Наследница солёной воды (ЛП) - Кларк Кэссиди

— Упс, — невозмутимо ответила она. — Сегодня утром было так темно.

Он опустил руку и потянул за кончик носка, наполовину стянув его с её ноги.

— Возьми свои, ладно? У моей матери закончилась шерсть.

— Мои не такие тёплые, и ты знаешь, что твоя мама не против, отпусти!

Она нерешительно пнула его пальцы, её внимание скользнуло в конец комнаты. Она понизила голос до шепота:

— Не смотри сейчас, но на тебя смотрят.

Элиас послушно опустил взгляд на свои ботинки, натянув их и зашнуровав.

— Лили?

— Нет, она перешла к Криссу.

— И чьи это глаза?

— Ну, это больше похоже на глаз, если не считать стеклянного.

Элиас тихо застонал.

— Только не это.

— Я просто говорю, что ты мог бы добиться кое-чего и похуже, чем Ракель. Она умная, забавная и красивая, кроме того…

— Она? Я не заметил.

Он заметил. Не заметить Ракель Ангелов было просто невозможно.

— Она всё ещё смотрит?

— Я не уверена, что она хотя бы моргает.

Сорен вытянула шею, и он пнул её ботинком, жар прилил к затылку.

— Ты ведёшь себя очевидно.

— Нет, она очевидна. Быстро сними рубашку.

Он это не сделал.

— Я больше не буду с тобой разговаривать. Можешь ухаживать за ней, если считаешь, что она такая удивительная.

Сорен тяжело вздохнула и снова наклонилась, чтобы зашнуровать свои ботинки.

— К сожалению, много лет назад я пообещала Джире, что не буду ухаживать ни за кем из её братьев и сестёр, и теперь, когда она мертва, я должна придерживаться обещания. Если ты нарушишь обещание, данное другу, ты просто придурок. Если ты нарушишь обещание, данное мёртвому другу, ты мудак.

— Сорен.

— Элиас. Ты не будешь вечно молодым и чуть менее уродливым. Она умная, она красивая. Что ещё ты ищешь?

Элиас поднял глаза и стал изучать Сорен, пока она не отвлеклась: скопление веснушек на ложбинке на её шее, кривой нос из-за того, что его не раз ломали, то, как она рассеянно возилась с краем штанины, прежде чем заправила его в ботинок.

— Сейчас я ничего не ищу, — сказал он. — В любом случае, все знают, что я — это ненадолго. Никто не хочет делить постель с умирающим.

— Некоторые могут и хотеть. И ты это знаешь. Выходят замуж за старых или больных, чтобы они могли унаследовать поместье. Во всяком случае, это делает обстоятельства захватывающими. Каждая совместная ночь может стать для тебя последней.

Элиас нахмурился.

— Ох, ну спасибо. Я чувствую себя намного лучше.

Она потёрла его ботинок своим, резко став серьёзной.

— Я просто шучу. Кроме того, тебе не нужно об этом беспокоиться, потому что ты не умрёшь. Я же сказала, что помогу тебе.

— Верно. И напомни мне, как всё произошло с Энной?

— Кто-то меня звал?

Сухой, весёлый голос его королевы заставил Элиаса вскочить на ноги, а его щёки залил румянец. Как она умудрялась всегда появляться именно тогда, когда кто-то говорил о ней, он не знал. Он быстро поклонился.

— Ваше Величество.

— О, не делай этого. Ты смущаешь нас обоих, — королева Равенна нетерпеливо отмахнулась от него и села рядом с Сорен.

Она была принцессой-воином, прежде чем стала мирной королевой, и это всё ещё было заметно в её осанке: в том, как её плечи откинулись назад при звуке точившихся мечей, и в том, как её рука блуждала по бедру, как будто она искала собственное оружие. Она была более чем способна возглавить дипломатический саммит или армию в своём лавандовом шёлковом платье и переливчатых туфлях. Её чёрная кожа сверкала, мерцающая серебристая пыль струилась по её скулам, как следы, оставленные падающими звёздами, и её вьющиеся чёрные волосы качались, когда она наклонялась ближе к Сорен, облизывая большой палец и вытирая пятно на щеке Сорен.

— Постой, милая, у тебя тут немного сиропа.

Сорен протестующе застонала, отдергивая руку, а по оружейной прокатились хихиканье и улюлюканье о маминой дочке.

— Мама, пожалуйста. Я не ребёнок.

— Спорно, — сказал Элиас, зарабатывая себе ещё один пинок по голени.

— И всё же ты ешь, как дитя, — Энна игриво нахмурилась, но линия её челюсти говорила о беспокойстве. — Не думаю, что тебе следует идти.

— Всегда думаешь, что я не должна идти.

— Ну, особенно сейчас, мне кажется, что тебе не стоит идти.

Сорен взяла мать за плечи и поглядела на неё.

— Я никогда не стану генералом, если ты продолжишь пытаться снять меч с моего пояса. Кроме того, ты хочешь, чтобы я оставила Элиаса без его напарника? Он будет мёртв через несколько секунд.

— Она права, — согласился Элиас, откидываясь на перегородку и указывая на себя. — Посмотрите на меня. Я совершенно беспомощен.

Сорен нахмурилась.

— Перестань играть мускулами, когда говоришь это. Это всё портит.

— Ты всё разрушаешь.

— Твоё лицо всё портит…

— Хватит, — прервала Энна, постукивая Сорен по голове костяшками пальцев. — Просто будь осторожна. У тебя с собой маска?

— На месте.

— Меч?

— Очевидно.

— Носки и нижнее белье?

— Мама! — Сорен прокричала, а лицо Элиаса вспыхнуло. — Ты ставишь Элиаса в неловкое положение.

Энна нахмурилась.

— Нет ничего такого, чего он не видел раньше.

— Сортировка на поле боя едва ли интимна, — Сорен ухмыльнулась ему, злобно, как укус гадюки. — Кроме того, я даже не надела свои хорошие вещи.

Его язык пронзила боль. Сорен подняла свою сумку, всё ещё споря с Энной, когда та направилась на выход. Он почувствовал что-то металлическое — кровь. Он прикусил язык.

Мортем спаси его. Ему нужно было взять себя в руки.

Теперь на него смотрел весь патруль, борясь с ухмылками и хлопая ресницами. Лили дошла до того, что издала в его адрес звуки поцелуя, и он бросил в неё свой ботинок.

— Что со всеми вами?

— Бедный дурак, — вздохнул Джейкоб, светловолосый, грузный капитан их роты, всего на два года старше Элиаса. — Ты до сих пор ей не сказал?

— Я понятия не имею, на что ты намекаешь.

По комнате прокатился хор стонов, а Джейкоб повернулся к Элиасу спиной, раскинув ладони.

— Вы слышали его. Кто поставил деньги на его признание к концу недели?

— Завтра конец недели, — запротестовал Фригга, солдат средних лет с коротко остриженными волосами и узловатым шрамом поперёк рта. — У нас ещё есть день!

— К вечеру этого не произойдет, Фригг. Плати.

— Ты… — пробормотал Элиас, жар запульсировал от его поврежденного языка к щекам и шее, когда между ладонями замелькали монеты, по крайней мере, половина солдат в его роте сдавала деньги. — Ты принимаешь ставки? На что?

Джейкоб сунул деньги в карман, сверкнув улыбкой ярче любой монеты.

— Не беспокойся об этом, Благочестивый. Просто подумай, сколько пыток ты действительно готов вынести. Принцессе каким-то образом удаётся быть остроумной, как гвоздь, и тупой, как кирпич.

Это было правдой. Сорен справлялась со многими вещами с ловкостью интеллекта, который мог соперничать с большинством других, но, когда дело доходило до здравого смысла, она была склонна к идиотизму. Однако это не ответило на его вопрос.

— Я до сих пор не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Тогда ты ещё тупее кирпича, — Джейкоб хлопнул его по плечу и крикнул: — Хорошо, веселье закончилось! Нам нужно обогнать солнце и снести несколько голов Атласа. Собирайте вещи и на выход. Всё, что осталось позади, останется позади.

— В таком случае, почему бы тебе не побыть здесь немного? — спросил Варран, боевой товарищ Джейкоба.

Джейкоб показал ему грубый жест в ответ, поймав его захватом за голову, когда они вышли, костяшки пальцев вонзились в скальп Варрана, пока он боролся и со смехом проклинал Джейкоба. Он оттолкнул руки Джейкоба, немедленно потянувшись проверить, не развязались ли две косы, завязанные узлом на его затылке.

Элиас инстинктивно последовал его примеру, обнаружив в волосах собственную траурную косу. Эти пряди были в два раза длиннее остальных, грубая ткань, заправленная внутрь, натирала кончики пальцев.