Строптивая красавица - Саманта Бекет

Тем временем они подходили к коридору, ведущему на кухню. Однако он был слишком узким, чтобы одновременно пройти по нему вдвоем. Алекс посторонился и пропустил ее вперед.

Макки вошел следом за ней и щелкнул выключателем. И тотчас она услышала за спиной протяжный свист.

– Что вас так удивляет? Можно подумать, что вы впервые видите свою кухню.

Он откашлялся.

– Разумеется, нет. Как-никак я сам занимался ее планировкой. Мне хотелось, чтобы все в ней было выдержано в стиле модерн.

После этих слов он поднял глаза и с удивлением заметил две полки с расставленными в линейку резными деревянными фигурками. Потом подошел к круглому столу в центре помещения и начал вертеть два выполненных в том же стиле изделия: солонку и перечницу.

– Понятно, – протянул он. – У нашего дизайнера слабость к примитивному искусству. Да здравствует каменный век? Как прикажете понимать ваше творчество?

Она вырвала у него свои поделки.

– Примитивно? Каменный век, говорите? Ошибаетесь, мистер. Я не обтесывала их булыжником, как первобытный человек. К вашему сведению, все это вырезано ножом, который, как известно, сделан из металла. Как и вся ваша модерновая утварь, между прочим. Так что, извините, это железный век. Если уж беретесь критиковать, то выражайтесь точнее.

Он вновь рассмеялся.

– Я не хотел вас обидеть. Просто я имел в виду определенное направление в искусстве – примитивизм. Ну честное слово! Вы, должно быть, слышали о нем.

Кэтрин опустила гордо вскинутый подбородок.

– Спасибо за разъяснения, профессор, – сказала она, исподлобья глядя на него. – Я надеюсь, вы не будете против, если я все-таки пойду? Мне пора собирать мои пожитки.

Он развел руками и отступил назад.

– Извините. Ради Бога, собирайте. Не смею вам мешать.

Кэтрин быстро сгребла резные фигурки. Все время, что она жила здесь, эти милые болванчики с угловатыми ликами приветствовали ее по утрам.

– Может быть, вам дать что-нибудь, чтобы вы могли их сложить? – спросил Макки.

– У меня есть большая матерчатая сумка. Она в моей, то есть… в вашей комнате.

Кэтрин прошла мимо него и вышла через вторую дверь. Он двинулся за ней буквально по пятам.

– Значит, вы спали в той маленькой комнате?

Ответа не последовало.

Когда она вошла в свою спальню и включила свет, то пришла в ужас от увиденного. Постель была не убрана. Посреди комнаты, на полу валялись ночная рубашка и трусы.

Она вывалила деревянные фигурки на пол прямо там, где стояла, и быстро подобрала принадлежности своего туалета, стараясь не встретиться взглядом с Алексом Макки.

Он стоял в небрежной позе, привалившись к косяку, скрестив руки на груди, и наблюдал за ней сквозь полуприкрытые веки. И тут она заметила, что волосы у него подстрижены короче, чем на тех фотографиях. Красивые, некогда темные кудри были густо посеребрены сединой.

Кэтрин отыскала свою сумку-мешок и запихала в него ночную рубашку вместе с другим бельем. Потом выдвинула ящик комода и вытряхнула из него все остальные свои вещи. Их оказалось немного: несколько пар джинсов, майки, нижнее белье и спортивный бумажный свитер.

Алекс кашлянул.

Она искоса взглянула на него, не прерывая своего занятия.

– Да?

– Мне кажется, вам не стоит уходить сегодня. Мне было бы спокойнее, если бы вы переночевали здесь. А завтра у нас будет время разыскать Сесила. И тогда мы с вами во всем разберемся.

Она снова посмотрела на него. Жизнь уже успела оставить на его лице свой отпечаток. На вид ему было лет сорок. У него были заметны морщины возле бровей, когда он хмурился. И вокруг глаз уже образовалась характерная тонкая паутинка в виде гусиных лапок. Должно быть, он много смеялся. Или, наоборот, горевал.

Кроме этого, Кэтрин обнаружила тонкий шрам, которого на фотографиях не видела. Он начинался прямо под нижней губой и доходил до конца подбородка. Изящная, идеально сидящая одежда никоим образом не скрадывала громадных размеров тела и не скрывала некоторой топорности и простоватости.

– Нет, – сказала она. – Благодарю. Я не желаю пребывать в положении незваного гостя.

– Одна ночь погоды не делает.

Она подняла глаза и увидела, что он продолжает пристально смотреть на нее, как-то просительно изогнув брови.

Соблазнительно, конечно. Особенно если учесть, что ночью в пустыне поднимается ураганный ветер. Еще не так давно она спала под открытым небом и при этом большей частью не чувствовала себя неуютно. Однако она уже порядком подпорчена комфортом. Оказывается, нескольких месяцев достаточно, чтобы привыкнуть к мягкой постели.

Но Кэтрин не могла позволить себе принимать подачки.

– Я хочу попросить вас об одном одолжении, – сказала она. – Ничего, если я оставлю у вас на ночь одежду и швейную машинку? А насчет Сесила можете не беспокоиться. Он должен приехать завтра утром. Я получу свое жалованье и смогу уехать.

– Да я и не думал беспокоиться. И я вовсе не собираюсь сидеть и ждать, когда он приедет, только ради того чтобы говорить о вас.

Она тряхнула головой.

– Зато я собираюсь. И не просто говорить. Я устрою ему что-нибудь похуже. Это надо же! Совсем выжил из ума! За его склероз я могла поплатиться жизнью.

Алекс подошел к туалетному столику.

– Я знаю Сесила очень давно, – сказал он, пробегая пальцами по лежащему рядом индейскому шерстяному одеялу. – Я вырос у него на глазах в этой пустыне. У моих родителей был дом недалеко отсюда, в окрестностях Кингсбурга. Там же жили Сесил с женой. Когда я был ребенком и позже, Сесил присматривал за мной. А вы-то как с ним познакомились?

Он отошел от столика и присел на кровать.

Кэтрин повернулась к стенному шкафу и толкнула выдвижную дверь. Внутри на перекладине висело десятка три вешалок с одеждой: куртками, юбками, жакетами и платьями из домотканой материи. Все это, как и деревянные фигурки, тоже было делом ее рук. Сесил приносил ей из ближайшей резервации холст и полотно, которые ткали индейцы, а она придумывала фасон и шила.

– Вот. Я шила такие вещи, а он продавал их туристам. Вместе с поделками из дерева. Выручка от торговли шла на питание и разные мелочи. Правда, в основном он расплачивался со мной продуктами. Но в этот раз я хочу получить свой заработок деньгами.

Она перевела взгляд на отменную ткань спортивного пиджака Алекса. Какое тонкое волокно! Интересно, каково оно в работе? С подобным материалом она никогда не имела дела.

Макки понимающе кивнул.

– Да, здорово вы с ним развернулись. Прямо настоящее швейное производство, черт подери! Мне даже неприятно, что я неожиданно нагрянул и испортил вам всю обедню.

– Мне тоже.

Он поднялся и пошел к двери.