Куклы - Ян Миклашевский

А вообще, получилось тогда хреново. Гавённо даже, можно сказать, получилось. Кто бы мог предположить, что привезённый жмур умудрится непонятным образом трансформироваться в подобие "контролёра", превратить половину персонала базы в безмозглых придурков, сделать командира своей марионеткой и с его помощью скрыться на где-то на просторах Аномальных. Артёму нечеловечески повезло: тварь, в которую превратился Максим Нимов, лаборант опального Института, по одной ей известной причине не стала делать его своей марионеткой, а только лишь усыпила. Когда "шоу" закончилось, проснувшийся Якушев обнаружил полную столовую жрущих от пуза сырую неочищенную картошку громил, в глазах которых не прослеживалось ни капельки разумности, а также нимфоманствующую парочку на третьем этаже. К тому моменту голова дежурного уже буквально раскалывалась, однако у него хватило сил добраться до тревожной кнопки. Когда вернулась машина Гаврилова (что водителя, что лейтенанта иначе как роботами язык не поворачивался назвать), на территории части уже была пара БТРов с ближайшего кордона. Спустя некоторое время приехали ребята, имевшие отношение к отделу, и приняли пострадавших под белы рученьки. До Якушева наконец-то дошло, чем на самом деле является это место.

Потом была пара месяцев реабилитации, обследований... и "волчья метка" в досье, благодаря которой всем мечтам о карьерном росте и командировках в район Аномальных Территорий было суждено остаться только мечтами. Текущей свое вялой бумажной деятельности Артём с радостью предпочёл бы то, чем он занимался на теперь уже Аномальных, но про это уже можно было смело забывать.

- Товарищ полковник, - Якушева прорвало. Подобные беседы с психологами, а также следователями по тому случаю, его уже порядком достали, - Я же не один раз рассказывал - Нимов меня вырубил сразу. Что он там себе вколол, я не в курсе. В аптечку к нему я не лазил, и почему Гаврилов решил её ему оставить, я тоже не знаю. О чём они говорили, я тем более знать не мог - он меня в допросную не звал. Всё это есть в записях системы наблюдений...

- Остынь, лейтенант, - казалось, всплеск Артёмова откровения Бердяева не тронул совершенно, - сказать по правде, я тебя по другому поводу вызвал, но раз ты такой торопливый... хочешь ещё раз прокатиться туда?

Глава 1.

Бронетранспортёр неспешно пробирался по дорогам Аномальных. Впрочем, невзирая на небольшую скорость, машину порой прилично потряхивало. Потенциальные собеседники, в лице остальных пассажиров броневика, оставались лишь потенциальными, и Якушеву не оставалось ничего другого, как в очередной раз вспоминать и обдумывать судьбоносный разговор со своим командованием.

А предложило оное командование, ни много ни мало, но чуть ли не искупление грехов. Несмотря на то, что Артём был твёрдо уверен в своей непричастности к случившемуся полгода назад, ему так и не удалось до конца убедить в этом своё начальство. Пусть даже и непричастен, но вот вопрос: что могла та тварь зашить ему в мозги? И своё нынешнее назначение он воспринимал как второй шанс доказать свою полезность и верность. Бердяев, ничтоже сумняшеся, с его, Артёмова, формального согласия, назначил того на должность командира той же самой части, где Якушев подвизался год назад. Артём поначалу воспринял назначение с ехидством: где теперь Гаврилов - и где теперь он, Артём, однако внешне этих мыслей никак не выдал. И теперь Якушев трясся в бронемашине, порой отпуская крайне нелитературные выражения по поводу качества местных дорог, давно не видавших мастеров дорожно-строительных дел. Будущие подчинённые, ехавшие в этом же транспорте, на контакт идти категорически не желали, и Артём всерьёз подумывал о том, чтобы по прибытию устроить общее построение в целях поддержания дисциплины и демонстрации, кто тут является альфа-самцом. Военные заморочки ему были противны ещё со времён учёбы, но другого способа показать, кто тут главный, в голову не приходило.

"Ну вы тупые, - глядя на молодых вояк, предводителем которых являлся сурового вида дядька, возрастом лет на восемь-десять старше Артёма, и попутно вспоминая, что сталось с предыдущей группой силовой поддержки, думал Якушев. - Задрочу ведь на раз, не посмотрю на вашего атамана. Салаги, Зоны не нюхали". О том, что его персональное "нюханье" Зоны сводилось к таращенью на мониторы, он предпочитал не вспоминать.

Однако по прибытии в часть, к его неожиданности, старший от военных доложился как положено, по форме, будто и не было того игнорирования непосредственного командования по пути. Артём выслушал доклад, попутно осознав, что если кого силовики и будут слушаться, так это только своего старшего, носящего многообещающую фамилию Караваев, но никак не его, пусть и номинально главного в этом месте. Ребята оказались явно не настолько простыми, хоть и выглядели умом небогатыми.

"Ну вот, опять как прокажённый, хоть и главный", - сложившаяся ситуация Якушева выбешивала, но повлиять на неё он не мог никак.

Впрочем, всё оказалось не так печально, как грезилось поначалу. Вояки в склонности к атомному алкоголизму, что было своеобразной нормой для этих местностей, замечены не были, более того - всячески демонстрировали трезвость мышления, своего рода серьёзность и готовность к выживанию в неопределённых условиях, не то что прежние разгильдяи. Спустя пару дней в часть доставили обслуживающий персонал, за счёт чего незаметно наладилась и личная жизнь: командование посчитало нужным выписать Якушеву ни много ни мало, а целую секретаршу. Девушку симпатичную, исполнительную, излишне ориентированную на карьерный рост, более того, комплексами и личными отношениями не обременённую.

Артём расслабился: пусть и в этой жопе мира, но своя часть, где он главный - целый командир. Насколько же приятно порой накатить спиртного в компании Натальи (той самой секретарши) на крыше главного здания, любуясь осенним закатом, а после предаться с ней же плотским утехам. Понятное дело, что о серьёзных отношениях речи не было: сущность, а точнее сказать сучность своей секретарши в плане готовности лечь под любого ради карьерного роста, он просёк сразу, но какая разница? Сейчас - это сейчас, а что будет потом - дело десятое. Планов на тему женитьбы Артём не строил, Наталья, понятное дело, тоже, ну а секс - он и есть секс, пусть и по служебной необходимости. Служебная романтика, мать её. Народа в части немного, мордобой не практикуют, да и отчёты только что к селекторам сводятся. С документацией полный пипец, и любая проверка... Хех, проверки - не нашлось ещё тех проверяющих, готовых рисковать ради инспекции своими жизнями. Без вопросов - приезжайте, если не боитесь угробиться в аномалиях. Один упёртый, и, по всей видимости, не очень умный крендель в чине генерал-лейтенанта попробовал, так его Козёл теперь и стоит напоминанием об этом подвиге в Пыльном Мешке километрами четырьмя севернее. Вместе со всем экипажем, само собой. И стоять так и будет - нет в части желающих вытаскивать различных придурков с большими погонами из аномалий, паче чаяния - мёртвых. Захотелось чудаку экскурсии, называется. Людей и так не хватает, да у нас тут и не жмур-команда всё-таки.

Но с общением всё же снова вылезли вилы: вояки категорически не желали признавать командира за "своего", от Наташки, как от собеседницы, толку было мало, и если бы не Михалыч...

Личность эта заслуживала отдельного рассказа. Артём не без оснований полагал, что этого пятидесятилетнего застарелого алкоголика подсунули ему довеском, как напоминание о прошлом, чтобы жизнь мёдом не казалась. По немыслимой случайности, медик оказался одним из немногих, кто без последствий для своих мозгов выдержал практику молодого "контролёра". Хотя было б странно, если бы не выдержал - в тот момент, когда Нимов взгрел полчасти, Михалыч изволил дрыхнуть пьяным сном и проснулся он лишь тогда, когда тот покинул эту местность, уйдя неведомо куда. До Михалыча комиссия по расследованию произошедшего особенно не докапывалась, благо знала его как облупленного ещё со времён Института, более того, два члена комиссии были ему обязаны жизнями.

И вот теперь этот колдырь стал единственной отдушиной. С ним можно было поговорить за жизнь, пофилософствовать на пьяную голову и спросить совета по особенностям этого места. Михалыч, хоть и обладал крайне склочным характером, но знал об этих краях более чем дофига, и потому как источник информации был бесценен. Медиком он был от Бога, в чём Якушев сравнительно скоро убедился, когда на территорию части непонятным образом забрела подранная химера. То, что существо было смертельно ранено неизвестно кем, выяснилось позже, но даже в этом состоянии с неё сталось прилично покромсать ногу одному из бойцов. Якушеву довелось затем присутствовать при операции, когда Михалыч зашивал рану пострадавшему. Боец орал, несмотря на приличную дозу обезболивающего, Михалыч матерился, но дело своё делал, порой приговаривая, что если бы не деньги, то работал бы он сейчас с неким Витальичем. Якушев с вылеченным бойцом, после того случая, накрыли поляну. Боец искренне желал выразить свою благодарность, однако Артём имел на ту попойку более куда более практичные виды. Задачей своей он ставил разговорить медика, поскольку нутром чувствовал, что тот много чего знает такого, что могло бы пригодиться в дальнейшем. Михалыч с радостью выпивал, Артём подливал. Однако, невзирая на все расспросы, пусть и по пьяной лавочке, Михалыч держался кремнём и о некоторых моментах своего прошлого предпочитал не вспоминать, отмахиваясь общими и ничего не значащими фразами.