Сирийский марафон. Предтеча. Красная Поляна - Григорий Григорьевич Федорец

пули 5,45 УС. Прибор бесшумной стрельбы отработал штатно, поглотив и звук, и притушив дульное пламя.

— Ну, вроде дела наладились, — буркнул капитан и, переведя уоки-токи в режим передачи, скомандовал. — Группа, работаем захват! Носорог, готов?

— Усегда готов? — Николай в эфире возник тут же.

— Хоттабыч! Трехсотишь лишнего, но не безножешь.

— Командир! — неожиданно в наушнике возник голос Андрея. — Посмотри на скалу, что напротив. Снежный карниз на гребне.

— Вижу, — Кайда перевел оптику на гребень соседки.

— Могу попробовать микро лавину организовать? — напирал Чупа-Чупс.

— Хмм, — капитан проследил возможную траекторию падения снега. — А, пожалуй … Пробуй! Всем внимание!

— Принял, работаю, — Морозов не сдержался и озорно добавил. — Эскимо заказывали? Счас сделаем!

Пацан! — отпустив клавишу передачи рации, хмыкнул Александр. — Накрыть может и не накроет, но присыпит качественно.

Хлопка он не расслышал. Снаряд гранатомета шальным бесом рванул вверх по крутой траектории и влетел под переполненный снегом карниз. Секунда, вторая, взрыв.

— Жаль, не получилось, — разочарованно поцокал языком капитан и поднес уоки-токи к губам. — Что за …

Отложив рацию, он прильнул к биноклю. Снег на карнизе зримо просел. Даже сюда донесся сухой хруст, точно великан в чащобе забрел на хворост. Ещё и ещё хрустело.

— Бум, — первая плюха свалилась на склон и, зашелестев, покатилась вниз, набирая скорость.

— Бум, бум, бум, — кинулись в вдогонку зазевавшиеся подружки. В распадок хлынул поток тяжелого грохота и разбойничьего свиста. Зрелище завораживало. Александр, не моргая смотрел, как увеличиваясь в размерах, несется лавина. В голове крутились обрывки мыслей, образов и первобытного восторга.

— А, турок-то старуху с косой боится, — ухмыльнулся Александр. — Эвон, как рванул, дурашка. Лавина, считай судьба. Куда ты от неё …?

Они втроем копали с производительностью полукубового экскаватора. Лавина добралась до распадка, изрядно выдохнувшись и растратив на склоне основные силы. Но, пяток метров приберегла, накрыв бегущих.

— Нашел! — запыхавшись, крикнул Чупа-Чупс. — Чей туфля?

Александр, махнув Носорогу, чтобы продолжал копать, перебежал к лейтенанту. — Нога турка. Не хило крутануло янычара. Рой быстрей, не то задохнется и придется вместо «языка» тушку пингвина начальству предъявлять.

Прикинув расположение тела, офицеры ускорились и спустя полминуты откапали голову.

— Везунчик, — Андрей убирал ладонями в перчатках с физиономии турка снег. — Грамотно голову рукой прикрыл. Воздушный «карман» получился. Если б лежал мордой вниз, задохнулся.

— Мотай на ус, — Кайда, откапав плечи и вторую руку, аккуратно приподнял заживо погребенного. — Норм, дышит. Приводи в чувства шустренько. Пойду гляну чего там Микола нарыл.

Он вернулся скоро. Картина была в высшей степени гуманной. Морозов, подстелив под пятую точку турка собственный коврик, внимательно следил, как сын турецкоподданного птичьими глотками отхлебывал из термокружки кофе. Металлический термос стоял тут же. Андрей, взглянув на кислую физиономию капитана, разочарованно поджал нижнюю губу. Кошке ясно, из Носорога спасатель не случился.

— Оклемался, герр перший лейтенант? — Александр присел на корточки напротив турка. — Вякнешь, типа меня с кем-то спутали или прохожий странник, отдавлю гениталии.

— Зачем? — по-русски тот говорил практически без акцента.

— А, не зачем. Порыв души мятежной, — оскалился капитан. — Доган Озтюрк, первый лейтенант. Военная разведка, департамент «Восток». На кой в Россию приперся, а?

— Здесь Чечня, — вкрадчиво поправил Озтюрк, продолжая пить кофе.

— Дурак ты, а еще лейтенант. К тому же первый, — Александр брезгливо смотрел на турка. — По правильному вернуть тебя к попутчикам надо. Через часок-другой околеешь до хрустальности. В марте снег сойдет. Будете, как живые. Если волки не найдут.

— Вы профессионал, смысл воздух словами сотрясать? — дернул плечом Доган и поставил кружку на снег. — Я готов идти в плен.

— Какой плен, крендель? — откровенно ухмыльнулся Кайда. — Ты террорист. Со всеми вытекающими. А, с террористами разговор короткий. Увы, проза жизни.

— Пеленай его и двинули, — Александр посмотрел на небо, где серые тучи начинали выползать из-за вершин. — В горах день кастрированный, а нам ещё чапать и чапать.

Глава 2. «А, без нас, ребята, драка не начнётся …»

Александр придирчиво осмотрел импровизированную волокушу. На полог из влагостойкой ткани положили труп давешнего попутчика Догана. За люрексы в двух углах закрепили капроновый фал. Получилась своеобразная ручка:

— Очень даже. Дёшево, надежно и практично. Herr перший лейтенант чего с кислой харей, точно сосватанный? Кстати, у нищих слуг нет, впрягайся. Как говориться, любишь кататься — люби и когда на тебе поедут. Очень может быть что и верхом.

— Момент, хрен с Босфора, — Еремеев, подхватил фал. — Будь ласков, башку наклони. Ходил под хомутом? Нет? Ну, привыкай. В тюряге много нового познаешь. Ну, и себя покажешь. Только жопой к людям лучше не поворачивайся. Чревато.

Они возвращались прежней дорогой. Порядок движения поменяли на сто восемьдесят. Хоттабыч остался на сопке. Оптика SSG-08 позволяла уверенно напевать «мне с верху видно всё, ты так и знай». То, что караван ждали в окрестностях Тусхарой, аксиома. Стрельбу и шум лавины наверняка услышал «комитет по встрече». Кадровый турецкий разведчик в горах Чечни вещь редкая. А, на пороге две тысячи четырнадцатого — штучная.

В головном теперь шагал Чупа-Чупс. На предложение Еремеева махнуть не глядя «Печенег» на АК, Андрей, смерив взглядом, выдал про свою ношу, что не тянет. Николай в обиженного изображать не стал, фыркнув дружелюбно, проинформировал коллегу типа «было б предложено». Поймав взгляд Александра, пикировку прекратил.

Озтюрк слабаком не смотрелся. Упорно пёр обочиной, этакий герой картины товарища Репина «Бурлаки на Волге». Снег доходил выше щиколотки, зато волокуша с номерным грузом шла вполне сносно. Носорог, замыкавший процессию, выдал пару перлов на тему «труд даже из янычара сделает человека» и «у нас колхоз — дело добровольное: хочешь — вступай, не хочешь — пулю в лоб». Николай вознамерился развить тему трудотерапии, но Кайда, замедлив темп, оглянулся:

— Уймись, Макаренко. По сторонам бди, тут тебе не школьная «Зарница»!

Механический шум накатывался от Бечиги. Крутой склон буквально подскакивал в шести метрах от дороги справа и работал экраном, возвращая звуки. Сероватые сумерки пока таились в складках горы, тишком стекая вниз.

— Минут сорок и адье, — Александр покрутил головой и, сняв солнцезащитные очки со лба, сунул в потайной карман утепленной штормовки. — Будет впору стих вспоминать «куда ты ведешь нас, не видно не зги. Я сам заблудился …»

Утиная морда бронетранспортера вылезла на дорожный пригорок. Силуэт тридцатимиллиметровой пушки слегка плыл в сыром воздухе. БТР-82 коротко хрюкнул и, не останавливаясь и на миг, покатил на встречу. Его товарищ, повторив в точности маневр, поспешал следом. На броне первой машины красовался Морозов, устроившись, как и трое пограничников, на люках десантного отделения. Пушка боевого модуля, задранная вверх, смотрела влево.

— Наш пострел везде поспел, — одобрительно хмыкнул капитан, когда бронированная машина, промчалась мимо