных фруктовых ломтиков и попробовал угостить Марию. Она отрицательно покачала головой.

— Но ты ведь почти не ужинала, — сказал Кастор.

— Мне не хотелось есть, — объяснила она.

Кастор кивнул, как будто объяснения этого было вполне достаточно, и принялся сгрызать съедобную обертку со своего ломтика. Потом впился в душистую сладкую мякоть груши. Если Мария не хочет отвечать, бесполезно задавать вопросы. И все же любопытство не оставляло его в покое.

— А что ты искала? — спросил он и улыбнулся, стараясь, чтобы улыбка получилась добродушная, понимающая, типа «я-то-знаю, — у-тебя-есть-маленький-секрет».

— Так, кое-что, — ответила она неопределенно. Все, конец связи.

Кастор пожал плечами.

— Я собираюсь ложиться спать, — сообщил он, отбросив дипломатические тонкости.

Голубые глаза холодно смотрели на него, потом Мария повернулась к экрану. Она помедлила, затем приняла решение. Она быстро выключила монитор, и вместе с экраном, щелкнув, погас образ далекой, холодной Марии.

— И я тоже, — сообщила она, поднимаясь и вынимая из ушей вставки аудиодемонстраторов. Она протянула руку, коснулась его плеча — ласково, нежно. Голос ее тоже стал другим. — Собираюсь ложиться спать. — И добавила: — В конце концов, теперь все равно.

2

Если бы Кастора спросили, любит ли он жену, он ответил бы не задумываясь. Конечно, любит!!! Даже когда она уходит в себя, замыкается. Даже когда она рискнула забеременеть. Он нисколько ее не винит, так бы он сказал. (Наверное, Кастор внутренне уже репетировал разговор, который неизбежно должен был вскоре состояться.) Да, у них проблемы, но жену он не винит. Она дорога ему, очень…

Все-таки странно, что после ночи, проведенной совсем как в старые добрые времена, наутро Мария опять замкнулась в себе. Еще до завтрака она потихоньку выскользнула наружу, чтобы успеть на автобус, идущий в Билокси. Ей не нужно было спешить. Она вполне могла подождать до полудня. И Кастору не пришлось бы объясняться с инструктором по аэробике и тай-чи, так как Мария просачковала утренние занятия. Для Кастора день вновь начался с неприятностей, и поэтому, когда Толстая Рода собрала третью бригаду и бросила клич выйти на добровольные работы, чтобы возместить потерянное вчера трудовое время (сегодня у бригады был законный выходной), Кастор решительно выпятил подбородок и наотрез отказался. Поскольку слоняться без дела по деревне было нежелательно, он взял электроцикл и отправился к берегу, на пляж. Он быстро снял одежду, бросил на песок, понюхал воздух — не тянет ли запахом метана? Вроде бы нет, сегодня воздух был чист. Он сунул руки в ремни заплечного дыхательного аппарата, натянул маску и ступил в теплые, соленые волны.