Гаs - Andrew Лебедев

И тот ее не ругает. А другая подружка сама купила себе маленькую "пежо 206" в кредит под семнадцать процентов годовых (и всё отдаёт и конца этим платежам нет), зато независимая. Утром отвозит трехлетнюю дочку к нянечке в частный домашний детсад и потом два часа стоит в пробках – слушает Доренко с Эха Москвы. Господи, что с нами будет? Что будет со мной? Почему у меня нет любовника с "маздой-6"?

И разве здесь в метро я его встречу? Не подхватить бы блох и вшей от гостарбайтера… Мне выходить и пересаживаться на другую линию. Там уже не сесть.

Там вагон битком. Вот снова кто-то пристраивается к моей вельветовой заднице.

Очередной дедушка – маньяк, которому молодые женщины не дают. Господи, что мне сделать, чтобы все это кончилось? А в семь вечера мне снова повторять весь этот путь домой. Но когда подружка по доброте душевной предлагает меня подвезти, не сама – сама она справа от дружка сидит, а мне предстоит сидеть сзади, дышать ее сигаретами и слушать ее томный разговор о том, как она съездила в Черногорию и какой там сервис. Я хочу счастья. Но его мне никто не даёт.

Господи, какой он омерзительный этот обжимальщик, что пристроился позади…

Еще только Сухаревская… Когда же мы доедем до Шаболовской?

Уже Китай-Город…

Господи, какая она, судя по мордашке дурочка, эта в вельветовых джинсиках.

А попка у нее такая аппетитная. Так и хочется прижаться поплотнее. Эх, с каким бы удовольствием я бы тебе вдул! Только, судя по всему у нас с тобой полярные понятия о хорошем и плохом. Тебе нужен богатый молодой дурень, а умный мужчина в летах, тебе ни к чему. Но ведь полярные понятия равновесно дополняют мир, создавая его гармонию. И нельзя оценить хорошее, не познав другого полюса, потому как тогда познание хорошего без сравнения с плохим не даст полноценного знания о хорошем. Ах, какая волнующе-прелестная попка! Уже Третьяковскую проехали. Скоро Октябрьская. Почему таких прелестных попочек Бог не даёт умным девушкам, умеющим ценить в мужчине его ум?

Человеку свыше дан свободный выбор, у человека есть свободная воля выбирать между хорошим и плохим. И это замечательно, что большинство делает правильный выбор, доверяя опыту родителей, учителей, церкви, писателей, ученых и иных авторитетов. Делают выбор в пользу хорошего, так и не зайдя в стан плохого, так сказать – АПРИОРИ. Но, тем не менее, настоящее понимание красоты и гармонии, настоящее всеобъемлющее понимание и адекватная оценка хорошего может быть лишь у того, кто познал и плохое, побывав в его стане.

Приятно прикоснуться. Приятно ощутить упругость ее трепетной плоти. Но ей это не нравится, вон как напряглась, сейчас еще чего доброго обернется и по роже заедет.

Дело в том, что зайдя в стан плохого, человек теряет невинность незнания, получает несмываемую печать. Помните, Бог изгнал Адама и Еву из рая за то, что они познали что такое добро и зло, вкусив от плода познания – ПОТЕРЯЛИ

НЕВИННОСТЬ.

Поэтому и общество отвергает познавших плохое.

Знаете поговорку? "Конь леченый, жид крещеный и вор прощеный"? Нельзя покупать надорванного и залеченного коня (или машину побывавшую в аварии) и нельзя доверять бывшему осужденному за воровство.

Общество НЕ ВЕРИТ бывшим вылечившимся наркоманам и бывшим вставшим на путь – проституткам.

ОБЩЕСТВО ВЕРИТ ТОЛЬКО НЕВИННЫМ. А отдел кадров принимает на работу только НЕ

Октябрьская..

Выходить… Жаль расставаться с такой попочкой… Свидимся ли еще?

Девять дней…

"Девять дней одного года превратились в тыщу дней", – Сухинин усмехнулся, припомнив этот старинный студенческий куплет из их КВН-овской пародии на кино с Баталовым. Но нет, не смешно. Последнее время Сухинину что-то слишком часто становилось не смешно, в таких ситуациях, когда бы раньше он животики надорвал.

Всю среду ходил по офису из кабинета в кабинет, из курилки в буфетную, из буфетной обратно в курилку, сжимая в кармане телефончик, раздумывая и не решаясь, – позвонить Веронике или послать ей СМС. Наконец, принял буриданово решение. "Не звонить и не посылать. Лучше умереть в надежде, чем жить, услышав приговор, что надежды уже нет. Все равно послезавтра снова будет не убиенный повод увидеть её, потому как все близкие соберутся на девять дней", – подумал он и успокоился.

"Девять дней одного года превратились в тыщу дней"… Сухинин снова усмехнулся своим мыслям. Мог бы он тогда подумать, тогда, когда они репитировали домашнее задание их факультетской команды КВН, мог бы он подумать, что Пузачев, их капитан и главный острослов возьмет да и помрет в расцвете лет? А теперь Сухинин должен ехать к нему на девять дней… И получить при этом какой-то новый шанс, чтобы объясниться с Вероникой.

Кому бы рассказать? С кем бы поделиться? У робкого и безнадежно влюбленного всегда должен быть слушатель. Подушка и плечо. Митрохин на эту роль не годился.

Слишком зол. Да и по некоторым подозрениям, имевшимся у заинтересованной стороны, Митрохин сам был к Веронике не равнодушен. А то, что женат, так кого это обстоятельство нынче сдерживает в сердечных делах?

И как я додумался, братцы,

И сам до сих пор не пойму,

В любви перед нею признаться

Доверил дружку своему.

Да, Сухинин совершенно достоверно слыхал, как вчера Митрохин кому-то говорил по мобильному, "что в некоторых ранее чисто романтических делах наметились глыбы меркантильного интереса". Неужто, это он о том, что Вероника вдруг из просто красивой жены их друга и шефа превратилась в богатую наследницу, в богатую свободную женщину, в богатую невесту?

В любви надо прямо и смело

Задачи решать самому.

И это серьезное дело

Нельзя поручать никому!

О, сколько мудрого резонёрства было в советской лирике, разве сравнишь с нынешней! Вообще в качестве подушки и плеча годился сосед Борис Евгеньевич. За неимением лучшего. За неимением гербовой – пишем на простой. Борис Евгеньевич по-крайней мере умел выслушать не перебивая. И глядя ему в глаза за вечерней партией в шахматы, верилось, что услышанное от Сухинина, он не будет никому пересказывать и смеяться над Сухининым он тоже не будет. Но в Борисе Евгеньевиче Сухинин не находил главного – не находил в нем сочувствия и столь необходимых робкому влюбленному заверений в том, что он тоже, наверное любим, только покуда любим тайно. Почему? Ну, потому что на то есть необъяснимые пока причины. Но, тем не менее, его очень любят, и скоро все будет хорошо.

Однако, Борис Евгеньевич не гнал Сухинину подобной сладкой туфты. Он молча слушал, потом цыкал зубом, убирал шахматы и сказав "м-да", уходил к себе в свою двадцать четвертую квартиру.

Вообще, в студентах они с Митрохиным и Пузачёвым были такими наивными дураками!

Все спорили, какие специальности важней? Сухинин считал, что его геологоразведочный – самый перспективный. Митрохин, который учился на строительном по специальности СПСиШ что расшифровывалось, как "строительство подземных сооружений и шахт", всегда говорил, что если угольные шахты строить прекратят, то с его специальностью всегда можно будет перебраться в крупные города на строительство метрополитенов. Только самый умным из них оказался Пузачёв. В цикле разведка-строительство-добыча-транспортировка-эксплуатация, Пузачёв еще в советский период учуял своим длинным носом новую компоненту цикла.

Продажу. И переведясь на втором курсе на экономический, оказался прозорливо прав.

– А Пузачёв случайно не еврей? – пьяно хохоча, спросил уехавший теперь в Америку Андрюха Бакланов.

Точно, либо еврей, либо хохол, как ему в голову пришло, что продавать газ самая важная часть работы. Важнее чем его разведать, важнее, чем построить насосные станции и подземные хранилища.

На девять дней Сухинин решил приехать за час до назначенного, чтобы никто не помешал бы объясниться с Вероникой. Не хорошо приезжать раньше времени, более прилично – опоздать, но иной возможности оказаться с Вероникой наедине Сухинин придумать не мог. А робким и безнадежно влюбленным так трудно создать естественные условия для объяснений! Они ведь не могут, как простые люди сказать объекту о своих возвышенных чувствах, – давай отойдем на лестницу или на кухню на пять минуток, чтобы нам никто не мешал… Это только тупые идиоты могут объясниться на лестнице или на кухне за пять минут, а робкому и безнадежно влюбленному нужны такие условия для объяснений в чувствах, какие не создает даже роддомовский инкубатор для недоношенных.

Итак, он надел тёмный костюм в полосочку, который по его мнению стройнил, черную шелковую рубашку, к которой не был нужен галстук… И еще он купил сорок одну черную розу. Еще вчера заказал такой букет в цветочном на Арбате.

Букет еле-еле поместился на заднем сиденье.

– Через Ясенево рванем? – спросил шофер.