Наркоманские сказки - Валерий Михайлов

– Апорт! – Отморозков забросил палку чуть ли не на противоположный конец парка. Они несколько минут поиграли с палкой, затем Отморозков сделал большой глоток из появившейся чудесным образом бутылки водки, закурил сигарету, после чего сказал Коню, недобро улыбаясь:

– А теперь мы с тобой немного позанимаемся. Ползи.

Они вдруг оказались возле здоровой грязной лужи.

– У меня здоровье слабое, – взмолился Конь человеческим голосом.

– Ползи, урод! – Отморозков профессионально двинул Коня носком ботинка прямо по копчику. Конь взвизгнул, плюхнулся на живот, и пополз, что раненый бегемот.

– А теперь барьер, – приказал Отморозков, когда Конь переполз через лужу.

– У меня давление, сердце, – жалобно взмолился Конь.

– Подсадить? – ехидно спросил Отморозков, и Конь, жалобно скуля и проклиная жизнь, принялся карабкаться через забор.

– Отставить! – рявкнул Отморозков после очередной неудачной попытки Коня, – Я вижу, ты без помощи не справляешься. Ладно.

Отморозков соорудил на поводке затягивающуюся петлю, накинул на шею Коня, а другой конец перекинул через барьер.

– Ты будешь лезть здесь, а я буду тянуть тебя там, – сказал довольный собой Отморозков.

– Пошли отсюда, – сказала Глюку Широчка. – Не люблю, когда обижают животных, даже если они полковники милиции.

Пионер Паша самоотверженно мастурбировал на огромный цветной портрет Ленина, и Широчка, посмотрев немного, захотела перейти в следующий сон.

На этот раз они оказались в огромной, в стиле Людовика какого-то, зале, посреди которой стоял шикарно сервированный стол. Заиграла музыка, и зала начала наполняться одетыми в дорогие смокинги и фраки волками. Последними в залу вошли знакомый волк и…

– Да это же я! – воскликнула Широчка.

Широчка шла в великолепном вечернем платье с разрезом, и красивых туфельках на высоких каблуках. Волк был сама любезность. Остальные волки трижды прокричали «ура», и пир начался. Настроение Широчке не испортило даже главное блюдо – пионер Паша, запечённый с яблоками. К тому же он оказался настолько вкусно приготовлен, что Широчка съела с удовольствием целых три куска, хотя не считалась обжорой.

Широчка навсегда хотела остаться в этом сне, но действия волшебного печенья кончилось, и ей пришлось возвращаться.

Широчка и санаторий

Летом Широчка, как и все пионеры (а Широчка вступила в пионеры) поехала в детский санаторий районного значения. Была она уже большой девочкой, поэтому попала в первый отряд к Евгении Ахриповне Нечепуряк – заслуженной воспитательнице с большим педагогическим стажем работы.

– Добро пожаловать в наш замечательный санаторий, – начала Евгения Ахриповна свою речь на первом построении отряда. – Начиная с сегодняшнего дня вас ждёт масса увлекательных, интересных, а главное, полезных для вашего здоровья мероприятий. Это и трёхразовое питание, это и медицинские мероприятия, это и экскурсии, и многое, многое другое. Наш санаторий называется детским потому, что он принадлежит вам, детям, – она сделала паузу, достала папиросу, не сигарету, а именно папиросу, закурила, сделала глубокую затяжку и совершенно другим голосом рявкнула, что было сил: – Но если хоть одна падла посмеет испортить мне образцовую смену, я вам, блявёнышам, так настучу по голове, что вы домой дураками вернётесь! Всем ясно? – она бросила папиросу на землю, затушила ногой, и продолжила ласково: – Ну а если вам всё понятно, позвольте повторить: Добро пожаловать.

В общем, лагерь был как лагерь, но кое-что надолго запомнилось Широчке.

Это произошло в конце тихого часа. В Широчкин отряд пришла тётя в белом халате и приказала всех построить.

– Здравствуйте дети, – сказала она. – Меня зовут Елена Александровна. Я буду делать вам манду.

– Всем? – спросила Широчка.

– Всем, – ответила Елена Александровна.

– И мальчикам, и девочкам?

– И мальчикам и девочкам.

– А у кого уже есть?

– Тебе уже делали?

– Да.

– Давно?

– Когда родилась, наверно.

– А надо каждый год.

– Зачем?

– Не задавай глупых вопросов. Давай руку.

– Зачем?

– Манду делать.

– На руке?

– Нет, на голове, – зло сказала Елена Александровна.

– Давай быстрее руку, пока каблуком по голове не получила, – вмешалась воспитательница в разговор.

Делать было нечего, и Широчка закатала рукав. Елена Александровна достала шприц и вколола немного лекарства Широчке под кожу.

– И всё? – с лёгким разочарованием спросила Широчка.

– Всё, а через три дня будем смотреть манду.

– На руке?

– На руке.

Широчка представила себе манду на руке и тяжело вздохнула. Но никакой манды у неё на руке не появилось, а так, слегка покраснело, и всё.

Другим незабываемым событием в жизни Широчки была встреча с психом-терапевтом. Широчка так и не поняла, почему терапевт был психом. Терапевт как терапевт. Всех детей собрали тогда в большом уютном кабинете, усадили в мягкие удобные кресла и приказали сидеть тихо. Не успели они как следует расшуметься, как в кабинет вошёл дородный мужчина в мятом белом халате.

– Здравствуйте. Меня зовут Зигмунд Юнгович Перлз. Я психов-терапевт. Сегодня у нас с вами будет психов-терапевтический сеанс. Сядьте удобно, расслабьтесь.

Зигмунд Юнгович говорил тихим вкрадчивым голосом, будто собирался одолжить деньги у всех сразу.

– Расслабляем руки, ноги, спины, животы, груди…

Мальчики захихикали, а девочки принялись трогать себя за груди.

– Отставить! – рявкнул Зигмунд Юнгович. – Сейчас я кое-что вам покажу.

С этими словами он открыл шкаф и достал длинную толстую палку, похожую на указку, только намного длиннее.

– Это – мой психотерапевтический кий, которым я терапевтирую по голове любителей смеяться. Вам понятно? А теперь сядьте удобно и расслабьтесь.

Когда терапевт вновь дошёл до расслабления грудей, мальчишки вновь захихикали, и по их головам заплясал кий.

– Теперь расслабляем дыхание. Дыхание становится ровным, спокойным. Вслед за дыханием автоматически успокаивается сердцебиение, мысли, чувства. Мысли становятся ватными, туманными. Туман становится всё гуще и гуще. Но это не простой туман. Он проникает в ваши тела, разъедает их, растворяет, как горячая вода растворяет снег.

Кто-то совсем рядом с Широчкой пукнул знатным чесночным пуком, и Широчке захотелось убраться как можно дальше, но чесночный пук начал проникать в её тело, растворять, разъедать, превращать Широчку в чесночный густой туман.

– Но вот появились солнечные лучи, заставившие туман рассеяться, подняться вверх, в небо, и вы превращаетесь в облака.

«Наконец-то», подумала Широчка и устремилась вверх, подальше от чесночного зловония. Широчке стало вдруг настолько хорошо, что она на какое-то время забыла про психа-терапевта.

– … и вы проливаетесь каплями дождя, – услышала она вновь. – Вы орошаете землю, и на ней будут расти цветы, вы барабаните по крышам, вы падаете на асфальт, и вот уже первые лужи…

Широчка, повинуясь терапевту, с грохотом рухнула с поднебесной высоты на бетон с такой силой, что превратилась в маленькую лужу и потекла ручейком к ближайшей речке.

– Мама, мама, я хочу писать, – Широчка протекала мимо молоденькой мамы с мальчиком лет пяти.

– Посмотри, Андрюшенька, какой миленький ручеёк! – сказала мамочка сыну. – Он будет просто счастлив, если ты в него пописаешь.

– Что за извращенский бред! – возмутилась Широчка и всеми силами попыталась течь дальше, но зловредный карапуз вытащил свой отросток и радостно поливал Широчку, стараясь попасть в рот.

– Ваши воды смешиваются, – продолжал говорить психов терапевт, и воды Широчки начали смешиваться с водами, подаренными мальчуганом, от чего Широчку чуть не вырвало, но она вовремя впала в речку, по которой, как машины по Садовому кольцу в час пик, плыли пароходы. Не успела она передохнуть, как из-за поворота показалась ватага мальчишек с камнями в руках.

– Я дальше! Я дальше! – кричали они и бросали в Широчку камни.

– Больно же, дураки! – обиделась Широчка и поспешила к морю.

Море грелось на солнышке, выставив огромный живот.

– Море-море, я хочу в тебя впасть, – крикнула что есть сил Широчка.

– Впадай, – меланхолично ответило море.

– Куда? – спросила Широчка.

– А хотя бы сюда, – сказало море, и перед Широчкой возникла огромная старческая задница.

– Нет, только не это! – закричала Широчка, но было поздно. Неведомая сила подхватила Широчку и стремительно втянула прямо в задний проход. Когда же Широчка выбралась на поверхность, она стала океаном и омывала Землю. Земля грустно лежала на мраморном столе, а вокруг неё суетились люди в забрызганных кровью и мозгами белых халатах. Они резали, пилили, сверлили, засовывали руки по локоть в чрево Земли, из которого обильно сочилась смесь нефти, крови и испражнений. Широчка должна была всё это омывать из пожарного шланга, но ей стало дурно, и она впала в космос. Космос был старым, холодным и дурно пахнущим чуланом, правда, очень огромным. Не успела Широчка осмотреться, как некто приставил к её голове пистолет и весело спросил: