База Судного Дня - Василий Анатольевич Криптонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 3
– Опять! – воскликнула Вероника.
Я очень хотел услышать в ее голосе заботу, сочувствие – что-нибудь такое. Но слышал лишь раздражение, да щелчки затворов – Вероника проверяла оружие. Автомат, пистолет, пистолет, пистолет… Господи, сколько же у нее всяких пушек! И ни грамма тепла для меня!
– Николас! – Рядом со мной оказался Джеронимо. Его рука легла мне на плечо. – Что с тобой? Давай, мне ты можешь рассказать всё!
– Мы умрем! – простонал я и добавил, опасаясь быть непонятым: – Из-за меня!
Я сквозь слезы смотрел на заботливое лицо Джеронимо. Он пожал плечами:
– Ну и что? Что мы, в первый раз из-за тебя умираем? Раньше тебя это не беспокоило.
Многое я хотел ему рассказать. И о том видении, в котором Вероника пристрелила моего эмоционального двойника. И о том, что я впервые за всю жизнь начал испытывать чувства. И о том, что Рикардо – радиоактивен. И о том, как мне горько, грустно, больно, страшно, одиноко и печально. Я даже приоткрыл рот, чтобы сказать хоть что-то, но не справился со словами и просто завыл.
– Плохо, – резюмировал Джеронимо, напяливая рюкзак с упакованной в него лампой-шарманкой. – Все куда хуже, чем я мог предположить. Боюсь, вы с Николасом были чрезмерно близки в последние дни. Опасно близки.
– Чего?! – воскликнула Вероника.
Я перестал рыдать и уставился на Джеронимо, который, кивая с задумчивым лицом, закончил мысль:
– Вероника, мужайся. Твои месячные начались преждевременно… у него. Редчайшее медицинское явление, трансменструоз. За всю историю медицины было выявлено лишь ай, дура, за что?!
Позабыв о грозящей опасности, Вероника бросилась на брата и принялась угощать его сестринскими подзатыльниками. Джеронимо пытался убегать, но в тесном пространстве башни танка это не представлялось возможным.
Я отвернулся. Не слушая яростную перепалку за спиной, смотрел на руль и думал. Чем дольше думал, тем сильнее сжимались кулаки. Пять секунд спустя я обратился к танку:
– Даю тебе последний шанс. Поехали.
«Выкуси», – с зевком откликнулся танк.
– Твой выбор.
Я повернул голову к Веронике, которая зажала подмышкой голову брата и кулаком стучала ему по макушке.
– Джеронимо! – крикнул я. – Беги!
Он дернулся, посмотрел на меня с недоумением:
– Обычно, когда так говорят, добавляют: «я ее держу», и при этом правда держат! Николас, ты – злой и саркастичный.
– Открой люк и беги туда, – мотнул я головой в сторону красного пятна. – Вероника – будешь стрелять, тебя танк послушается.
Я говорил спокойным, уверенным тоном и пожинал плоды. Вероника выпустила голову брата. Джеронимо выпрямился и, кивнув, шагнул к люку.
– Он же не успеет добежать! – Вероника схватила брата за плечо. – Что ты задумал, Николас?
– Он что-то задумал, а ты – нет, – сказал Джеронимо. – Я за Николаса. Отпусти, ведьма!
– Конечно, – потухшим голосом сказала Вероника. – Ты всегда за Николаса. Это ведь он тебе, мелкому, задницу подтирал и с ложечки тебя кормил.
– Нет, – фыркнул Джеронимо, вертя задвижку люка. – Это было бы совсем по-голубому. Я люблю тебя, как сестру, Вероника, но двадцать танков ты не уничтожишь. А Николас что-то похожее однажды провернул. В него я верю. До встречи!
В этот раз, благодаря комбинезонам, мы не почувствовали изменений в атмосфере, когда открылся люк. Только две лампочки на панели замигали – одна сообщала, что воздух не пригоден для дыхания, а другая – что температура не пригодна для жизни.
Проводив взглядом ноги брата, исчезнувшие в черном отверстии в крыше танка, Вероника повернулась ко мне.
– Если мы не сможем маневрировать, они нас в лоскуты порвут. Что у тебя за план?
– Мы теряем драгоценное время. – Я отвернулся и посмотрел на экран, где как раз показалась бегущая фигура с рюкзаком за спиной.
Знала бы она, как у меня потеют руки. Знала бы она, что я сделал ради этого спокойного и даже властного тона…
«Как вы там?» – спросил я у своих чувств, сидящих в комнате эмоционального двойника. Бедные, они жались друг к дружке, дрожали и смотрели на меня – с любовью, ненавистью, страхом, обидой…
«Плохо!» – пищали они.
Знаю, что плохо. Самому – хуже не придумаешь. Но пока ничего другого я не могу придумать. Когда у меня не было чувств, у меня были друзья и даже подобие романтических отношений. А теперь? Моя возлюбленная презирает меня, мой танк (ну ладно, пусть не мой) смеется надо мной, мой друг считает, что у меня трансменструоз… Хватит! Есть простейший закон жизни: если ты что-то изменил и стало хуже – откати изменения. А если не можешь – притворись.
– Надеюсь, ты соображаешь, что творишь. – Вероника села на стрелковое место и завертела ручку, поворачивающую башню. – Потому что иначе я тебя на том свете грохну.
И уж чего-чего, а презрения в ее голосе не было и в помине.
Башня крутилась вместе с нами. Я поборол приступ тошноты. Нервы сжались в комок и дрожали, готовые взорваться.
– Стреляй по зеленому, – сипло сказал я.
– Принято, – буркнула Вероника.
Она прильнула к окуляру прицела, скорректировала дуло и нажала клавишу «Огонь». Громыхнуло. Танк дернулся. Секунду спустя долетел отголосок удара о броню.
– Какая же я умничка, – проворковала Вероника. – Еще стрелять?
– Если угодно, – пожал я плечами.
Она выстрелила еще раз, и сразу после я расслышал сдвоенный хлопок. Мои руки вцепились в руль, я стиснул зубы, зажмурился.
– Пи-и-из… – Договорить Вероника не успела – снаряд достиг цели.
Будто по голове врезал молотом Тор. Танк подпрыгнул, затрясся и завопил. Я слышал его беззвучный крик, исполненный боли и ужаса.
«Ну что, будешь еще выпендриваться, кусок железа?» – спросил я мысленно.
«Двигатель! – Танк визжал, как девчонка. – Они повредили двигатель!»
Еще хлопки. Вероника пыталась совладать с системой наведения и выстрелить в ответ.
«Поставь подпись кровью, отдай мне свою душу и спасешь тело», – сказал я.
Вряд ли танк понял метафору. В конце концов, он был танком. Никто не читал ему книг, не показывал фильмов. Вообще, фигово, наверное, быть танком – обладать огромной силой, но не уметь ею пользоваться. Единственный раз проявить характер и получить снаряд в сердце. Нет, он не понял слов, но смысл до него дошел. Иначе откуда я знаю, каково это – быть танком?
Сила Риверосов заструилась по невидимым энергетическим контурам, разлилась по броне. Я будто крутнул головой, и башня повернулась. Не глядя на экран, я видел красное свечение и довольно далеко – белую фигурку, неуклюже бегущую к нему. Понеслось!
Взвизгнула Вероника, когда ремень сам собой застегнулся, притянув ее к креслу. Взрыли снег гусеницы, танк сорвался с места. Вражеские снаряды ушли в землю и разорвались. Волной нас швырнуло в нужном направлении.
Я отпустил руль, зажмурился. Ревел и громыхал искалеченный движок, танк набирал скорость. Две секунды – и мы летим семьдесят километров в час. Добавим-ка реактивной тяги!
Башня повернулась. Я нашел взглядом светящийся зеленым танк и выстрелил. О, это упоительное чувство, когда из твоего могучего ствола вылетает смертоносный снаряд! Ни одному человеку не дано испытать подобного.
Взгляд на рацию. Внешний динамик загрохотал моим голосом:
– Джеронимо Альтомирано, постарайтесь подпрыгнуть как можно выше!
Я видел на триста шестьдесят градусов. Джеронимо обернулся на бегу и, на секунду замерев, прыгнул. Я добавил оборотов, и Джеронимо шлепнулся задницей на броню.
– Держись! – велел я.
Преследователи стреляли, но их снаряды не достигали цели. Я сосредоточился на зеленом танке, от которого поднимался дымок. Ба-бах, радиоактивный маньяк-убийца. Снаряд ушел, и я почувствовал странную пустоту.
– Ноль на счетчике! – сообщила Вероника.
Знаю, любимая. Зацени мой покерфейс. Правда, похоже, будто я знаю, что делаю?
Снаряд пробил башню зеленого, во всяком случае, так мне показалось. Он завертелся на месте, потеряв управление.
– Тормози-и-и! – завопил снаружи Джеронимо
Педали сцепления и тормоза ушли в пол. Я бросил последний взгляд на зеленый танк, который как раз упорно выравнивал курс. Эх, еще бы снарядик…
Но вдруг все скрыла алая пелена. Неужели смерть? Надо же, совсем не страшно.
