Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым - Народное творчество

Щелкан Дудентьевич

    А и деялося в орде,    Передеялось в Большой:    На стуле золоте,    На рытом бархоте,    На чер(в)чатой камке    Сидит тут царь Азвяк,    Азвяк Таврулович;    Суды рассуживает    И ряды разряживает,10 Костылем размахивает    По бритым тем усам,    По тотарским тем головам,    По синим плешам.    Шурьев царь дарил,    Азвяк Таврулович,    Городами стольными:    Василья на Плесу,    Гордея к Вологде,    Ахрамея к Костроме,20 Одново не пожаловал —    Любимова шурина    Щелкана Дюдентевича.    За что не пожаловал?    И за то он не пожаловал, -    Ево дома не случилося.    Уезжал-та млад Щелкан    В дальную землю Литовскую,    За моря синея;    Брал он, млад Щелкан,30 Дани-невыходы,    Царски невыплаты.    С князей брал по сту рублев,    С бояр по пятидесят,    С крестьян по пяти рублев;    У которова денег нет,    У тово дитя возьмет;    У которова дитя нет,    У того жену возьмет;    У котораго жены-та нет,40 Тово самово головой возьмет.    Вывез млад Щелкан    Дани-выходы,    Царския невыплаты;    Вывел млад Щелкан    Коня во сто рублев,    Седло во тысячу.    Узде цены ей нет:    Не тем узда дорога,    Что вся узда золота,50 Она тем, узда, дорога —    Царская жалованье,    Государево величество,    А нельзя, дескать, тое узды    Не продать, не променять    И друга дарить,    Щелкана Дюдентевича.    Проговорит млад Щелкан,    Млад Дюдентевич:    «Гой еси, царь Азвяк,60 Азвяк Таврулович!    Пожаловал ты молодцов,    Любимых || шуринов,    Двух удалых Борисовичев,    Василья на Плесу,    Гордея к Вологде,    Ахрамея к Костроме,    Пожалуй ты, царь Азвяк,    Пожалуй ты меня    Тверью старою,70 Тверью богатою,    Двомя братцами родимыми,    Дву удалыми Борисовичи».    Проговорит царь Азвяк,    Азвяк Таврулович:    «Гой еси, шурин мой    Щелкан Дюдентевич,    Заколи-тка ты сына своего,    Сына любимова,    Крови ты чашу нацади,80 Выпей ты крови тоя,    Крови горячия,    И тогда я тебе пожалою    Тверью старою,    Тверью богатою,    Двомя братцами родимыми,    Дву удалыми Борисовичи!».    Втапоры млад Щелкан    Сына своего заколол,    Чашу крови нацадил,90 Крови горячия,    Выпил чашу тоя крови горячия.    А втапоры царь Азвяк    За то ево пожаловал    Тверью старою,    Тверью богатою,    Двомя братцы родимыми,    Два удалыми Борисовичи,    И втепоры млад Щелкан    Он судьею насел100 В Тверь-ту старую,    В Тверь-ту богатую.    А немного он судьею сидел:    И вдовы-та бесчестити,    Красны девицы позорити,    Надо всеми наругатися,    Над домами насмехатися.    Мужики-та старыя,    Мужики-та богатыя,    Мужики посадския110 Оне жалобу приносили    Двум братцам родимыем,    Двум удалым Борисовичем.    От народа они с поклонами пошли,    С честными подарками,    И понесли оне честныя подарки    Злата-серебра и скатнова земчуга.    Изошли ево в доме у себя,    Щелкана Дюдентевича, -    Подарки принял от них,120 Чести не воздал им.    Втапоры млад Щелкан    Зачванелся он, загорденелся,    И оне с ним раздорили,    Один ухватил за волосы,    А другой за ноги,    И тут ево разорвали.    Тут смерть ему случилася,    Ни на ком не сыскалося.

Мастрюк Темрюкович

    В годы прежния,    Времена первоначальныя,    При бывшем вольном царе,    При Иване Васильевиче,    Когда холост был государь,    Царь Иван Васильевич,    Поизволил он женитися.    Берет он, царь-государь,    Не у себя в каменно́й Москве,10 А берет он, царь-государь,    В той Золотой орде,    У тово Темрюка-царя,    У Темрюка Степановича,    Он Марью Темрюковну,    Сестру Мастрюкову,    Купаву крымскую    Царицу благоверную.    А и царскова поезду    Полторы было тысячи:20 Князи-бо́яра, могучие бога́тыри,    Пять со́т донских казаков,    Что н(и) лутчих добрых молодцов.    Здравствует царь-государь    Через реки быстрыя,    Через грязи смоленския,    Через лесы брынския,    Он здравствует, царь-государь,    В той Золотой орде,    У тово Темрюка-царя,30 У Темрюка Степановича.    Он по́нел, царь-государь,    Царицу благоверную    Марью Темрюковну,    Сестру Мастрюкову,    И взял в провожатые за ней    Три ста́ татаринов,    Четыре ста́ бухаринов,    Пять сот черкашенинов    И любимова шурина40 Мастрюка Темрюковича,    Молодова черкашенина.    Уж царскова поезду    Без малова три тысячи,    Везут золоту казну    Ко царю в каменну́ Москву.    Переехал царь-государь    Он реки быстрыя,    Грязи смоленския    И лесы брынския,50 Он здравствует, царь-государь,    У себя в каменно́й Москве,    Во полатах белокаменных.    В возлюбленной крестовой своей    Пир навеселе повел,    Столы на радостех.    И все ли князи-бо́яра,    Могучие богатыри    И гости званыя,    Пять сот донских казаков60 Пьют-едят, потешаются,    Зелено вино кушают,    Белу лебедь рушают,    А един не пьет да не ест    Царской гость дорогой,    Мастрюк Темрюкович,    Молодой черкашенин.    И зачем хлеба-соли не ест,    Зелена вина не кушает,    Белу лебедь не рушает?70 У себя на уме держит:    Изошел он семь городов,    Поборол он семьдесят борцов    И по себе борца не нашел.    И только он думает,    Ему вера поборотися есть    У царя в каменной Москве,    Хочет царя потешити    Со царицею благоверною    Марьею Темрюковною,80 Он хочет Москву загонять,    Сильно царство Московское.    Никита Романович    Об том царю доложил,    Царю Ивану Васильевичу:    «А и гой еси, царь-государь,    Царь Иван Васильевич!    Все князи-бояра,    Могучие богатыри    Пьют-едят, потешаются90 На великих на радостех,    Один не пьет, не ест    Твой царской гость дорогой,    Мастрюк Темрюкович,    Молодой черкашенин —    У себя он на уме держит,    Вера поборотися есть,    Твое царское величество потешити    Со царицею благоверною».    Говорит тут царь-государь,100 Царь Иван Васильевич:    «Ты садися, Никита Романович,    На добра коня,    Побеги по всей Москве,    По широким улицам    И по частым переулачкам».    Он будет, дядюшка    Никита Романович,    Середь Урья Повол[ж]скова,    Слободы Александровы, -110 Два братца родимые    По базару похаживают,    А и бороды бритые,    Усы торженые,    А платья саксонское,    Сапоги с рострубами,    Аб ручку-ту дядюшке челом:    «А и гой еси ты, дядюшка    Никита Романович,    Ково ты спрашиваешь?120 Мы борцы в Москве похваленые.    Молодцы поученые, славные!»    Никита Романович    Привел борцов ко дворцу,    Говорили тут борцы-молодцы:    «Ты, Никита Романович,    Ты изволь об том царю доложить,    Смет(ь) ли н[а]га спустить    С царским шурином,    И смет(ь) ли ево побороть?».130 Пошел он, Никита Романович,    Об том царю доложил,    Что привел борцов ко дворцу.    Злата труба протрубела    Во полате белокаменной,    Говорил тут царь-государь,    Царь Иван Васильевич:    «Ты, Никита Романович,    Веди борцов на двор,    На дворец государевой,140 Борцов ученыех,    Молодцов похваленыех,    И в том им приказ отдавай,    Кто бы Мастрюка поборол,    Царскова шурина,    Платья бы с плеч снял    Да нагова с круга спустил,    А нагова, как мать родила,    А и мать на свет пустила».    Послышал Мастрюк борцов,150 Скачет прямо Мастрюк    Из места большева,    Из угла переднева    Через столы белод[у]бовы,    Через ества сахарныя,    Чрез питья медяныя,    Левой ногой задел    За столы белодубовы.    Повалил он тридцать столов    Да прибил триста гостей:160 Живы да не годны,    На карачках ползают    По полате белокаменной —    То похвальба Мастрюку,    Мастрюку Темрюковичу.    Выбежал тут Мастрюк    На крылечка красное,    Кричит во всю голову,    Чтобы слышел царь-государь:    «А свет ты, вольной царь,170 Царь Иван Васильевич!    Что у тебя в Москве    За похвальные молодцы,    Поученые, славные?    На ладонь их посажу,    Другой рукою роздавлю!».    С борцами сходится    Мастрюк Темрюкович,    Борьба ево ученая,    Борьба черкасская,180 Колесом он бороться пошел.    А и малой выступается    Мишка Борисович,    Смотрит царь-государь,    Что кому будет божья помочь,    И смотрят их борьбу князи-бо́яра    И могучие богатыри,    Пять сот донских казаков.    А и Мишка Борисович    С носка бросил о землю190 Он царскова шурина,    Похвалил ево царь-государь:    «Исполать тебе, молодцу,    Что чиста борешься!».    А и Мишка к стороне пошел, -    Ему полно боротися.    А Потанька бороться пошел,    Костылем попирается,    Сам вперед подвигается,    К Мастрюку приближается.200 Смотрит царь-государь,    Что кому будет божья помочь.    Потанька справился,    За плеча сграбился,    Согнет корчагою,    Воздымал выше головы своей,    Опустил о сыру землю:    Мастрюк без памети лежит,    Не слыхал, как платья сняли.    Был Мастрюк во всем,210 Стал Мастрюк ни в чем,    Ожерелья в пять сот рублев    Без единые денежки,    А платья саксонскова    Снял на три тысячи —    Со стыду и сорому    О карачках под крылец ползет.    Как бы бела лебедушка    По заре она прокликала,    Говорила царица царю,220 Марья Темрюковна:    «Свет ты, вольной царь    Иван Васильевич!    Такова у тебя честь добра́    До любимова шурина?    А детина наругается,    Что детина деревенской,    Почто он платья снимает?».    Говорил тут царь-государь:    «Гой еси ты, царица во Москве,230 Да ты, Марья Темрюковна!    А не то у меня честь во Москве,    Что татары-те борются,    То-то честь в Москве,    Что русак тешится!    Хотя бы ему голову сломил,    Да любил бы я, пожаловал    Двух братцов родимыех,    Двух удалых Борисовичев».

Волх Всеславьевич