Рагу из зернистой икры - Ирина Лобусова

— Ты что, меня не узнаешь? — решилась девушка.

— Узнаю, конечно! Какого ты сюда приперлась?! Да еще в такую рань?!

— Но мама сказала… — девушке очень хотелось плакать, но она сдерживала себя изо всех сил.

— Знаю, знаю! — женщина посторонилась, пропуская ее в квартиру, — мама всегда слишком много говорит! Иди, иди, раз пришла…

Дверь захлопнулась. Девушка оказалась в квартире. Женщина провела ее в гостиную, обставленную просто роскошно. Особенно поражал воображение шикарный, декорированный мрамором камин. Девушка никогда не видела такой роскоши, и теперь она неуверенно жалась на пороге, не зная, как себя вести.

— Ну заходи, дурочка! Чего жмешься в дверях! — женщина с размаху плюхнулась на необъятных размеров диван, — шмотки-то брось! Сумка что, мамина?

— Мамина, — тихо сказала девушка.

— Понятно. Могла бы о своем приезде хоть предупредить! У меня очень много дел, разных… Ни минутки свободной. Ты совсем не кстати! Как снег на голову! У меня столько проблем, тебя еще не хватало! Что, телефоном пользоваться не умеешь? Не могла позвонить?:

— Я предупреждала. Телеграмму прислала. Думала, ты меня на вокзале встретишь…

— Делать мне больше нечего! Что ты прислала?!

— Телеграмму…

— Понятно. Я такое не читаю. Времени нет. Валяется, наверное, где-то в ящике. Ладно. Приехала — так приехала. А, кстати, зачем? Какого черта ты сюда приперлась?

— Поступать в институт.

— Чего?! — вдруг откинувшись на спинку дивана, женщина оглушительно расхохоталась, да так громко, что задребезжали даже хрустальные подвески люстры — на самом верху.

В этот момент в одной из дверей, выходящих в гостиную, появился мужчина. Это был мужчина средних лет, представительный и очень солидный, с густой черной растительностью на лице. Роскошные усы и длинная борода придавали ему прямо средневековый вид. Мужчина был в бархатном халате бордового цвета, а лицо было таким же распухшим, как у женщины. Углубившись в гостиную на несколько шагов, он бросил на женщину злобный взгляд из-под нахмуренных бровей:

— Ты заткнешься сегодня или нет?

Она соскочила с дивана так, будто ее подбросили пружиной:

— Вот, познакомься. Это Нина. Моя родная сестра.

И, повернувшись к девушке, бросила через плечо:

— Мой муж, Валерий Евгеньевич.

Мужчина преобразился. Лицо его стало невероятно любезным и расплылось в слащавой улыбке, он весь сжался, подбирая расхлябанную фигуру прямо на глазах. Осанка его вдруг стала гордой, волосы — роскошными, манеры — очень уверенными. Он с жаром поцеловал девушке руку, долго заглядывал в глаза:

— Ах, моя дорогая, как я счастлив! Будьте как дома! Я так вам рад. Так рад!

Женщина нахмурилась. Лицо ее стало совсем зверским и она вытолкала его буквально взашей:

— Ну, все. Иди-иди. Нам надо поговорить с сестрой.

Мужчина ушел, через плечо строя девушке глазки. И по ее растерянному лицу было видно: радушный прием не успокоил ее, а наоборот, напугал…

— Жить здесь ты не будешь, — зло бросила женщина, — отвезу тебя в другую квартиру. У меня есть. Так зачем, говоришь, ты приехала?

— Мама сказала, поступать в институт.

— Мама сказала! А кто мне — зачем?

— Марина… но как же…

Женщина резко дернулась, как будто ее ударили:

— Я не Марина! И если хочешь остаться в Москве, не смей так меня называть!

— Как же тебя называть? Сценическим именем?

— Кусаться вздумала? — женщина с размаху подскочила к ней, — так вот запомни: зубки свои ты мне здесь показывать не будешь! Иначе я в два счета тебя отсюда вышвырну! Ты хорошо меня поняла?

— Кажется, хорошо. Но я не хотела тебя обидеть. Просто хотела спросить, как тебя теперь называть…

— Ри. Меня зовут РИ. И ты зови меня так тоже. Только так, и никак иначе. Ри.

Женщина с размаху подскочила к огромному панорамному окну и уставилась с таким видом, как будто увидела в нем привидение. В комнате повисло напряженное молчание. Наконец она отошла от окна.

— В какой хоть институт?

— Я не знаю. Мама сказала — ты подскажешь…

— И, разумеется, заплачу, да? Скажи лучше, во что ты вырядилась? Я что, посылала вам мало денег? Неужели ты не могла купить что-то приличное?

— Мы откладывали деньги на учебу. Мама сказала, что мы должны собирать.

— Тьфу, дуры две… Ладно. Собранные деньги с собой?

— Ага.

— Завтра поедем по магазинам. Потратишь их на приличную одежду.

— А как же институт?

— Я, разумеется, заплачу.

— Правда? Ой, спасибо, Мариночка! То есть Ри…..

— Да, Ри. Я тебе помогу. Выберу что-нибудь приличное, не беспокойся. Ладно. Устроиться я тебе помогу.

Лицо девушки расцвело. Даже лицо женщины стало менее мрачным:

— Неужели ты уже закончила школу?!

— Ага. Год назад.

— И что ты делала год?

— Да так, дома как-то перебивалась…

— Как время летит, Господи! Дай-ка я погляжу на тебя! Да ты изменилась совсем! Красавица стала, настоящая красавица! — обнимая девушку за плечи, женщина подвела ее к окну, — только вот зачем ты приехала-то сюда?

— Как же… Ведь здесь — ты!

— Да. Конечно… конечно… — женщина опустила руки и мгновенно отошла от сестры, — хочешь коньяку?

— Нет. Я не пью.

— Будешь!

Тихонько звякнул хрусталь. Женщина быстро протянула ей бокал.

— Пей!

— Ри, да я не хочу…

— Пей, я сказала!

Девушка проглотила темную жидкость и закашлялась так, что на глазах ее выступили слезы. Женщина снисходительно похлопала ее по плечу:

— Значит, так. Сиди здесь и жди. Сейчас я приму ванну, быстро приведу себя в порядок и отвезу тебя на другую квартиру — туда, где ты будешь жить. Я сказала — сиди!

Женщина толкнула ее на диван и быстро, порывисто выскочила из комнаты. Девушка осталась одна, тоскливыми глазами уставясь на дверь. Для тоски у нее была веская и очень ощутимая причина. И причиной ее была совсем не такая встреча с сестрой. Дело в том, что девушка не ела ничего с самого утра — с того самого момента, как вышла на перрон одного из московских вокзалов. Она умирала от голода, а сестра не предложила ей поесть. Ей это и в голову не пришло… От коньяка стало противно тошнить. Есть хотелось мучительно, просто страшно — хотя бы одну крошку хлеба! Хоть сухую корку… Все, что угодно. Но попросить она не могла. Чтобы отвлечься, принялась рассматривать роскошную гостиную. Она никогда таких даже не видела… Было начало июня. Ее первый день в Москве.

3

КОМУ: [email protected]

ОТ: [email protected]

ДАТА: 14 января 2013 года

ТЕМА: Скучаю и люблю!

Привет, мамочка, солнышко мое родное! У меня все-все замечательно! В Москве мороз, но я его почти не замечаю — столько дел! Каждый день у меня какие-то новые знакомства, встречи, масса впечатлений — словом, жизнь бурлит, и я просто счастлива, что оказалась здесь! Ты все замечательно придумала — отправить меня к Марине. Действительно, это было правильное решение. У Марины все хорошо. Карьера идет в гору, успешна, и отношения с мужем тоже хорошие. Ты спрашиваешь, какое впечатление произвел на меня муж Марины. Я его почти не знаю. Общаемся мы редко. Если за все время перекинулись парой фраз — уже хорошо. Это очень солидный, серьезный человек. Внушительная фигура. У него офис в самом центре Москвы, и большой музыкальный бизнес. Но Марина сказала мне как-то, что у него есть еще какой-то бизнес, что музыкальный — идет побоку, это не основное его занятие. А какое основное — не уточнила. Что это за бизнес, я не знаю, да и меня это не интересует. Ты ведь знаешь, я живу в другой квартире. Но Марина говорит, что муж относится к ней хорошо. Конечно, бывают и ссоры — как же без этого? Но в какой семье не бывает ссор! Учеба моя идет отлично. И с работой тоже все в порядке. Я теперь работаю — подрабатываю на карманные расходы. Работаю я в одной консалтинговой форме помощником аудитора, ты же знаешь, что я учусь в экономическом институте и буду экономистом. Работа серьезная, ответственная. Учусь носить деловой костюм. Вот, собственно, и все. Все мои новости. Учебы и работа — ничего больше! Как там мои бывшие подруги? Небось, все замуж повыскакивали? Марина передает тебе огромный. Пламенный привет! Надеюсь, ты получила деньги, которые я тебе выслала? Как там Славик? Пиши обо всем! Скажи Славику, что настроение у меня отличное, и вообще — все замечательно! Целую тебя миллион раз! Пиши скорее! Нина».

4

СТРАНИЦА НИНЫ В СОЦИАЛЬНОЙ СЕТИ

НОЧЬ С 14 НА 15 ЯНВАРЯ 2013 ГОДА

«Меня преследует ведьма. Душит по ночам. Здесь все плохо. Смутные тени по углам, и мне страшно. Мне страшно. Я чувствую смерть. Чувствую ее зловонное дыхание рядом, совсем близко. Произойдет что-то плохое. Очень плохое, и я не смогу этому помешать. Я не знаю, что со мной…. Я теряю себя в темноте. Темнота вокруг, сплошная. Она душит меня в разгар теплого солнечного дня, закрывает этой пеленой. Может быть, это я сама умираю? Умираю потому, что потеряла себя в этой темноте? Не знаю. Ничего не знаю. Видеть никого не хочу. Мне страшно, и избавиться от этого страха невозможно. Ри дура, и говорить с ней не о чем я не могу. Если б она была умней… Впрочем, не сейчас! Об этом я еще не готова, позже. Я вообще завела этот дневник для того, чтобы писать о себе, а не о других. Кстати, на любую ведьму можно найти другую ведьму. Я догадываюсь, чьи эти штучки! Этой жирной сволочи с прыщавой мордой, которая со своими перетравленными лохмами и жирной жопой лезет в «Космо», как будто так и надо! Можно подумать! И всех достижений в том, что перетрахалась со всей Думой! Или нет, кажется, не Думой… Как у них там в Киеве это называется? Рада, вроде… так вот: сука деревенская, а пытается перебить у меня контракт! Да я на нее такую ведьму напущу, что она у меня попляшет! Я так Инге и сказала: эта жирная деревенская сука еще пожалеет, что со мной связалась! В «Космо» должны быть мои снимки! Кстати, и Вал. Евг. Меня поддержит! Правда, я ему еще не говорила, но, если надо, скажу! А для начала повтыкаю ей в прическу булавки, падле! Этой дряни дали сом ной одну гримерную, и завтра я с ней расправлюсь, если она не угомонится! Пожалеет, дрянь, что на свет родилась! Кстати, не забыть сказать Инге, что если еще раз увижу ее фотографии в офисе во время моего кастинга, то разорву эти фотографии прямо у нее на голове! И даже если Ри узнает, мне плевать! Я не остановлюсь перед скандалом. Марина сама не перед чем не останавливается! Но речь, вообще-то, не об этом… О другом… Мне плохо! Я никогда не думала, что все будет плохо вот так! Не думала, что будет плохо настолько… Только что закончила письмо маме. Господи, какой невыносимый груз вот так ей врать! Мама, если бы я могла рассказать тебе правду… Мама, ты, наверное, просто умерла бы от ужаса, но даже не догадалась бы о том, как сильно мне нужна твоя поддержка и помощь… Мне так плохо, мама… Ри заставляет меня писать письма, и, когда трезвая, тщательно за этим следит. Если б не ее гестаповский надзор, давно бы бросила это занятие! Мать все равно ничего не поймет, а от этой лжи мне всю душу выворачивает наизнанку! Но Ри вообще не понимает, что у меня есть какие-то эмоции. Для нее я вещь. Кукла. Она очень жестокая. Сладить с ней невозможно. И поэтому я вынуждена писать. Если бы Ри меня хоть когда-то послушала… Ладно, не буду об этом. Я хочу к маме, домой! Но если заикнусь об этом Ри, она убьет меня в полном смысле этого слова. Я не рада тому, что теперь столичная штучка. Я хочу к маме, домой. Центр Москвы меня подавляет. Чувствуешь себя такой маленькой и ничтожной… Особенно сейчас. Я устала просыпаться с ощущением того, что являюсь ничтожеством. Господи, как же я устала… У Ри бываю очень редко. Кстати, надо завтра ей позвонить, сказать, что не приеду к ним через два дня, а потом быстренько отключить мобильник — потому, что если я этого не сделаю, то она будет звонить, звонить и звонить часами, и в конце концов заставит меня прийти, а сделать это я не могу. Я устала видеть то, как они друг друга убивают. Я никогда не думала, что можно жить в браке и так ненавидеть друг друга! Иногда мне кажется, что все это закончится убийством — или Ри убьет Вал. Евга, или Вал. Евг. — РИ. Ри стала такая страшная…. Когда они начинают ругаться с этим жутким металлическим блеском в глазах, мне хочется сбежать на другой конец земного шара! Никогда не хочу даже думать о замужестве, если любой брак — такой! Это ужасно — Ри и ее так называемый супруг ранят друг друга так остро, что кажется: они заживо режут острыми ножами. Конечно, Ри можно понять: Вал. Евг. Подлец из подлецов. Но и она не подарочек… Я могу смотреть на нее объективно, хотя она и моя родная сестра. Из-за отмены гастролей она буквально сходит с ума! Конечно, кому приятно знать, что тебя не хотят! Если бы Вал. Евг. Был человеком, он не преподнес бы ей это в такой форме, но он не человек. Я его боюсь. И Ри тоже. Она боится его, потому и нападает так жестоко. А карьеры у нее уже нет. Говорят, карьера может двигаться только двумя способами: либо — вверх, либо — вниз. А у Ри карьера движется вниз. Причем с такой скоростью, что мне страшно. Она не может это не понимать. Конечно, все это было временно, это и так понятно (какая из Ри артистка?). Но Ри почему-то поверила, что навсегда! А разве можно верить хоть во что-то в этой жизни? Разве можно быть уверенной в завтрашнем дне? Хоть мне и 18, но это я уже понимаю. Объяснили. А дурочка Ри хоть и старше, но никогда ничего не поймет.