Кража в особо крупных чувствах - Дарья Волкова

было выражение лица. Например, поклон шутовской отвесит или язык покажет. Или еще что. Он всякого в своем кабинете повидал. Но Элина Конищева вышла с идеально прямой спиной и высоко поднятым подбородком.

***

– Ну, рассказывай, чего нарыл, – Петр с наслаждением потянулся.

– А наша веселая вдова что интересного рассказала? – Арсений с кипой бумаг устроился на месте, где еще десять мнут назад сидела Элина Конищева.

– Я первый спросил. И потом, старше по званию. Докладывай.

– Есть докладывать, – весело согласился Арсений. – Итак. Пункт первый. Камеры видеонаблюдения в доме Конищева. Никого знакомого – ну, кроме вдовы, которая вышла из дома и вернулась домой в точном соответствии со своими показаниями. Но… – тут Арсений сделал эффектную паузу. – Есть вот кто! – и он положил перед Петром снимок с камеры видеонаблюдения – как обычно, не слишком четкий. На ней был запечатлён мужчина в светлом плаще, с усами и бородой, в темных очках и черном берете. – Три часа отсматривал записи! Этот человек не живет в доме – со слов консьержа.

– Но у него был ключ от подъезда?

– Именно так. Но ключ-то от домофона сделать – плевое дело, вам ли знать?

– Знаю. Время его прибытия-убытия?

– Совпадает со временем убийства. И, самое главное… – тут Арсений выдержал еще более эффектную паузу. – Вот в каком виде он ушел обратно.

Перед Петром лег на стол второй снимок. Тот же человек. Но что-то в нем было неуловимо не так. Петр покрутил снимок.

– У него что-то под плащом.

– Именно! – торжествующе согласился Арсений. – И я уже проверил. По размерам это вполне мог быть тот самый пропавший альбом.

– Мог быть – это не то. Надо провести следственный эксперимент.

– Проведем, Пётр Тихонович! – с энтузиазмом согласился Арсений. – Но вы на него-то посмотрите, Петр Тихонович! Очки, борода, беретка. Плащ этот мешком. Ну, явно же человек выглядит так, чтобы…

– Да, налицо явно средства маскировки, – согласился Пётр. – Но что это нам дает? Бороду с усами отклеит, очки и беретку снимет. И все. Для фоторобота данных нет. Консьерж его более подробно не запомнил?

– Конечно, нет, – вздохнул Арсений.

– Ну вот, единственное, что у нас есть – это примерный рост. Ну и телосложение – от худого до среднего. Явно не толстячок.

– Ну, согласитесь, что у нас есть подозреваемый?

– Соглашусь.

– И это не подозреваемая, – многозначительно добавил Арсений.

– Вариант преступного сговора исключаем?

– Не исключаем! – радостно отозвался Арсений. – Давайте чайку забабашим, а, Петр Тихонович?

– Бабашь, истребитель чаек.

После того, как Арсений сделал чай, он продолжил свой доклад.

– Пункт второй. Про родственников Конищева. Женат дважды. От первой жены есть сын.

– О как.

– Да, взрослый парень, двадцать шесть годков. Знаете, что самое любопытное?

– Ну, не томи.

– По показаниям двух знакомых Конищева, отношения с сыном у профессора были натянутые.

– Насколько?

– Один из знакомых – коллега, дама интересного возраста, знаете, из тех, которые очень интересуются подробностями чужой жизни – так вот, она в красках рассказывала о конфликте Конищева с сыном, имевшем место быть прямо на рабочем месте покойного.

– Так-так… И в чем причина конфликта? Деньги?

– Насколько я понял, нет. Сынок – который, кстати, вовсе не Конищев, а носит фамилию матери, Поварницын, – высказывал папаше претензии по поводу того, что тот бросил семью и никак не принимал участие в воспитании отпрыска. Отпрыск вырос и решил высказать папане все.

– Да, – меланхолично вздохнул Петр, прихлебывая чай. – Старо как мир. А что, домой скандалить отпрыск… как бишь его?..

– Евгений. Евгений Валентинович Поварницын.

– Так вот, домой к папеньке Евгений Поварницын не приходил?

– Консьерж не опознал, – отозвался сообразительный и шустрый Арсений. – Но это не значит, что не приходил.

– Не значит, – согласился Петр. – Мог и приходить. И знать об этом могла наша веселая вдова. Эх, жаль, что я не знал о Поварницыне, когда сегодня допрашивал Конищеву. Она утверждала, что кроме Виктора-Эммануила никого у них дома и не бывало.

– Про пасынка ни слова?

– Пасынок… – кашлянул Петр. – Любопытно. А фото его есть?

– Конечно.

Петр некоторое время разглядывал фото полноватого, бледного и, кажется, слегка рыжеватого парня. Нет, на героя-любовника не тянет. Но вариант романа веселой вдовы с пасынком исключать нельзя. Как и с Виктором-Эммануилом, кстати. И тогда снова возникает вариант с темой преступного сговора, ведь у нее на время преступления железное алиби. Вполне правдоподобная версия.

– Н-да. Видимо, придётся допрашивать ее еще раз. Что ты, кстати, по ней нарыл?

– Ничего такого, что бы порочило или противоречило, – с удовольствием ответил Арсений. – Приличная интеллигентная семья, она единственный ребенок.

– Родители живы?

– Погибли в автомобильной катастрофе восемь лет назад.

– Восемь? – нахмурился Петр. – Точно восемь?

Арсений сунул нос в бумаги.

– Точно.

– А в браке она сколько состоит?

Арсений снова зашелестел страницами.

– Год совпадет… – отозвался растерянно.

– Какое интересное, однако, совпадение.

– А что она вообще вам сегодня рассказала? – опомнился Арсений от совпадения.

– Да так, – пожал плечами Петр. – Ничего интересного, на самом деле. Ключи от квартиры на месте, дома мало кто бывал, врагов у покойного не было. Два любопытных факт. Первый – она тоже считает, что альбом с офортами был не оригиналом восемнадцатого века, а что это более поздняя копия.

– Ого.

– Ого, да. И наши эксперты тоже так считают, и даже моя тетка.

– Та самая, которая крутой реставратор?

– Она самая. Видишь, пригодились семейные связи, – хмыкнул Петр. – Я с ней консультировался, она тоже считает нахождение этого альбома в России маловероятным.

– А второй любопытный факт?

– А второй любопытный факт заключается в том, что веселая вдова категорически отказалась обсуждать свой брак с профессором Конищевым, ссылаясь на пятьдесят первую.

– Даже так? – восхитился Арсений.

– Именно так. Отказалась, фыркнула и ушла, высоко задрав нос.

– А носик у нее, между прочим, исключительно прехорошенький.

– Арсений!

– Тот факт, что она красивая женщина, никак не мешает мне ее подозревать, – ухмыльнулся Арсений. – Ваша же школа, Пётр Тихонович. Наклевывается у нас этакая леди Макбет Московского