Кулинарное чтиво. Вкусная повесть о любви - Юрий Моренис

Евгений Ольгердович глянул на Антонину. Она улыбалась загадочной улыбкой Джоконды.

– Дело случилось к вечеру, аппетит следовал за нами, как тень. Приобретя оные скупые продукты, мы расположились на ночлег в одном из утлых домов, на который мы положили глаз на предмет загородной виллы. Пришло время накрывать столы, то есть, выпивать и закусывать. Но ты знаешь, нажираться и чавкать – не мой стиль. Тем более – дама! И тогда…

Толя в азарте выскочил на середину кухни и широко раскинул руки, словно демонстрируя апартаменты роскошного дворца.

– Вообрази, Ольгердыч! Поздние густые сумерки, небо в лоснящихся звездах, а соловьи, как хор Свешникова… Моя Помпадурша, взойдя в помещение, отерла пыль с табуретки, уселась на него в гордой позе и мизинцем не шевелит! Мол де, вы меня, милорд, доставили, имеете право делать со мной, что хочете, но сначала заслужите это право.

Анатолий вдруг прошелся по кухне гоголем и выдал невероятное коленце.

– Эх! Ураган, Ольгердыч, показался бы со мной – трусливым ветерком. А поскольку мы находились на враждебной территории и милые старые ведьмы смотрели на нас, как на заезжих инопланетян, мы не могли ждать милостей от природы. Взять их у нее – наша задача! А природы вокруг было навалом. На столе, возникло ведро, обколоченное от ржавчины. В нем пышно кудрявились ветви березы и осины. Небрежно разбросанные недозрелые яблочки, напоминали о гармонии лесов и полей. Ты помнишь, во что упакованы плавленые сырки? Правильно, в фольгу. Обернутые ею стаканы, превратились в серебряные кубки. Крышки консервных банок от килек были аккуратно вырезаны и подвешены на нитках к потолку.

– Зачем?

– Сейчас узнаешь. Сами банки до блеска очищенные от содержимого, вполне могли сойти за дорогие блюда. В одной из них находился салат из сыра с чесноком.

– Чеснок откуда?!

– Из запущенного огорода. Флора ж кругом. Оттуда же укроп и кое-какая зелень. Именно она, по веточке, была тщательно уложена на каждую, взятую отдельно, кильку.

– К чему такой кропотливый труд?

– Для «эффекта изобилия». Термин взят из застойных времен, когда из-за дефицита продуктов, в магазинах громоздились штабеля минтая в масле. Вроде бы ни черта нет, а торговые площади заполнены. Дальше я раскрыл окна, подогнал свою колымагу и врубил фары. По избе растекся загадочный свет. Отражаясь в крутящихся консервных крышках, он пускал блики во все уголки и создавал неземную атмосферу. Точно – инопланетяне. Добавь к этому «Болеро» Равеля, пульсирующее из магнитолы.

Женька косо посмотрел на Антонину и проворчал:

– Фары… Магнитола… А бензин? Хозяйка обязана стеречь бюджет.

– Париж стоит мессы, а Клеопатра – ночи. Надев венки из дубовых ветвей, мы зачали пир, перешедший в легкомысленный бал…

Анатолий смолк. Пыхтел, ничего не говоря, Евгений Ольгердович. Но он не был бы самим собой, если вдруг восхитился чем-нибудь, кроме еды.

Потому и изрек:

– Я на вашем балу с голоду бы сдох…

Тоня рассмеялась, помахала приятелям ручкой и ушла в комнату приводить себя в порядок. Их юбилей не являлся всенародным праздником, поэтому надо было собираться на работу.

Анатолий тоже не обиделся на Женьку, но спуску другу давать не хотел.

– Я понимаю, Ольгердыч, ты считаешь себя человеком неординарным, и тебя тянет на всякую экзотику, дабы поддержать свое реноме. Я уверен, что твоя знакомая Катерина нашла это «малиновое мясо» в какой-нибудь заграничной книжке.

– С чего ты взял?

– Хоть его ингредиенты нам и доступны, а все же – кушанье иноземное. Потому она его и выбрала, из-за ингредиентов… Просто и оригинально.

– Не понимаю тебя, Толя. Ты это к чему?

Анатолий сразу не ответил. Он сел в кресло напротив гостя и задумался.

– Сейчас выдашь истину. – Усмехнулся Евгений Ольгердович.

– Суди сам. Я как-то прочел глупую переводную статью, в которой утверждалось, что у нас как таковой национальной кухни нет.

– Русской, что ли?

– Ее…

– Идиотизм.

– Чужеземный автор говорил, все, что мы варим, жарим и парим, взято нами у иных культур и цивилизаций. Картошка, мол, пришла к нам с запада, а пельмени из Китая. И все в таком роде…

– Ты согласился?

– Я же сказал, глупая статья.

– Я ее, конечно, не читал, но с удовольствием выслушаю твои аргументы.

– Взять, к примеру, твое мясо…

– «Малиновое»?

– Да. Почему его в наших рецептах нет? Почему наши высококлассные кулинары до него не додумались. Ставлю сто против одного, начни сравнивать оригинальное приготовление того повара с Катиным – разница будет колоссальная. Знаешь почему? У них другая свинина и другое малиновое варенье. Там и климат совсем не тот. Потому, любая заграничная жратва, если она готовиться на нашей кухне, тут же становится родной русской. Пусть даже у нее самое заковыристое название, типа «Ребрышки Джек Дэниэлс».

У Евгения Ольгердовича загорелись глаза.

– Дай рецепт!

– Зачем? Ты все равно нужных специй не найдешь. Насколько я помню, там требуется четыре с половиной кило заднереберной части поросенка…

Женька присвистнул.

– …Коктейль из виски «Джек Дэниэлс», вустерский соус, и одна треть стакана светлой мелассы… Знаешь, что это такое?

Женька помрачнел.

– Про мелассу слышал… Это что-то вроде отходов сахарной свеклы. Ею еще животных кормят. – Он хмыкнул. – А про вустерский соус понятия не имею…

Толя промолчал.

– Ты прав. – Согласился, вздохнув, великан. – Не смогу…

– А люди готовят. Как тебе, к примеру, «Итальянские спагетти по красному»?

– Так где ж этих италийских приправ набраться?

Толя подошел к плите, поставил на огонь пустую турку, засыпал туда ложку крупно помолотого кофе и бросил щепотку соли. Когда в турке раздалось потрескивание и появился дымок, словно там кто-то жег костерок, он влил стакан горячей воды. Костерок затух, но над плитой повисло облачко ароматного пара. Анатолий дождался появления пены, снял турку и добавил еще ложечку, на этот раз чуть ли не в пыль измельченных зерен. Размешал, вновь поставил на огонь, но до кипения не довел.

– Готово! – Объявил он и разлил напиток по маленьким чашкам.

– Мозгодер! – С наслаждением произнес Евгений Ольгердович. – Остатки сна, как рукой. Но я первый раз увидел подобный способ приготовления.

– Считай его «Кофе по-российски». Хотя здесь использовано несколько рецептов.

– Хитрец. – Заметил Женька. – Всякую иноземщину на свой лад кроишь.

Анатолий закурил сигарету, сделал глоток и продолжил:

– Слушай, про «Спагетти»… Есть у меня друзья мятежной юности, хорошая пара, Нюра и Аркаша. Жизнь нас раскидала по городам и весям, но мы друг о друге не забываем, нет-нет, а на каком-нибудь празднике да встретимся.

– Вы их сегодня не ждете?

– Нет. Но телеграмму уже от них получили. Они живут в Челябинске. Обрати внимание, не в Москве и не в Питере. В этих городах можно все достать. А они – на Урале. Как-то по своим делам поехал я в Челябинск и, конечно же, – к ним. Встретили меня, можешь только догадываться – как, разве что оркестра не было. Вот тогда я и узнал, что такое итальянская кухня. Дело в том, что их дочь вышла замуж за итальянца и теперь живет там. Если мне не изменяет память, кажется в городке Монтерадуньи. Красивое название, да?

Евгений Ольгердович молча согласился.

– По крайней мере, раз в год они к ней выбираются. Вот Нюра и пристрастилась к итальянской кухне. Не просто по торжествам готовит, или для изумления гостей, а чуть ли не каждый день. Так я попал на те самые макароны. Как мне объяснила Нюра у итальянцев все макаронные изделия называются «паста» и они их употребляют вместо первого. Есть «макарони», знаменитые «спагетти» и какие-то «нёкки». Это тесто, как для макарон, но с добавлением картошки. Короче, изгаляются люди, как могут… «Паста» готовится двумя способами: по белому – в основе соуса сливки, и по красному – что я откушал. Женька, ты бы видел это блюдо! Громадная тарелка, на которой покоится только что отрубленная голова Медузы Горгоны. Впечатление, что все шевелится и ворочается в луже крови.

– Ты мне ужастик рассказываешь?

– Что ты, Ольгердыч! От этой мифологии пер такой аромат, что захотелось рядом положить собственную отрубленную голову и вдыхать. Я понял, здесь намешаны невероятные заморские травы и мне ни в жисть не повторить это яство, как тебе «Ребрышки Джек Дэниэлс». Нюра говорила о каких-то жутко дорогих генуэзских специях, о том, что в отличие от русских, итальянцы кладут готовые спагетти непосредственно в соус на тарелку, а не выливают его, как мы, прямо в кастрюлю. Отсюда – впечатление кровавой лужи… Я ел и душу мою терзали печаль и зависть вперемежку с хорошим настроением. По вкусу, я понял, что итальянцы добрые и славные хлопцы. Особенно не выдрючиваются и с ними можно вести неторопливые, душевные разговоры, наворачивая и наворачивая длинные, как полярная ночь, макароны на вилку.