Тринадцать (СИ) - Солодкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Талерман хмыкнул и отпустил его.
— Приятно видеть, что что-то не меняется, — загадочно произнёс он. — Не скучай, малыш, вернусь, как вернусь.
Шамиль и не скучал. Сначала вздрочнул в туалете, отмечая, что с этой хреновиной в жопе ощущения раза в три ярче, затем задумчиво походил по помещению и, наконец, остановился у телевизора, чтобы продолжить просмотр «большого разгрома».
Он вспомнил про то, что нужно заменить игрушку на бо̀льшую не через десять минут, а через все тридцать.
— Сука, — выругался Шамиль и пошлёпал к коробке. Рядом с ней валялась и смазка.
Он завёл руку за спину и потянул.
— Ах, блять… — всхлипнул он. Было чудесно.
Третья по размеру пробка тоже не была большой, но всё же выглядела посерьёзнее. Шамиль задумчиво повертел её в руках, затем нанёс смазку, попытался вставить, но только испачкался. Нужно было держать ягодицы раскрытыми. Одной рукой это было делать неудобно, поэтому Шамиль встал коленями на кровать, упал на грудь и попытался протолкнуть игрушку из такого положения.
Шло весьма туго. Кажется, ту маленькую версию Талерман пропихнул в него за два нажатия. Но так было даже лучше.
Шамиль заохал, уже не пытаясь полностью протиснуть игрушку, а просто откровенно потрахивая свой вход, каждый раз пропихивая чуть дальше. В один момент ход игрушки замедлился, и Шамиль просто держал её, не пропихивая дальше, но и не давая выпадать наружу. Поделал круговые движения. Полностью вынул. Резко вставил. Почувствовал кончиками пальцев, что самая широкая часть вошла. Убрал руку, давая игрушке закончить свой путь и накрыть его очко крышечкой самостоятельно, но она явно не спешила и решила помучить Шамиля подольше.
Сжимая и разжимая анальное отверстие, и тем самым доводя себя до каких-то умопомрачительных высот, Шамиль завалился было на бок и потянулся руками к члену, чтобы подрочить, вот только вместо дрочки подскочил как ужаленный, сильно сжался внутри, из-за чего пробка вошла быстро и болезненно.
— Блять… — выдохнул Шамиль. — Давно ты там?
Сидящий в кресле напротив, Талерман сладко улыбнулся. Его рука покоилась на ширинке узких джинс. Он проигнорировал вопрос Шамиля, но подозвал его к себе жестом.
Шамиль знал этот жест. Нужно сесть на пол у его ног. Так он и сделал, а затем обнял колено мужчины и заглянул в синие глаза.
— Ты уже кончил до этого, малыш? — спросил Талерман, перебирая его волосы.
Шамиль скосил глаза в сторону. Признавать то, что он был возбуждён из-за какой-то штуки в своём заду, не хотелось. Но врать Талерману не стоило. Однажды он соврал Талерману. Еще в один из первых их разов. После наказания, тот, конечно, очень долго его целовал и гладил по голове, но даже это не искупило боли и обиды.
— Да, — признался Шамиль.
— И хотел кончить ещё раз?
— Да.
Талерман приподнял его голову за подбородок. Улыбнулся ему.
— Какой ты, оказывается, чувствительный… Скажи, малыш. Я разрешал тебе кончать?
Шамиль закусил губу. Нет, его всё-таки побьют сегодня.
— Прости, Йен, — сказал он, подобострастно улыбнувшись. — Я не подумал.
— Не подумал, — хмыкнул Талерман. — Раз уж ты не подумал, то я дам тебе выбор. — Ох, ничего хорошего от этого «выбора» ждать не стоило. Шамиль немного поёрзал. Пробка приятно распирала, и его член до сих пор стоял. И, как ни странно, Шамиль ощутил лёгкое волнение перед наказанием. — Трость или ремень?
Шамиль посмотрел на Талермана с обидой. И то, и другое было очень больно. Но больно по-разному. Трость больше жалила, а от широкого ремня Толермана боль была более тупая. Совсем неожиданным для обоих мужчин стало то, что воспоминания о видах боли не понизили степень эрекции Шамиля. Более того, он, кажется, теперь был не против испытать её.
«Пиздец», — подумал Шамиль, и это была его последняя разумная мысль за сегодня.
— Ремень, — шепнул он. Йен с ремнём в руках всегда выглядел так… шикарно. Шамиль даже иногда пытался подражать ему. И это иногда даже помогало справиться с ситуацией. И иногда даже патовой.
— Хороший выбор, малыш. — Талерман склонился над ним, оставляя на губах очередной поцелуй, а потом откинулся в кресле и похлопал по своим коленям.
Шамиль заполз на него, слегка подрагивая. На коленях было быстрее всего и относительно безболезненно. Шамиль не был слишком уж лёгким, чтобы Талерман не уставал от его веса, да и замах в этой позе выходил слабее. Разве что сама поза была крайне унизительной. Она словно скопирована из не слишком радужного детства.
— Как думаешь, сколько ударов ты заслужил? — спросил Йен, поглаживая его ягодицы слишком близко к пробке.
— Семь? — спросил Шамиль на пробу.
— М-м-м… — протянул Талерман, чью выпуклость на брюках Шамиль чувствовал грудью. — А если подумать? — Он коснулся этой райской жопной затычки, надавил, а затем ухватился за края и потянул назад.
Шамиль застонал.
— Сколько ты скажешь… — выдохнул он, когда анус закрылся, выпуская игрушку наружу.
— Хочешь, я вставлю её обратно?
— Хочу, — ответил Шамиль прежде, чем успел подумать, и густо покраснел.
Йен тут же издевательски-медленно исполнил его желание.
— Надо было сразу тебе что-нибудь в дырочку засунуть, малыш, — посетовал он, вводя в постанывающего Шамиля толстую пробку. — Если бы я знал, что твоё колечко такое голодное и чувственное…
Шамиль услышал звук расстегивающегося ремня. У Талермана была такая красивая пряжка с киборгом-ковбоем, но Шамиль надеялся, что ему этой пряжкой по булке не прилетит.
— Десять, — сообщил Талерман. — Ты готов, малыш?
Его ладонь ласково огладила ягодицу, затем больно сжала и шлёпнула по ней.
— Йен?
— Да?
— Мне считать?
— Конечно, считать, детка.
Он ударил неожиданно, и прежде, чем сказать «один», Шамиль вскрикнул.
Боль растеклась по ягодице, член упёрся Талерману в бедро.
— Два! — второй удар был и раза в два сильнее.
На третьем ударе, Йен приказал ему лечь животом на кровать.
«Вошёл в раж», — понял Шамиль.
Последующие семь ударов он просто выл и плакал, цепляясь руками за простыни, отвлекаясь только чтобы сосчитать удар вслух. Пробка в жопе, что шевелилась внутри из-за его извиваний, не давала схлынуть возбуждению, так что когда был отсчитан последний удар, всхлипывающий Шамиль приглашающе приподнял зад на кроватью.
— О, малыш… — пробормотал Талерман, тяжело дыша. — Хочешь член в свою попку, да?
— Да… — шепнул Шамиль в подушки, но его бессовестно развернули на спину, так что пришлось смотреть изврату в глаза.
— Давай, скажи это полностью, малыш.
Шамиль нахмурился. Говорить не хотелось. Но если он не скажет, то что будет? Да и будет ли?
— Если будешь упрямиться, я надену
