Житие гриффиндорки - Владарг Дельсат

Что это, Саша? — не слушая ответа прапорщика, Вера рванулась к этому ребенку, чтобы обнять, согреть, дать свое тепло. За свою долгую жизнь товарищ капитан видела таких детей, малышей в таком состоянии — потерявших все, даже себя.

— Это Луна Лавгуд, — сообщил товарищ Вронский, тяжело вздохнув. — Года полтора-два назад у нее на глазах погибла мама, — объяснил он. — Отцу свернуло башню, а она…

— А она потерялась, — закончила обнимавшая ребенка Вера. — Пойдешь с нами, малышка? — тихо спросила она неожиданно расплакавшуюся Луну.

— Помощь ребенку, как ты понимаешь, не оказывалась, — произнес Сашка, боровшийся с желанием обнять этих девочек, даже несмотря на то, что одна из них была значительно старше по званию. — М-м-магический Мир, коромыслом его о забор!

— Сейчас мы пойдем к Лунушке домой, — Вера Митрофановна говорила очень мягко и ласково. — Помоем мою хорошую, — молчаливая девочка только кивала. — А потом гулять пойдем… Что за звери эти маги…

— Да… — прошептала Луна. — Ты теплая и совсем другая… И Рон другой… Вы теплые… — она опять заплакала.

Вера переглянулась с Сашей, двинувшись к дому. Ничего говорить не надо было, поэтому, найдя причудливо выглядящую ванную комнату, рыжая девочка избавила свою белокурую пациентку от единственной одежды, что та, кажется, даже не заметила, и принялась отмывать. Вода нагрелась до комфортной температуры сама собой, поэтому проблемой не была. Проблемой были странные следы по всему телу, больше похожие на ушибы. Где-то Вера о таком слышала, но сейчас пока не могла вспомнить где. А Сашка пошел к тому, кто выглядел мужчиной, правда, судя по всему, только внешне.

Через несколько минут вынырнувший из самосозерцания Ксено Лавгуд, которому было очень больно, хотя соседский мальчишка держал его всего двумя пальцами, внимательно слушал то, что ему говорил Сашка, сейчас на мальчишку совсем непохожий. Вронскому хотелось выматериться, но сейчас нужно было довести до того, что мистер Лавгуд считал мозгом, простую истину — у него ребенок!

— Слушай сюда, чмо,[7] — товарищ прапорщик говорил жестко, хотелось просто вмазать так, чтобы не встал. — Ты чуть не уморил свою дочь. Если ты, головка от… — мальчик вдохнул-выдохнул, чуть успокоился и продолжил. — Если ты продолжишь в том же духе, девчонка умрет. Или ее в Хогвартсе забьют, или она просто не сможет жить. Потому ты мне сейчас дашь клятву всем, что тебе дорого, «душара»,[8] понял?

— Понял, — медленно произнес Ксено, медленно приходя в себя. В первый момент мужчина хотел отбросить рыжего подальше, но стало больно так, что в глазах потемнело, поэтому пришлось давать клятву, повторяя за этим странным мальчиком, не оговорившим безопасность для себя, зато закрепившим заботу о Луне. Будучи отпущенным, мужчина уже хотел приложить много возомнившего о себе пацана чем-нибудь покрепче, но затем задумался. — Ты сказал о Хогвартсе… Но до школы же еще далеко?

— Ваша жена погибла два года назад, — припечатал Сашка, и мир Ксено рухнул, потому что мужчина этих двух лет совсем не помнил, понимая теперь, почему с ним обошлись именно так.

— Саша, ты закончил? — поинтересовалась Вера, вводя в комнату чисто отмытую и одетую беловолосую девочку, обнимавшую сейчас ее, как плюшевую игрушку. До Ксено начало доходить, что он чуть не натворил. Подскочив к Луне, мужчина упал на колени, обняв вздрогнувшую дочь, принявшись с жаром просить у нее прощения.

— Любят они театральщину, — заметил Сашка, пожав плечами. — Пошли?

— Лунушка останется с папой или с нами пойдет? — поинтересовалась товарищ капитан мнением ребенка.

— С папой… — прошептала беловолосая девочка, впервые за два года почувствовавшая столько тепла сразу. — Вы придёте после ваших дел, да?

— Да, маленькая, — погладила потянувшуюся за лаской Луну Вера. Взглянув на Ксено так, что мужчина отшатнулся, рыжая девочка вежливо попрощалась, оставив мужчину в задумчивости. Дети так не смотрят, в их глазах не бывает такого мрачного обещания, и от понимания этого факта мужчина погрузился в глубины разума, обнимая тем не менее дочь.

* * *

Отправившись наконец в мир нормальных людей, Вера Митрофановна думала о странных следах на теле девочки, вспоминая, о чем говорили на специальных курсах. Она-то педиатром не была, работая с солдатами, но курсы, разумеется, посещала, потому что знания лишними не бывают. В раздумьях она не заметила местного аналога метрополитена, механически повторив за Сашкой, и только когда вышла на вокзальную площадь, до девочки дошло.

— Либо у Луны генетика специфическая,[9] — задумчиво произнесла Вера Митрофановна. — Либо она пыталась себя наказать… Потому и такое расположение гематом.[10]

— Либо и то, и другое, — откликнулся товарищ прапорщик. — Она из так называемых «чистокровных», а они промеж собой скрещиваются.

— От чего наступает соответствующая глава учебника генетики, — кивнула девочка, поняв, что имеет в виду ее боевой товарищ. — Ты Лондон хорошо знаешь? Мы же в Лондоне?

— Мы в Лондоне, — подтвердил Сашка, поворачивая в сторону стоянки таксомоторов. — Город я не знаю совсем, что логично, но язык доведет.

— Особенно второй командный,[11] — вздохнула Вера Митрофановна. — Ладно, работай, не мешаю.

Споро допросив водителя, двенадцатилетний пацан с сестрой отправились в сторону приличного магазина одежды. Девочке было надо, и надо много чего, да и Вронский к одежде второго срока носки[12] относился отрицательно. Увидев вывеску армейского магазина, Сашка машину остановил, а потом переглянувшиеся военные шагнули к не ожидавшему такого отставному сержанту.

— Ребята, всю форму вам выдадут, — сержант сам был из бедной семьи, поэтому предполагал, что дети просто получили подарок от командования училища, чтобы себя порадовать. — Купите что-нибудь для себя…

— Вот мы для себя и купим, — твердо произнесла Вера Митрофановна, убедив списанного вояку в том, что семья не только очень бедная, но и, скорее всего, неполная, поэтому военный принялся помогать детям. — Термобелье есть?

— Все есть, ребята, — улыбнулся продавец, в котором легко признавался такой же военный. — Вам «город»?[13]

— Ага, — счастливо кивнул оценивший качество товарищ прапорщик. — И еще бы по паре ножей поприличнее, нас господин капитан обещал научить работать ножами, — гордо сообщил мальчик, вызвав улыбку старого служаки. Дети были открытые, чистые, искренние, ну а то, что бедно одетые… скорее всего, они не одни у мамки, оттого и одеты так.

— Скажите, а массо-габаритные макеты[14] где можно взять? — вдруг поинтересовался Вронский, глядя на продавца щенячьими глазами. — Хочу быть лучшим, а для этого много тренироваться надо.

Желание пацана было служаке понятным: лучшим выплачивались премии, видимо кадет хотел помочь семье, раз уж в училище взяли и его сестру, что было не очень обычно — девичьи классы только-только появлялись, будучи, скорее, исключениями. Ни о чем расспрашивать юных кадетов отставной сержант, разумеется, не стал, помня себя. Ибо единственное, что у них было своего — гордость. И задевать ее не стоило. Даже не проконтролировав, старый служака продал и ножи, и карабин, и даже два пистолета в варианте массо-габаритных макетов,[14] сердечно распрощавшись со счастливыми детьми.

— Железки тебе зачем? — что такое ММГ,[14] Вера Митрофановна, разумеется, знала.

— Переделаем, — усмехнулся прапорщик спецназа десанта. — Будут, как настоящие, только патронов раздобыть бы… И придумать, как компенсировать отдачу, чтобы в лес не унесло.

— Логично, — кивнула товарищ капитан, проверив, как вынимаются ножи, пристегнутые к предплечьям.

Шагнув в камин, дети оказались дома, где их ждал скандал, нетерпеливо притопывая ножкой. В ходе этого скандала Вера выяснила, что отсутствие трусов — это не попытка сексуального насилия, а какие-то «традиции», а Молли — что нельзя кричать на голодную Джинни, потому что результат никому не понравится. А еще матриарх семейства узнала, что маггловские фрукты и овощи от магических ничем не отличаются. И именно эта информация погасила скандал. «Папу», что характерно, жалко не было никому.

Часть 3

Близнецы близко подходить к сестричке и на всякий случай к братику опасались. Штуку, которую младшие с ними провернули, Фред и Джордж оценили, на себе распробовав результат, поэтому устраивать войну все-таки не решились. Они, как и все пакостники, были довольно трусливы, поэтому стоило показать зубы, как ранее уверенные в своей безнаказанности братья решили пока не трогать своих младших, вычистивших свои комнаты и ежедневно занимавшихся непонятными вещами.

Луну