Игрушки. Выше, дальше, быстрее - Артем Рыбаков

Сомнения в моей психической полноценности явственно отразились на лице Люка. Но, не сказав ничего, он поднял к глазам бинокль, вглядываясь в происходящее на дороге.

- Да, оружие у них настоящее, гильзы в песке блестят, — пробормотал он. — Вот что, Тоха, давай пойдём к нашим.

Незамеченные немцами, мы спустились с холма и, словно лоси в пору гона понеслись к лагерю.

…

В лагере нас встретила обычная предигровая суета, разве что из–за малого количества народу, было непривычно тихо.

- Ну, докладывайте, — встретил нас командир.

- Саш, — глядя ему в глаза, начал я, — собери всех…

Когда ребята, как обычно перешучиваясь и подкалывая друг–друга, расселись вокруг нас, я обвёл друзей взглядом, и, глубоко вздохнув, начал:

- Вы, конечно, можете меня положить на вязки и колоть галоперидолом, но, похоже, мы провалились во времени. В сорок первый год.

Все в недоумении уставились на меня, а Док пробормотал:

- Это как в той книжке, что ты мне давал? Как её — «Пытки и разврат»?

Шутка повисла в воздухе…

- «Попытка возврата», — поправил Дока интеллигентный Тотен.

- Тох, а ты грибов никаких не ел? — участливо поинтересовался Казачина.

- Короче! — я повысил голос, — там, на дороге, причём, прошу отметить, грунтовой, а не асфальтированной, тусуются два отделения немцев. С ног до головы одетых в такой антиквариат, что любой из «22–го полка» продаст за него последнюю почку. И эти самые «реконструкторы» у меня на глазах расстреляли из пулемётов нашу, советскую полуторку. Да, и за лесом я слышал канонаду.

Слово взял Люк:

- Насчёт провалов во времени и антиквариата я не уверен. Я в этом не Копенгаген. Но стволы у них не игрушечные, уж можете мне поверить!

В разговор вступил Бродяга:

- Я сканер немного погонял. Ни на одной частоте выше «сотки» ничего нет.

Командир посмотрел на меня и спросил:

- Какие варианты? Ты говорил, что читал про такое…

- Сань, так то — фантастика была…

- Я в жизни с такой фантастикой сталкивался, куда там Стругацким. Так что давай, шевели мозгой!

- Ну, если по аналогии… Док, принеси мне мой рюкзачок, будь другом… Так вот, я бы порекомендовал Бродяге пройтись сканером по длинным волнам, а Тотену послушать немецкий. С оружием у нас голяк полный, если холодняка не считать. — Добавил я, вытаскивая из принесённого Доком рюкзака свой любимый кукри.

- Вот. — Бродяга вытащил из кобуры свой эксклюзивный резинострельный «Стечкин».

- Да уж, против «эмгачей», «эмпэх» и «каров» — самое то! — саркастически усмехнулся Казачина.

-Особенно, если учесть, что мы в районе бывшего Минского Ура, — добавил я.

- Короче, слушай мою команду! Ближайшие полчаса Бродяга и Тотен шерстят эфир. Ты, Тоша, выдавливаешь из мозга все, что нам может пригодиться. Люк с Казаком — в дозор. А Чапай — думать будет. Разойдись!

Я поднялся, собираясь отойти в кусты поразмыслить, но голос командира остановил меня.

- Тош, погоди.

Я опустился на корточки.

- Что предложишь?

- Ну, пока со временем не определимся, я не знаю. Хотя, по моим ощущениям, это — 41–й!

- С чего ты решил?

- Немец больно наглый, но и не пуганый. И по местности. Здесь до сорок четвёртого больше боёв не было. Сорок первый и сорок четвёртый — без вариантов.

- Допустим.

- Надо до позиций прогуляться — оружие поискать. Флажки с комка немецкие спороть…

- О! Погодь… Слушай мою команду! Флажки бундесовские и нашлёпки спороть и сдать мне.

Он опять посмотрел на меня. Кивком предложил продолжить…

- Надо решить, что делать будем.

- А мы что делаем?

- Нет, я в глобальном смысле. Через фронт нам нельзя — за шпионов на раз сойдём. Если только партизанить до подхода наших.

- Так это надолго всё.

- Сань, тож я бы знал, — с некоторой обречённостью ответил я. — Кстати, может, мосты заминируем?

- Чем? Калом что ли?

- Снаряды на позициях поищем, а взрыватели у нас есть.

- Тош, ты что, воевать решил?

- А что, как вариант… Мы же ничего пока не знаем.

Саша отвёл глаза, а потом достал из кармана фляжку:

- Глотни, и успокойся. Это приказ!

- Кстати, Сань, у нас еды на трое суток, ну на пять, если экономить…

- Тош, я вот чего думаю, давай выясним, где мы и когда мы, а уж потом фибрами души трепетать будем… А то, сейчас, себе мозг выносить бессмысленно.

- Мужики, сюда давайте! — раздался негромкий крик от тента, под которым колдовал со своей электроникой Бродяга. Он щелкнул каким–то тумблером, и из крохотного динамика отчётливо донеслось:

- «В течение ночи с девятого на десятое июля существенных изменений на фронте не произошло. Наша авиация в течение дня сосредоточенными ударами уничтожала мотомеханизированные части противника, атаковала авиацию противника на его аэродромах и бомбила Плоешти. По уточненным данным нашей авиацией в течение 9 и 10 июля уничтожено 179 самолетов противника»

- Пипец, приплыли — сказал кто–то, из стоящих за спиной, а меня пробил холодный пот.

- Саш, приглуши эту бодягу, — сказал командир.

- Ну, что делать будем, дорогие? — продолжил он, обводя взглядом поникших друзей.

- Тоха предлагает воевать до сорок четвёртого… Да он сам обрисует ситуацию. Давай, историк!

У меня внезапно запершило в горле. Я попытался вздохнуть и зашёлся в приступе странного кашля. Добрый Док немедленно «похлопал» меня по спине.

- Мужики, — начал я, — вариантов, у нас, в принципе, не много… Я к немцам служить не пойду, а через фронт пробиваться — шансов мало, да и на той стороне нам стопроцентный каюк. Мы же здесь — как дети малые. Я Сане предложил партизанить… — в этот момент я наткнулся на остановившийся взгляд Тотена.

- Алик, ты чего? — я легонько тронул его за плечо.

- А? Что? — встрепенулся он. — Я про Мишку и Маринку задумался. Как они там без меня будут?

И все замерли. Каждый думал о своих. У командира сын уже взрослый, в институте учится, потому и не поехал с нами. У Бродяги — три дочки и сын. У Дока дочка маленькая. У Люка — тоже. А моему Пашке — только два годика исполнится… Ёкарный бабай! Вот они стоят — мои друзья, без дураков друзья. Надёжные взрослые мужики. Кормильцы. Надёжа и опора своих семей, которые остались где–то там — шесть десятков лет тому вперёд! И глухая тоска пробивается через сведенные судорогой скулы Дока, кривую полугримасу–полуухмылку Люка, светится в печальных аидских глазах Бродяги, и тяжелыми каплями собирается в уголках глаз Тотена. Я понял, что горло моё опять свела непонятная судорога. Очень захотелось броситься под тент, зарыться с головой в спальник, и заплакать от подступившей из ниоткуда тоски.

Вдруг, всплывшие в голове воспоминания, заставили меня встряхнуться

-Какое число сегодня? Одиннадцатое, так они сказали?

- Да, верно — ответил мне Казак.

- Три дня назад наши сдали Минск, — упавшим голосом сказал я.

- Что? Это–то тут причём? — переспросил Фермер.

- Повторяю, три дня назад, восьмого, немцы ликвидировали минскую группировку наших. Мы — в глубоком тылу немцев. Те, кого мы с Люком поутру встретили — скорее всего, из разведбата какой–нибудь дивизии второго эшелона. Да, и ещё. Не спрашивайте меня, когда всё это закончится. Я — не знаю!

В разговор вступил Бродяга:

- Если отряд делать, то база нужна. Здесь, должны быть базы с закладками.

- Должны–то они должны, но ты координаты знаешь? — ответил Фермер. — Нет? Вот и нечего умничать.

- Саш, а у тебя из стволья, что с собой? — спросил я Бродягу, больше чтобы отвлечь его от грубого тона командира.

- Маузер, парабеллум и Кар снайперский.

- О, то, что нужно!

Друзья непонимающе уставились на меня.

- Ну, оружие то нам нужно?

- Да. — За всех ответил Док.

- А как его взять? А с этими игрушками можно на понт кого–нибудь взять, пока нормальным не разживёмся.

- И много ты напонтуешь? — спросил Док.

- Серёг, прикинь, ты водила в каком–нибудь тритыщипервом автобате дивизии третьей волны. Остановился на обочине поссать. И тут на тебя из кустов вылазят три леших, и целятся из люгера и винтаря. Ты бы метаться начал?

- Я — скорее всего… А хрен меня знает, — честно признался Док.

- О тож! Но в ножи, конечно, надёжнее. Хотя я ни разу спокойно людей не резал. Знаю как, тренировался, а вот в реале…

- А в операционной? — не унимался Док.

- Ох, Менгеле ты наш. Это же не то совсем.

- Вы ещё про слезинку ребёнка вспомните, интеллигенты хреновы! — подключился Казачина.

Всё–таки пластичность психики — великая вещь! Может от того, что я неоднократно прокручивал в голове сюжеты любимых книг и до пальцевой хрипоты спорил с коллегами по альтисторическим форумам, но говорить у меня получалось с известной долей убедительности.

Командир наш, уложив в голове всю несуразицу ситуации, вновь взялся за дело

- Так, всем отсоединить аккумы от приводов — они нам для питания раций пригодятся и для подрывов. Оптику и коллиматоры снять. Всё оружие, не соответствующее времени — упаковать и в нычку!