Рагу из зернистой икры - Ирина Лобусова

Марина швырнула свою объемную сумку на какой-то пластиковый диван и первым, что сделала, стала распахивать окна — одно за одним, одно за одним… И все это — в полной тишине, не обращая на меня никакого внимания. Наконец я не выдержала:

— Что ты делаешь?!

Марина обернулась — и лицо у нее было белое, как застывшая гипсовая маска.

— В квартире должно быть много воздуха. В любое время года. А сейчас здесь духота.

— Ты и зимой, в мороз, так окна распахиваешь?

— Разумеется! Я уже привыкла.

— Не хотела бы я с тобой жить!

Она снова посмотрела на меня очень странно, но ничего не ответила. Взяв свои вещи, я пошла в спальню. Там, над широкой кроватью, висела фотография. Я едва успела ее заметить, как Марина, ворвавшись, буквально сорвала фотографию со стены… Затем выскочила из комнаты. Это был очень странный поступок, ведь я даже не успела заметить, кто на ней был! Марина вела себя не так, как обыкновенные, нормальные люди. Но, может быть, этому есть какое-то объяснение?

Я открыла пустой шкаф. Вешалки, пустота. Явно не жилой дом. Внизу было несколько широких, удобно выдвигаемых ящиков. Я открыла один из них. На дне его было широкое масляное пятно. Я провела по дну пальцем. Похоже на машинное масло, только более темное по цвету и более густое по консистенции. Я знаю, как выглядит хорошее машинное масло — видела у Славика, к тому же он постоянно приносил какие-то приспособления и детали, вымазанные им. Интересно.

Что могли хранить в этом ящике? Какие детали? И что понимала в деталях моя сестра? Заинтересованная, я села на пол и нагнулась над ящиком. Выдвинула его. А если вытащить его совсем и посмотреть, что находится возле стены? Я вытащила ящик. Он упал на пол я гулким стуком. Нагнувшись до предела, я вдруг увидела лоскуток какой-то светлой ткани, возле самой стены шкафа. Сверток. Сверток небольшой, с выпуклыми очертаниями. Какой-то предмет, завернутый в светлую бежевую ткань. Я протянула руку…

— Что ты здесь делаешь?!

От неожиданности я вздрогнула и больно ударила руку о шкаф. В дверях возвышалась Марина, и с ненавистью смотрела на меня.

— Ничего… я… — под ее взглядом слова застревали у меня в горе, и я не знала, что сказать… — я… я вещи свои хотела положить, в ящик…

— Почему ты роешься в моем шкафу?! — в голосе Марины были истерические нотки, и я с тоской подумала о том, что вот она, драка — началась.

— Извини, — я быстро поднялась на ноги, чтобы быть в полной боевой готовности, — я не знала, что это будет тебе неприятно. Просто я подумала, что, если буду здесь жить, то могу положить свои вещи в шкаф. А ящик выпал, когда я стала его выдвигать. И, если честно, я сама немного перепугалась…

— А кто тебе сказал, что ты будешь здесь жить?! Кто тебе сказал, что ты будешь жить именно в этой комнате, в моей спальне?!

— Ты…

— Твое место в гостиной, а не здесь. Мало того, что ты мешаешь мне. Свалилась, как снег на голову, так ты еще и роешься в моих вещах! — подскочив ко мне, Марина схватила мою сумку и вышвырнула ее в коридор с такой ненавистью, что мне стало страшно, — вон отсюда! Убирайся! И молись, сука, чтобы я тебя вообще из квартиры не вышвырнула, насовсем! Дрянь проклятая! Стоит тебе чего-то добиться в жизни, как тебе на шею тут же сваливается куча всяких тунеядцев и бездельников, всяких там родственников, а ты изволь их кормить! Где ты была, сука, когда я тут, в этой Москве, кровью харкала, чтобы все это добыть?! А теперь явилась на все готовенькое?! Не будет этого! Дрянь ты проклятая! Жить будешь по моим правилам, делать то, что я скажу! А не то… я тебя, гадину, живо поставлю на место! И даже не дам денег на обратный билет!

С Мариной происходило что-то странное. Она орала так, что стекла тряслись. Лицо ее стало багровым, глаза вылезли из орбит. Губы были перекошены, а руки дрожали так сильно, что на это просто невозможно было смотреть! Мне стало страшно. Что с ней? Неужели все это потому, что я открыла какой-то там ящик?! Но в нем же ничего нет, кроме масляного пятна и сбившейся тряпки возле стены!

— Что с тобой? Что происходит? Почему ты так на меня кричишь?

Мне не стоило это говорить. Мне вообще не стоило раскрывать рта. Потому, что в тот же самый момент, как я это сказала. Марина подскочила ко мне, и, размахнувшись, ударила изо всех сил по лицу, по щеке.

Я охнула — не столько от боли, сколько от неожиданности и унижения…. Потом, прижав руку к лицу, я бросилась прочь из этой проклятой комнаты, и от этой сумасшедшей, в которой ничего не осталось от моей сестры (по крайней мере, от той сестры, образ которой я так бережно хранила в своей памяти). Упав на пластиковый диван, я рыдала без слез. Конечно, проще всего было взять и уехать. Уехать поскорее домой. Деньги на обратный билет у меня были. И меня невыносимо тянуло на вокзал! Мне хотелось уехать, хотелось больше всего на свете, но…

Но это было слишком просто. Возможно, я бы сделала так, если б не одно обстоятельство. Глаза мамы. Ни за что на свете я не смогла бы рассказать ей, во что превратилась Марина, рассказать, глядя в ее глаза. Те минуты были одними из самых страшных в моей жизни. Мне казалось, что темные воды пугающей бездны смывают меня с головой. И я сама исчезаю в этом черном потоке, растворяюсь, превращаясь неизвестно во что… Мне было страшно, нечеловечески страшно.

Закрыв руками лицо, я падала в пропасть, и никто не мог меня оттуда спасти… Время шло, и вскоре прошел первый приступ моего горя. Тем более, что в комнату никто не входил. Марина заперлась в спальне, как будто специально давая мне время прийти в себя. Первая острота приступа отчаяния прошла, и я уже смогла рассуждать логически. Глупо вот так уезжать. Конечно, Марина странная, но, возможно, у нее очень тяжелая жизнь. Я не знаю ничего про эту жизнь, но то, что начинаю узнавать, нравится мне все меньше и меньше. Марина согласилась оплатить мое обучение. Конечно. Если она не возьмет свои слова обратно. Нет, на такую подлость она не способна. В любом случае. Надо попробовать. Глупо вот так, ничего не добившись, уезжать! Я так просто не сдамся. Если она сумасшедшая, я сумею с ней справиться! Меня так просто она не возьмет! В конце концов, я ее родная сестра.

Взяв себя в руки, я пошла в коридор, забрала сумку, собрала все вывалившиеся из нее вещи. Выбирать мне не приходится. В гостиной тоже ничего. Я принялась осматриваться по сторонам. Диван раскладывается, вещь временно можно держать и в стенном шкафу. Зеркало наверняка есть в ванной. Ничего. Приспособлюсь как-нибудь.

Думая так, я медленно ходила по комнате, как вдруг какой-то шорох заставил меня обернуться. В дверях, широко улыбаясь, стояла сестра.

— Извини меня, пожалуйста. Вспылила я — по глупому, конечно. Просто я пару дней тут с тобой поживу. А когда уеду, и ты останешься одна, можешь располагаться и в спальне, конечно. Как захочешь. Не сердись на меня, ладно? Жизнь у меня собачья, сама потом увидишь, какая у меня жизнь…

Ее словно подменили! Я смотрела на нее во все глаза. Теперь это был совершено другой человек — и какой человек: милый, приятный, заботливый! Я так удивилась, что в первый момент совсем не обратила внимания на то, почему она собирается пожить здесь. Широко улыбаясь в дверях, и всем видом выражая приветливость и спокойствие, Марина сказала:

— Хочешь коньяку?

11

СТРАНИЦА НИНЫ В СОЦИАЛЬНОЙ СЕТИ

НОЧЬ С 2 НА 3 ИЮНЯ 2012 ГОДА (ВЕРНЕЕ, РАССВЕТ — 05.10).

Пишу прямо сейчас потому, что не могу спать. Сижу со своим стареньким ноутбуком на диване, при тусклом свете лампочки рядом. В гостиной, разумеется. Между прочим, очень удобный диван! Почти рассвет. А я не сомкнула глаз. Слишком много впечатлений. Слишком много, и…

А, зачем писать то, что понятно и так! Я открыла страничку, чтобы описывать отношения с сестрой, а не собственную нервозность. Марина вернулась очень поздно, ночью. Так поздно, что я думала — она уже не придет. Вечером хотела позвонить маме — но оказалось, что тут отрезан телефон. А на моем мобильнике закончились деньги.

Я только днем, после того, как Марина уехала на съемки, вышла купить какой-то еды. Но, не зная, что на мобильнике деньги закончились, не пополнила счет. Честно говоря, сразу же заблудилась. Почти час блуждала посреди каких-то новых, совершенно одинаковых домов, до тех пор, пока не нашла метро, а рядом со входом в метро — маленькие магазинчики. Накупив еды, дорогу «домой» нашла уже легче. В этой квартире есть огромная плазменная панель (на полстены).

Ожидая Марину, переключала каналы, а потом решила лечь спать. Ночью я услышала какой-то скрежет во входной двери, и в ужасе проснулась. Это была Марина. Она возвращалась в квартиру. Включив лампу, посмотрела на часы: было ровно три часа ночи. Потом Марина появилась в дверях, и… Словом, я замерла от удивления! Она выглядела точно так, как я видела по телевизору! На ней было обтягивающее платье ярко-красного цвета с короткой юбкой (платье было сделано из какого-то странного материала, не ткани — мягкой пластмассы, что ли?). Красные сапоги-ботфорты на шпильке. Прическа, макияж — все было безупречно! Моя сестра выглядела такой красивой, что у меня аж перехватило дыхание! Королева, настоящая королева! К тому же, с такой фигурой… Просто с ума сойти! Но это было еще не все. В руках Марина держала огромный кремовый торт, покрытый шоколадной глазурью, и украшенный ягодами и взбитыми сливками. Просто сказочный какой-то торт (я таких никогда и не видела)!. Особенно фантастично выглядели белые башенки взбитых сливок. Сначала мне даже показалось, что торт искусственный. Помню, я здорово засомневалась в том, что эту красоту можно есть.