Кража в особо крупных чувствах - Дарья Волкова

в последний путь профессора Конищева. Вон его подозреваемый номер один – вдова покойного. Сейчас она совсем не походила на девочку. Да, высокая, тонкая, но от первого впечатления нескладности не осталось и следа – абсолютно ровная спина, на голове маленькая черная шляпка, на ногах каблуки, глаза закрывают темные очки.

Совсем не девочка. Прямо-таки леди.

– А кто это рядом с нашей вдовой ошивается? – раздался над ухом Петра голос его помощника, Арсения. Судя по тону, Сеня тоже вдову кое в чем подозревал. Петр наклонил голову, разглядывая того, о ком говорил Арсений.

Такой же высокий и тонкий, как и Элина Конищева. Может, брат? Что-то схожее есть в чертах, такое острое. Только у Элины Константиновны эта острота делает ее лицо строгим и породистым, а у предположительного брата эта острота вся наискосок, и похож он от этого на крысу. Или на скунса.

– Нет, вы гляньте, какая крыса, – озвучил мысли Петра Арсений. – Так и вертится, так и вьётся вокруг бедной вдовицы.

– Если тут кто и бедный – так это явно не вдовица, – негромко отозвался Петр. – Завтра же дуй к нотариусу, мне нужно ознакомиться с завещанием Конищева. Если надо – возьми разрешение прокурора для выполнения следственных действий.

– Не учите ученого, – недовольно буркнул Арсений. – Все сделаю. И все же таки как думаете, Пётр Тихонович, кто такой будет этот опоссум?

– Ну, какой же он опоссум? – хмыкнул Петр. – Опоссумы симпатичные.

– Откуда знаете?

– В прошлые выходные выгуливал племянниц в зоопарк. Мы у клетки с этими опоссумами полчаса проторчали. Так что этот – не опоссум. Так, обсосанный какой-то. Пошли, познакомимся?

– А можно?

– А чего ж нельзя-то? Вот сейчас тело земле предадут – и пойдем выражать соболезнования. Лицо только скорбное сделай.

– Ну, я тогда пойду, покурю пока, над лицом поработаю.

***

– Петр Тихонович, есть какие-то новости?

Бедная вдовица, по выражению Арсения, поразительно хорошо держалась. Петр вспомнил день убийства Конищева: ее распухший нос, крысиный – ладно, опоссумный – хвостик белесых волос, тонкие вздрагивающие плечи под своей рукой. Сейчас перед ним стояла ни дать, ни взять вдовствующая королева Элина Первая.

Ни хрена себе девочка за три дня самообладание отрастила. Или тогда на жалость давила? Так бесполезно, эта кнопка у Петра Тихого давно сломана.

– Работаем, Элина Константиновна, – уклончиво ответил Петр. – Кое-какие предварительные результаты есть.

– Какие? – тут же быстро спросила она.

Петр многозначительно покосился на ее спутника. Вблизи он производил еще более опоссумное впечатление. При этом мог быть совершенно милейшим человеком. Внешность обманчива – это Петр Тихий знал тоже твердо.

– Ой, при Вите можно говорить, – вдовица верно истолковала его взгляд. – Знакомьтесь, это Виктор, племянник Валентина Самуиловича. Виктор, это следователь, который ведет дело... наше дело.

– Виктор тоже Самуилович? – подал голос Арсений. Имя «Виктор» он произнес на французский манер, с ударением на второй слог.

– Почему? – озадаченно переспросил Виктор. Голос у него оказался манерный, и к определению «милейший человек» Виктора нисколько не приближал. – Виктор Эммануилович Конищев.

Арсений за спиной Петра сдавленно хрюкнул и, пробормотав «Я отойду покурить», снова ретировался. Петр с сомнением смотрел на протянутую ему руку, а потом безо всякого желания пожал.

– Я правильно понимаю, что ваш отец был братом Валентина Самуиловича Конищева?

– Именно так. Старшим.

– А ваш отец здесь?

– Он ушел из жизни два года назад, – скорбно поджал губы профессорский племянник. – Так что за новости у вас, господин следователь?

Петру захотелось вдруг сказать что-то резкое этому Виктору-Эммануилу. Не нравился он Петру. Вдовица на его фоне и вовсе выглядела королевой. А этот Эммануэль прям-таки вился вокруг нее, то за локоток придержит, то за талию.

Любопытный валет вскрылся в пасьянсе. Да и сам пасьянс оказался не так прост.

– Результаты пока предварительные, – ровно ответил Петр. – И пока рано о чем-то говорить определенно. Я вас обоих вызову для дачи показаний – там и обсудим… все новости.

При словах «дача показаний» Виктор-Эммануил заметно сник, а вдова лишь сдержанно кивнула.

– Спасибо, Петр Тихонович. Держите нас в курсе, пожалуйста.

Нас. Ага, уже есть «нас». Ладно, будем держать в курсе. Мы вообще любим быть в курсе.

– Обязательно.

***

– Прекращай ржать.

– Не могу! – простонал Арсений. – Я как сложил в голове, как его папашу звали... Эммануил Самуилович – и все, меня накрыло!

– Ты точно там сигареты с табаком курил?

– Петр Тихонович!

– Тогда прекращай ржать.

Арсений послушно сделал несколько вдохов и выдохов, потом достал платок и высморкался.

– Удивительно, как это профессора не назвали каким-нибудь… Азраилом.

– Или Гавриилом.

Арсений хохотнул.

– Не семья, а какой-то рассадник… мануилов. Или манулов.

– Да не, какие манулы.

– Ну да, манулы миленькие.

– Именно. Мы у клетки с манулом тоже полчаса проторчали.

***

– Как же я ненавижу нотариусов! – взмыленный Арсений шлепнулся на стул рядом со столом Петра.

– Понимаю и разделяю. Их никто не любит. Но нашей работы это не отменяет. Что там с завещанием?

– Литр крови мне выцедили, – продолжал жаловаться Арсений.

– Ты же знаешь, мне бесполезно давить на жалость. Если есть результаты – налью чаю с бальзамом, так и быть.

– Наливайте. Как не быть результату.

– Ну? – Пётр, не вставая, щелкнул кнопкой чайника.

– Если совсем коротко, то владелец заводов, газет, пароходов – наша веселая вдова.

Петр замер, а потом резко обернулся.

– Конищев завещал ей все?

– Абсолютно.

– Вопрос алиби Конищевой встает теперь совсем остро.

– Мне заняться?

– Я сам.

***

– Ну как не помнить-то? – сердито поджал губы насупленный мужик, который в себе сочетал блестящую лысину на все темечко и буйную спутанную кудрявую седую шевелюру вокруг этой лысины. – Я ж в здравом уме-то!

– Значит, Элина Конищева, в самом деле, была здесь третьего августа с шестнадцати до девятнадцати ноль-ноль?

– Ну конечно была!

– Вы это отчетливо помните?

– Ну, так работали же мы вместе с ней! Почитай, полтонны металла вылили!

Петр вздохнул. По всему выходило, что вдовица успела обзавестись стопроцентным алиби. А пасьянс разворачивался новыми вариантами расклада.

– Скажите, тяжело работать в литейной мастерской?

Мужик – помощник Элины Конищевой, который сам себя называл ассистентом – недружелюбно