Волчицы - Вольф Белов

— Да кто знает, скоро ли я их увижу. Я же, дядя Степа, здесь живу, в городе. Уж лет пятнадцать.

— Это столько лет ты здесь под боком и ни разу не навестил? — возмутился Строев.

Сиверцев виновато развел руками.

— Извини, дядя Степа, все как-то времени не было.

— А чего ж к нам решил перебраться? Аль ностальгия замучила по родным местам?

— Можно и так сказать. Работу я себе подыскал в леспромхозе. Буду лес возить. Я ведь шофер.

— Мог бы и у нас в колхозе пристроиться. Шофера и здесь нужны.

— Так ведь рыба ищет, где глубже, а человек… Сам знаешь, дядя Степа.

— И то верно. Ну а сам-то ты как? Женат уж, поди, давно?

— А как же! Жена у меня красавица. Вот сам увидишь, скоро сюда ее привезу. Будет у вас работать?

— И кем же?

— Учительница она у меня. С председателем я уже обо всем договорился и в школе тоже. До города далековато, а тут она ко мне поближе будет.

— Не затоскует жинка твоя здесь? Городские — они изнеженные.

Сиверцев рассмеялся.

— Да не городская она. Тоже из деревни, с Рязанщины. У нас в городе училась. Там и познакомились.

— Вот ведь, как жизнь устроена, — Строев покачал головой. — Оба родились в деревне, встретились в городе и снова в деревню. Ну, расскажи хоть, как вас судьба-то свела?

— Да рассказывать тут особенно и нечего. Съездил я после армии к родителям, а потом по всей стране колесил, все искал, где получше. В конце концов снова в наших краях оказался, осел в городе. Наталья моя в то время в институте там училась. Я как раз только на работу устроился, первый день за баранку сел. Проезжал утром мимо ее института, а она на учебу спешила, прямо под колеса сиганула. Чуть ее не переехал. Еле успел по тормозам дать да руль вывернуть. Столб снес, — Сиверцев улыбнулся, вспомнив прошлое. — Ох и ругался я тогда. А взглянул ей в глаза, дар речи потерял. Много я девчат видел, но такой красивой в жизни не встречал. Ну, что? Проводил ее до дверей института, а после занятий встретил. Так вот и познакомились. Уже пятнадцать лет вместе живем.

— Ну, это еще не срок, — сказал Строев. — Дети-то есть?

— Дочь Настя. Четырнадцать лет скоро будет.

— Совсем взрослая. Вот невеста будет моему Егорке. Это племяш мой, ровесник твоей дочки. Да я тебе уже говорил про него. Хороший парнишка, только вот судьба горемычная. Не шибко ласкова к нему жизнь.

— Что так?

— Сестру мою младшенькую помнишь, Василису? Это мать его. При родах померла. А отца Егоркиного лет пять назад волки задрали. Знатный он охотник был. Петр Балабанов. Да ты знал его, поди?

— Знал, конечно, — кивнул Сиверцев. — Жаль Петьку. Как же это его угораздило?

— Пошел он в одиночку на сохатого да, видно, споткнулся, упал как-то неудачно или еще что. В общем, как потом выяснили, ногу он сломал. Тут серые на него и налетели. Всего изорвали, только по берданке его и признали. У нас с Авдотьей детей нет, вот и забрали Егорку к себе. А теперь только он у меня и остался.

— Да, волков тут много, — задумчиво произнес Сиверцев.

— Не то слово, — с горечью усмехнулся Строев. — В наших краях, сам знаешь, их издавна великое множество было. Уж каждые пять лет их отстреливают, пальба стоит, как на фронте, ан нет, новые плодятся пуще прежнего. И людей-то уж не страшатся, иной раз ночью прямо в село заходят. Даже днем их на околице видят. А недавно появился здоровенный волчара, матерый. Я сам-то его не встречал, слыхал только. У него, говорят, уши рыжие. Так этот даже на птицеферму забрался. А прошлым летом на коз напал — ребятишки их пасли, перепугались насмерть. Часто люди с ним сталкиваются. Никого, говорят, не боится, но на людей пока ни разу не нападал. А все ж таки в одиночку никто в лес не ходит.

Мужчины еще раз опрокинули по стопке.

— Ты закусывай, закусывай, — сказал Строев, пододвигая к гостю тарелку с огурцами. — А ты чего возле дома торчал? Уж не жить ли там собрался?

— Угадал, дядя Степан.

— Да ты внутри-то был? Крыша в дырах, пол прогнил, в стенах щели, печь обвалилась. Все ваше семейство разъехалось, твои родители последними были. Как бабку схоронили, так и уехали, ты уж в армии был. С тех пор там никто и не жил. Сколь лет уж прошло.

— Да, дом, конечно, надо будет подремонтировать, — согласился Сиверцев. — Ничего, справимся. А первое время в леспромхозовской общаге поживем.

— Не смеши, Коля. Видел я их халупу. Там зимой в тулупах спят, а летом не знают, куда по ночам от комаров деться. Ты когда переезжать собираешься?

— Через три дня уже надо на работу выходить. А своих думаю в начале лета привезти, как учебный год закончится. В городе придется комнату в общежитии освобождать.

— Ну, вот что. Ты шибко-то не торопись. Жилплощадь в городе освободить успеешь. Я с председателем поговорю, мужиков соберу после посевной. За неделю дом твой подлатаем. Крышу перекроем, хотя бы первый этаж в порядок приведем, чтобы жить можно было. Печь я сам тебе переберу. А дальше уж своими силами со временем все подправишь.

— Да вроде неудобно как-то помощи просить. Не заслужил я таких почестей.

— Что ты опять заладил, неудобно да неудобно. С каких это пор таким скромником стал? Я ж не только о тебе, я о всей детворе нашей беспокоюсь. Учителей-то у нас шибко не хватает. Марья Федоровна не раз жаловалась. Помнишь ее? Учительша твоя ведь была. Директор сейчас.

— Да как не помнить! Я даже видел ее уже сегодня, разговаривал с нею.

— Ну вот, сам все должен понимать. Как жилье будет человеческое, так и у жинки твоей дела пойдут лучше. А иначе померзнет полгода да и плюнет на все, сбежит отсюда. Или, не ровен час, захворает она или дочка.

— А вот за это, дядя Степа, можно не переживать, — Сиверцев рассмеялся. — Здоровье у моей Натальи отменное, ни разу в жизни даже не чихнула. И дочка вся в нее.

— Раз на раз не приходится. Ну, стало быть, решено. Так все и сделаем. А потом можешь привозить своих.

Сиверцев взглянул на часы и встал из-за стола.

— Извини, дядя Степан, но мне пора. Я сюда на попутке добрался, сейчас этот парень обратно поедет, обещал подхватить меня у правления. Я еще заеду на неделе.

— Ну что ж, не буду тебя задерживать, коли так.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Каждый вечер Сиверцев возвращался из леспромхоза в свой старый дом, где к его появлению уже кипела работа. Стараниями Строева и колхозников, призванных им на помощь, дом все более обретал жилой вид. Второй этаж по-прежнему оставался заколочен, но крыша была перекрыта, стены проконопачены, а окна первого этажа сверкали новыми стеклами. Строев полностью перебрал печь и даже привез на колхозной лошадке воз дров. Кроме того, мужики восстановили забор.

Когда ремонт большей частью был закончен, Сиверцев на леспромхозовском грузовике отправился в город за семьей.

К назначенному сроку у дома собрались мужики, пришедшие помочь с разгрузкой. Ожидая новоселов, колхозники толпились у крыльца, переговариваясь меж собой.

— Дядя Степан, долго ждать-то? — спросил кто-то нетерпеливо.

Сидевший на крыльце Строев неспешно поднял голову, взглянул, прищурившись, на солнце и невозмутимо сказал:

— Жди себе. Чего торопиться? Скоро должны быть.

— Может, застряли где, — предположил тракторист Наскоков.

— Не должны, — возразил Строев. — Сейчас не распутица, дороги сухие. Не суетись, покури. Подождем, чай, не под дождем.

— Да чего там! — воскликнул рыжий Борька, известный на всю округу гармонист. — Ждать — не устать! Слышь, Василич, а угощение-то будет? Никола как-то эту тему не поднимал.

— А что, «спасибо» уже не в почете? — язвительно осведомился Строев.

— «Спасибо», сам знаешь, дядя Степан, в стакане не булькает и в карман его не положишь. Кроме того, людей уважить полагается — новоселье, все-таки, соседи теперь, как-никак. С ремонтом, опять же, помогали.

— Много ты напомогал, балабол, — усмехнулся Наскоков.

Борька не успел ответить. В калитку вбежал племянник Строева Егорка и крикнул:

— Едут!

Из-за поворота показался грузовик, груженный мебелью.

— Хорош курить, мужики, — скомандовал Строев, втоптав «беломорину» в землю. — За дело.

Едва машина развернулась и заехала во двор, кузовом к крыльцу, мужики открыли задний борт. Борька тут же забрался в кузов.

Из кабины выпрыгнул Сиверцев. Махнув мужикам, он обошел кабину и помог спуститься девочке и молодой красивой женщине. Поздоровавшись с колхозниками, Сиверцев представил им своих:

— Вот она, моя Наталья. А это Настя.

— Ну что ж, давай, хозяйка, показывай, куда что нести, — сказал Строев и полез вслед за Борькой в кузов.

Сиверцева улыбнулась и взглянула на мужа.

— Пусть Николай командует.

Мужчины принялись за работу. Шифоньер, диван, кровать и прочая мебель друг за другом перекочевывали из кузова в дом.