Творений. Книга I. Статьи и заметки - Андроник (Никольский)

8 марта 1913 года владыка Андроник был назначен епископом Омским и Павлодарским. Целую неделю перед отъездом епископа Андроника из Новгорода народ во множестве посещал акафисты, которые владыка служил в разных церквях. 17 марта в зале епархиального дома состоялось прощание с владыкой. Было прочитано множество адресов и приветствий отъезжающему в другую епархию архипастырю. В них отмечалась неутомимость владыки в молитвенном подвиге, его готовность идти навстречу каждому доброму делу, его доступность для всякого ищущего с ним встречи. Отвечая на прочитанные адреса и речи, епископ Андроник сказал, что источником его энергии является сознание того, что каждый архипастырь и пастырь является продолжателем Христова дела, что его самого воодушевляла ревность новгородцев, неутомимых в молитве и беседах о религиозных предметах. А кроме того, — добавил владыка, — совестливым усердным исполнением своего архипастырского долга он спасает и свою душу. Через два дня толпы народа после отслуженного в кафедральном соборе напутственного молебна провожали на вокзал полюбившегося всем архипастыря.

Прибыв в Омск, владыка по своему обыкновению сразу же отправился в поездку по епархии. Путешествуя от села к селу, преодолевая сотни километров, епископ в каждом приходе подробно знакомился с жителями и духовенством. В станице Становой Петропавловского уезда владыка долго беседовал с детьми местной школы, а затем, обратившись ко всему народу, сказал примерно следующее: «Чтобы жить по-Божьи, надо знать волю Божию, закон Христов, Его учение, а это можно узнать из святого Евангелия; поэтому необходимо, чтобы Евангелие было у всех, его надо читать, учить, надо помнить, что это слова Самого Господа нашего Иисуса Христа. В дни праздничные и воскресные не хорошо сидеть по домам и предаваться обычной суете и сутолоке. Один день в неделю надо отдавать для Бога, для спасения своей души и приходить в храм Божий для общей усердной молитвы. Чтобы молитва ваша была более воодушевленной, заводите общенародное пение, начинайте с известных вам молитв и постепенно достигните того, что будете петь всю всенощную и литургию. Любите святой храм, пойте все, не сидите в праздники по домам, посещайте церковь Божию, тогда «напитаете душу свою благочестием», как святые угодники. Ведите добрую жизнь, читайте Евангелие и другие добрые книги, например жития святых, и из них учитесь благочестию. Раньше книги были дороги, их в старину сами переписывали и читали, а теперь и книги дешевы, да усердия к чтению мало. Родители, читайте святые книги и детей к этому приучайте, особенно строго проводите день Божий — праздничный, «как день Господень». Вообще же будьте благочестивы как в праздники, так и в будние дни. Мне известно, что пьянство среди вас не привелось. Это очень хорошо, берегитесь и впредь от него. Весьма похвально ваше намерение устроить новый иконостас. Однако, заботясь о внешнем благоукрашении храма, не забывайте и внутреннего храма — своей души, украшайтесь набожностью и благоговением… Есть благоговейные люди, которые так себя ведут, как будто постоянно видят Бога, носят Его в сердце своем, на лице у них мир и спокойствие. К таковым Бог близок, и они близки к Нему. Эти благочестивцы подобны преподобному Серафиму Саровскому и другим угодникам Божиим, проводившим святую жизнь… вместо того чтобы «перемывать косточки другим» своим языком, как это часто бывает, беседуйте о святых, чтобы учиться доброму, а не худому».

В селе Севастопольское Петропавловского уезда владыка стал опрашивать детей. «Школьники отвечали неважно, почему в беседе владыка сказал: “Молитва — не урок, ее надо читать не тогда, когда кто-либо спрашивает, а всегда… Когда ты молишься, то беседуешь с Богом. Как же ты будешь просить Бога о чем-либо, если даже не хочешь знать молитв. Молитва — это первое, самое святое дело”. После ряда наставлений детям владыка обратился к народу: “Родители и все старшие, следите за детьми: пусть они не забывают молиться Богу, пусть знают молитвы — это дело не только школы, но и ваше. Если дети испортятся не по вашей вине, — Господь с вас не взыщет; если же дети будут вами воспитаны плохо, то дадите ответ за них Самому Господу. Легко выпрямить молодое деревце, трудно — дерево старое. Так и детей: как молодое дерево свободно можно погнуть куда угодно, так детям легко дать доброе или плохое направление. В детском возрасте хорошо прививать все доброе. Худо бывает, когда родители и пример худой подают, и не обращают внимания на детей; худо и тогда, если худого примера родители хотя и не дают, но и доброго тоже не сообщают. Ребята все от вас перенимают, и перенимают очень быстро: они со свежей душой, чистой, не запачканной житейской грязью. Зная это, и учите своих детей, чтобы не стыдно было Господу ответ дать за них… Если бы родители сами молились и любили молитву, то, конечно, и дети научились бы молитве; очевидно, вы и сами полениваетесь, и детей-то забываете. Бойтесь прогневать Бога. Все начинайте и оканчивайте молитвой к Господу и ходите по Его святой воле. Из святого Евангелия вы узнаете, как жить по-Божьи. Вот и читайте святое Евангелие, учитесь закону Божию, а время всегда найдется, если захотите быть истинными христианами. Будете поступать так, тогда и имя “христианин” не будет у вас напрасным, и крест Христов носить будете тоже не напрасно”».

В станице Пресногорьковской, «узнав, что казаки не озаботились отводом надлежащих зданий для школ, владыка пристыдил их: “Станица существует давно, а вы, казаки, до сих пор не думаете о том, чтобы детям вашим было удобно учиться. Стыдно, и стыдно вам, казакам, тем более что многие переселенцы опередили вас, — сказал владыка. — Видимся мы с вами нечасто, а и теперь вас собралось маловато. Значит, вообще вы ленитесь посещать храм. Если же вы таковы, то где дети ваши увидят добрый пример? Смотрите, чтобы дети ваши “не пошли еще хуже и не запечатали бы храм”. Крест Христов вы носите, а христианскую жизнь не показываете. Так жить нельзя. Такая жизнь походит на то, как если бы казак надел военные доспехи, а при нападении неприятеля струсил и побежал.

Вы называетесь христианами, а грехи одолевают, и вы малодушествуете, вместо того чтобы благочестием искупить их и к благочестию и детей приучить. В старину добрая мать, едва только ребенок начинает лепетать, вкладывала в его сердце святое, рассказывая ему о житиях святых. А теперь? Теперь дети только и знают то, что учат в школе, да и это, по нерадивости родителей, забывают за лето. У вас, например, две школы, но вы плохо заботитесь о них и детей начинаете учить поздно, даже с двенадцати лет. Какая уж тут забота, где тут говорить об усердии? Кроме этого до меня дошли слухи, что вы не хотите отапливать храм. Если это так будет, то знайте: храм ваш будет закрыт, вы будете приписаны к другому приходу и Господь вам не простит этого — Он тогда накажет вас… Подумайте о том, что жизнь наша начинается в храме в таинстве крещения и здесь же оканчивается, когда нас приносят за молитвой на вечное упокоение”».

В Омске владыка сразу же начал ту созидательную деятельность, которой он был всецело занят на других кафедрах, став помощником для всякого труждающегося в духе Христовом пастыря и грозным для всякого обманщика и лжеца, для пытающегося не трудиться, а лишь подольститься к начальству. Непримиримый к духу раболепства, обмана и угодничества перед ним, как перед начальником, но все чаще сталкиваясь с этими отвратительным явлением, владыка в конце концов обратился к духовенству Омской епархии с посланием, в котором писал: «Я желаю слышать и видеть чистую правду, как бы она ни была грустна. Не потерплю одного показывания товара лицом, бумажной деятельности, хвастливого расписывания несуществующих начинаний и дел, и от всякого о том готов выслушать слово правды, чтобы фальшивых людей выводить наружу. Но не потерплю и тех, кто вместо правды принесет ко мне наглую ложь на собрата, оклевещет его в надежде остаться нераскрытым, в предположении обольстить меня видом откровенности, прикрывающей низкое наушничанье. Такого я назову перед всей епархией лжецом, как назову хвастливым лжецом и того, кто обнаружен будет расписывающим и рассказывающим о несуществующих своих заслугах в пастырской деятельности. Того и другого буду строгому взысканию подвергать, вполне ими заслуженному…

Все это прошу духовенство епархии принять во всегдашнее внимание. Несказанно радуюсь всякой вашей инициативе в пастырском деле. Радуюсь, когда кто-либо приводит в исполнение мои указания и предложения или прямые распоряжения. Такого готов и на новые труды всячески воодушевлять и воодушевлять, желая, чтобы он не ослабел в начатом пути. Но противно для меня все, что делается только в угоду мне, а не по долгу пастырства, от радости воспользоваться добрым указанием… Но еще более противно, когда, подделываясь под тон начальства, спешат показать вид, что все веления его они и в жизнь уже проводят, и все так прекрасно и идет, как описано в предложении или распоряжении начальника; противно, когда такая деятельность бывает только на бумаге да на словах, а не на деле. Тем или иным путем это непременно обнаружится, а при обнаружении мною же и доказано будет. Тогда пусть всякий такой показной деятель знает, что он будет заклеймен, как хвастливый лжец, а не пастырь, искренне озабоченный своим деланием, хотя и ошибающийся, но посильно и усердно все старающийся сделать, что посодействует доброму его деланию. Лучше потише и полегче, если нет сил и умения, да пусть все будет на деле, чем крикливые успехи и даже не начатое дело, но умело показанное, как блестящий фейерверк».