Война темной славы - Майкл Стэкпол

Отец поднес кубок ко рту и потянул пену.

— Не забывайте, однако, о том, что во время вашего Лунного месяца Таррант проявил к вам обоим необычайное понимание и оказывал вам всевозможное уважение.

Помню, как одергивал меня отец, когда наступил Лунный месяц Доука. Тогда я был еще мальчишкой, на десять лет младше брата, и отец предупредил меня, чтобы я не докучал Доуку какими бы то ни было просьбами или вопросами:

— Он твой брат, вот и все. Ты должен оставить его в покое и ни о чем его не спрашивать. Понял?

Я сказал, что все понял, хотя на самом деле не понял ровным счетом ничего. Тем не менее, все свои вопросы я старался держать при себе. И сейчас, за столом, мне вдруг вспомнилось, как я увидел Доука с синяком под глазом — таким огромным, что его даже было видно из-под маски, а белок глаза затек кровью. Помню я, и как Саллит двумя годами позже хромал добрую половину своего Лунного месяца. Это его очень расстраивало, поскольку в таком состоянии Сал не мог принимать участия в танцевальных вечерах.

Безусловно, эти воспоминания заставляли призадуматься о том, что в ближайшее время ожидает меня самого. Мне были известны лишь результаты Лунного месяца обоих моих братьев, но по-прежнему оставалось тайной, через что они прошли за это время. Я, конечно, имею в виду не празднества и застолья — уж про это-то каждый знает. Будучи ребенком, я не мог на них присутствовать, зато наблюдал, как к ним готовятся. А вот своих братьев в это время я видел крайне редко.

Все известные мне рассказы о том, что восемнадцатилетний человек делает в пору Лунного месяца, я слышал от купцов или лавочников. Была, например, история о девушке, которую заперли в комнате наедине с веретеном и огромным ворохом шерсти. Целый месяц бедняжка пряла пряжу. Ходили слухи о сыне пекаря, который сутки напролет выпекал хлеб. Понятно, что такие истории не слишком-то обнадеживали. Да я, в общем-то, и не верил в эти байки, поэтому не придавал им особого значения. Меня все же немного пугало это чувство неизвестности, от которого сжималось все внутри.

Доук лукаво улыбнулся мне, будто заметил, что его вопрос заставил меня задуматься. Он дружески потрепал меня по шее своей большущей рукой.

— Не волнуйся, Таррант. С тобой не произойдет ничего такого, через что до тебя не проходили другие. Они выжили, и ты выживешь.

— Выживу? Этого мне мало.

— Все так говорят, — улыбнулся мне отец, — а между тем сначала надо выжить. Помни об этом, и ты всегда будешь на шаг впереди остальных. Будь собой, и тогда ты не оставишь им шанса обойти тебя.

Глава 2

В Вальсине, как в любом другом городе Ориозы, в канун летнего солнцестояния городские власти устраивали торжество. Кроме того, самые различные гильдии и религиозные братства проводили свои собственные праздники. На пиршество же, устраиваемое властями города, можно было попасть лишь по специальному приглашению. На него приходили дети из благородных семей, несколько представителей процветающих гильдий и с десяток счастливчиков, выбранных жребием. Однако тогда я еще не понимал, что этих «счастливчиков» приглашали потехи ради. Хозяев торжества забавляло присутствие простолюдинов, для которых, как считалось, эта ночь была самым ярким событием в их незатейливой жизни. Я же, пребывая в состоянии чрезвычайного, восторга, совершенно не замечал жестокой сути происходящего.

Как многие другие мои ровесники, день я провел, совершая положенные ритуалы, связанные со вступлением в новую жизнь. Сначала я принял горячую ванну и тщательно натерся специальным мылом, содержащим крупные песчинки, очень едким. Таким мылом запросто можно было бы стереть лошадиное копыто. От этого купания тело мое раскраснелось и невыносимо зудело. Братья попытались облегчить мои страдания, облив меня холодной водой.

Я также вымыл волосы, но не пожелал полностью сбривать их, как это делали многие мои ровесники. Я лишь позволил маме слегка укоротить мою довольно густую от природы шевелюру, и это получилось у нее очень неплохо. В наших краях находились и такие родители, которые не прочь были выбить зуб-другой у своих заново народившихся и одаренных лунной маской детей, поскольку ведь младенцы не рождаются с зубами. Но жители Вальсины в такие крайности не впадали — в конце концов, перерождение было всего лишь символическим и свою новую жизнь мы начинали уже взрослыми людьми, а не Трудными детьми.

Я оделся во все новое — от туники и брюк до чулок, ботинок и ремня. Туника была зеленая, такого же оттенка, как и у слуг лорда Норрингтона, брюки — коричневые, чуть светлее ботинок и ремня. Надел я, конечно, и маску. Носить с собой нож мне не дозволялось. По старой традиции молодые люди, только что получившие свои лунные маски, должны были оставаться безоружными, что символизировало их чистоту и невинность. Думаю, у этого обычая имелось и более практическое объяснение: многие новоиспеченные обладатели лунных масок так зазнавались, что способны были даже на такую глупость, как дуэль.

Из дома я направился в Годфильд, один из районов города. Вальсина возникла когда-то в долине, меж двух рек, и теперь, спустя многие годы, она простиралась уже на все близлежащие холмы. К юго-западу от нее возвышались горы Бокагула, где жили урЗрети, которых я почему-то так ни разу и не встретил, когда бывал в горах. Многочисленные реки брали из этих мест свое начало и несли воды по равнинам на северо-восток. В Вальсине реки Сут и Кар сливались в одну — Карст, которая текла на северо-запад через землю Мурозо и впадала в Лунное море.

Вальсина существовала на протяжении уже пяти столетий. Историческим центром города была стена, имевшая форму треугольника. По мере разрастания Вальсины архитектура города становилась все менее громоздкой, менее воинственной. На Южном холме ныне располагались роскошные владения, такие, например, как поместье лорда Норрингтона. Далее вниз по реке ютились мрачные полуразрушенные домишки. Годфильд лежал к северу от Старого Форта, и со всех сторон его окружали храмы и святые места. Несмотря на то, что это был один из самых старых районов города, в нем располагались достаточно новые, впечатляющие по своей красоте здания. Старые дома здесь давно уже развалились или сгорели при пожарах, и их сменили новые строения, одно другого роскошнее.

Храм Кедина, бога войны, просторный и прочный, был сложен из необработанного серого и белого камня. Его привозили сюда с близлежащих полей. Некоторые особенные, с мест самых достопамятных битв, камни преодолевали огромные расстояния, прежде чем оказывались на месте строительства. Затем все камни обтачивались так, чтобы их боковые срезы могли плотно прилегать друг к другу, состыковываясь в огромный монолит. Наружная поверхность их оставалась при этом совершенно нетронутой, то есть естественно шероховатой и неровной. Такая конструкция производила впечатление каменной глыбы гигантских размеров, Однажды Доук рассказал мне, что создатели этого сооружения хотели таким способом подчеркнуть, что если самых разных людей объединяет общая цель, то каждый из них становится от этого во сто крат сильней. Думаю, эта идея не лишена смысла.