Московский модерн в лицах и судьбах - Людмила Соколова

Но его, как и сотни тысяч героев, не обошла сталинская репрессивная машина: в августе 1948 года Николай Кекушев был арестован и заключен в Лефортовскую тюрьму. Приговорен к десяти годам ИТЛ и отправлен в лагерь в Джезказгане, где работал грузчиком и землекопом, потом на обогатительной фабрике. В 1955 году был освобожден из ссылки и вернулся в Москву. После реабилитации работал в авиации. В 1960 году – сказались годы голода, холода и непосильной работы в ГУЛАГе – обострились приобретенные в лагере болезни и Николай Кекушев вышел на пенсию.

Так что с сыном Николаем все более-менее ясно. А вот с другими детьми – туман… То есть опять вопросы без ответов.

В 1900 году у Кекушевых родилась дочь Татьяна. А через год – Екатерина.

Семья Кекушева

Наверное, семья была вполне благополучной, если ее глава решил, что пора позаботиться о фамильном гнезде. И в 1903 году Лев Кекушев с семейством наконец переехал в собственный дом. Не всякий даже вполне состоявшийся архитектор мог позволить себе построить собственный особняк. Кекушев смог. И не где-нибудь, а в самом центре Москвы, на ее «Золотой миле» – Остоженке.

Участок под застройку был невелик, да и не ровный. Но Лев Николаевич сумел «вписать» в небольшое пространство нарядный особняк, напоминающий волшебный замок из детских снов. Может, таким представлял себе маленький Левушка, слушая сказки, дворец Спящей красавицы или Принца, куда Золушка приехала на бал. Еще во время строительства этого замка поглазеть на него съезжалось пол-Москвы.

И вот особняк на Остоженке, № 21, представлявший собой, как бы сейчас сказали, эксклюзивное жилье, – просторный, великолепно меблированный по его собственным чертежам, с участком и службами сразу стал одним из самых заметных и красивых зданий в Москве начала 1900-х годов. Это роскошное семейное гнездо говорило о взлете профессиональной карьеры Кекушева и достигнутом финансовом благополучии.

Особняк этот, как и построенный рядом под номером 19 доходный дом, Лев Николаевич записал на имя супруги: они вошли в историю как «дома Кекушевой».

Это говорит о том, что первые годы семейной жизни Кекушевы были однозначно счастливы. Лев Николаевич был, видимо, любящим семьянином. Сохранились, правда, единичные фотографии, запечатлевшие его с женой и детьми не только на новой собственной даче в Серебряном Бору, но и рядом с его авторскими новостройками – вероятно, архитектор показывал их молодой супруге. Но вот ни дневниковых записей, ни воспоминаний очевидцев, рассказывающих о личной жизни архитектора, нет. Увы! И что характерно: прочитав большое количество записок его современников, статей исследователей его творчества, я не нашла ни одного человека, который назвал бы его другом. Как-то даже странно: весь на виду, десятки самых именитых заказчиков и ни одного друга?!

А вот упоминания о сложном характере Мастера встречаются не раз.

Как бы то ни было, но в этом роскошном особняке, задуманном как родовое гнездо, семья Кекушевых прожила совсем недолго: сказочной идиллии в этом фантастическом замке в самом сердце Москвы, которым восхищались, которому завидовали, не получилось… Лев Николаевич был сложной натурой, погруженной в себя. Анна Ионовна – дамой властной. Характеры искрили от столкновений.

Вот тут самое время поговорить еще об одной загадке, связанной с именем великого архитектора.

В Интернете часто встречается история о том, что старшая дочь Кекушева Мария не выдержала постоянных скандалов и сбежала из дома родителей. И против их воли вышла замуж за представителя известной купеческой фамилии Сергея Топленинова. Их деревянный дом в Мансуровском переулке, № 9 считается прототипом домика Мастера в булгаковском романе.

Вот что пишет Борис Мягков в книге «Булгаков на Патриарших»: «Оказывается, у одного из прототипов Мастера – Сергея Топленинова – была «своя Маргарита» с не менее романтической историей, связанной с «готическим особняком». Звали ее Мария Кекушева, дочь известного архитектора Льва Кекушева, чей двухэтажный дом-особняк до сих пор красуется совсем близко от «дома Мастера» (как и в романе!) – на Остоженке, 21. Вначале их отношения складывались трудно: ее домашние были против этой связи, и прибежищем влюбленных было скромное топлениновское жилье. Мария убежала из своего благополучного «готического» особняка в подвал к Сергею. Прошло несколько лет, ситуация изменилась, они поженились, и Сергей Топленинов перебрался к своей возлюбленной в особняк, где жил до самой смерти…»

Внимание, вопрос: откуда взялась дочь Мария, если у Льва Николаевича было всего две дочери – Татьяна и Екатерина, материальные свидетельства существования которых имеются? Возможно, Мария Кекушева была сестрой архитектора? Ведь его дочери от Анны Ионовны были в то время подростками и ни о каких любовных приключениях еще не помышляли.

Словом, еще один вопрос без ответа. Да и не мог Топленинов жить в особняке на Остоженке, № 21 «до самой смерти», потому как вскоре этот сказочный замок семье архитектора уже не принадлежал…

Известно точно, что период семейного и финансового благополучия у Льва Кекушева продлился недолго. В 1906 году он оставляет семью и переезжает на съемную квартиру. Затем следует развод. Почему? Встречаются туманные предположения, что он «подружился с зеленым змием», как и такие, что виной всему – увлечение жены другим мужчиной, которое он простить не смог…

Два особняка после развода остались в собственности Анны Ионовны. Но вот бизнес-леди из нее не вышло: через несколько лет «замок» на Остоженке был ею продан. Вскоре за ним последовал и доходный дом № 19.

Аркадий Федорович Крашенинников – заслуженный историк архитектуры, много лет проработавший в Музее архитектуры имени Щусева, рассказывал, что, лишившись домов, мадам Кекушева писала в разные инстанции письма с просьбой о финансовой помощи. На ее слезные мольбы откликались не очень, так что сына – невзирая на его ненависть «к муштре» – она отдала на «казенный кошт» в кадетский корпус. А сама даже была вынуждена работать массажисткой (?!) – о как!

Тут встает еще один резонный вопрос: «Где деньги, Зин?» Сказочный особняк, на который засматривалась вся Москва, и большой доходный дом рядом должны были стоить немалых денег. Почему же семья востребованного архитектора оказалась без средств к существованию?

Нет ответа…

Ну а что же сам Лев Николаевич?

Он еще создаст несколько шедевров. Но после 1910 года интерес к так любимому им модерну практически иссякнет, что, вероятно, и вызовет у Мастера творческий кризис. Не исключено, что он усугубился отдельными неудачами…