Имя твоего дракона. Сказание о Тенебризе - Ингрид Солвей

Заметив, что их обнаружили, Страхи подняли такой грохот, шум и треск – впору было оглохнуть! И ничего в хаосе невозможно было разобрать или разглядеть!

Среди засохших растений и в проходах оранжереи загарцевали монстры Страхи. Огромные зеленые многоножки выползали из ящиков с погибшими деревцами Иллюзий. Склизкими медузами заполнились грядки с цветами Ожидания, среди трав Обещаний шипели варанозмеи. Кожа рептилий подрагивала, с шипением открывались пасти, обнажая острые язычки ледяного огня.

Арго сжался в комок и забился вглубь укрытия, когда существо, бывшее отцом, вскинуло руку, молниеносным движением очертило в воздухе какой-то знак, сыпануло из него светом в сторону Страхов – и рявкнуло:

– Синге, инге, виль, сой! Брысь, погань!

Шаровой молнией прокатился свет заклятия вдоль зала, фейерверком брызнул на Страхи, и погасли жуткие глазищи – просветлел потолок, пропуская свет лун.

Чуть позже Арго кое-как, на четвереньках, почти ничего не видя и не слыша от испуга, пробрался к входу на нижний этаж, а оттуда выбрался наружу, не замеченный отцом.

* * *

Мальчик встряхнул головой, приходя в себя и отгоняя видения. Потянулся, собираясь хорошенько разглядеть слиток. Но едва дотронулся до его прохладной поверхности пальцами, как между ними проскочила маленькая молния.

С тихим воплем Арго отдернул руку, осмотрел ладонь: ожога не было, – и проворчал:

– Ты чего, засранец, дерешься?

Внезапно длинные, покрытые землей черные нити, наросшие на слитке и напоминающие корни цветка, начали опутывать его руки и, переплетаясь, точно паутина, поднялись выше, к плечу.

– Ну что ты прилип ко мне, заклятый? – Арго чуть не задохнулся от паники и принялся рьяно сдирать с себя скользящие ростки, шепча прерывающимся голосом: – Фу! Отстань! Какая мерзость!

«Это мои к-о-р-н-и… ты оторвал меня от земли, теперь са-а-ам станешь моей землей!» – пронесся в голове мальчика голос слитка.

Арго оторопело плюхнулся в траву, решив, что от удара молнией начались галлюцинации. Пробормотал, задыхаясь от потрясения:

– Так вы и говорить умеете?

И получил в ответ:

«Заговоришь тут, когда опору из-под ног выбьют!»

Способность слитка разговаривать и слышать его мысли перепугала, но блеск металла и выгравированные на нем знаки сводили с ума, сжигая страх. Арго ощутил, как в груди у него что-то трепыхнулось и заурчало, и воспрял духом – будто получил от корней чудодейственную силу. Видно, слиток тоже почувствовал перемену в мальчике и ослабил хватку.

Корни повисли, извиваясь змеями. Арго положил его на тропинку, стряхнул с рук остатки земли и вытер ладони о комбинезон. Понизив голос до шепота, сказал вежливо:

– Простите… я не знал, что вы – живой.

«А какой я должен быть? Неживой, что ли?» – удивился тот.

Арго был совершенно сбит с толку и попытался припомнить хоть что-то о говорящих металлах из лекций учителя Шера. Но ничего толкового на ум не приходило – на уроках он большей частью мечтал о сражениях и победах вместо того, чтобы слушать. И сказал, тихо сам себя ненавидя за свое невежество и неученость:

– Ну да… то есть нет… ну конечно же да, или… Я не знаю, я всегда думал, что только мы, манамы, – живые!

«Что ты сказал? – воскликнул слиток срывающимся голосом: – О боги… И стоило мне просыпаться после пяти тысяч лет сна ради того, чтобы услышать подобное кощунство?»

Арго сидел тихо, ничего не понимая. Неужели слитку столько лет? Но откуда он взялся у отца? Пять тысяч лет… Ничего себе!

– А вы, вообще-то, кто? – наконец сообразил он спросить.

«Я тот, кто будет рожден в свете молний и грома и поможет победить Зверя Мары!»

– Зверя Мары? – переспросил, растерявшись, Арго.

«Что, испугался?»

– Ничего я не испугался… просто удивился!

«Да я же слышу по голосу, что испугался. Меня не проведешь!»

– Ерунда! Чего мне бояться? Зверь Мары – будущий хранитель нашего мира! Все ждут его прихода! И я хотел уйти в город, чтобы посмотреть на его рождение! – сказал Арго и покраснел от собственной лжи.

Он собирался сбежать из Лабиринта совсем по другой причине. А слиток как ни в чем не бывало продолжал:

«А ведомо ли тебе, что Зверь – хранитель Мертвого мира? У него голова змея, тело огнезверя, крылья птицы, хвост дракона…»

– Откуда вы знаете, как он выглядит? – изумился Арго. – Зверя никто и никогда не видел, он же еще не родился.

«Знаю, и всё тут… Какая разница, откуда? А также скажу, если Зверь пробудится, погибнет Тенебриз!»

– Неправда!

Арго почувствовал себя беспомощным, в который раз сожалея, что не слушал на уроках. Его знания о мире строились на рассказах Зоринго и найденышей – детей из приюта, живших у Одэли в таверне, в столице. Одэль и ее муж Трумм были лучшими друзьями родителей и учителя. Никто из них никогда не говорил подобные пугающие вещи о Звере Мары.

– Если вы сказали правду, – промолвил Арго после раздумий, – то наверняка найдется другой зверь, чтобы победить Зверя Мары!

«Да, такой зверь найдется, – согласился слиток, – зовется он „Ты сам“».

Мальчик прищурился – фиолетовый глаз почернел, а синий посветлел.

– Издеваетесь?

«Вовсе нет! „Ты сам“ – повседневное имя, на которое зверь откликается».

– Да кто вы такой, интересно, чтобы я вам верил? – возмутился Арго, принимая слова слитка за насмешку.

«Гм… верно, пока никто!» – вздохнул тот, и грани его заиграли многоцветьем.

– А напредсказывали-то – ой-ой-ой… – Арго попытался представить зверя, способного погубить мир.

Не получилось. Перед глазами стояла морда дракона Страха. Вот кто по-настоящему опасен для него. И вообще, какое ему дело до всего мира, когда он свой не смог защитить? Вот бы Зверя Мары найти и приручить, а потом натравить на дракона, когда тот снова заявится.

«Я вижу, ты принадлежишь клану тьмы», – заявил вдруг слиток.

– Ничего себе? Клану тьмы? Хо-хо-хо! – опешил Арго. – С какой стати! Нет, я вырос здесь, в Лабиринте, и принадлежу клану воды.

«Ты уверен?»

– Конечно, здесь живет моя семья… – на этих словах он замялся, не желая признаваться слитку в ночных открытиях. Кто знает, какую тайну волшебная вещица несет в себе? А если выдаст отцу?

«Тебе не удастся скрыть от меня мысли, – заметил слиток и успокоил: – Бояться меня не стоит. Я никогда не принадлежал Лофтину. У меня был другой хозяин… вернее – два. Так что говори без утайки. Разговор останется между нами».

– Ладно! – кивнул Арго. – В Лабиринте живем я, мой брат Зоринго и наши родители: Иль и Лофтин. А еще есть учитель – Шер. Он приходит к нам каждый день из Иртиды учить уму-разуму. В столице Шер снимает комнату в таверне у Одэли и Трумма.

«Странно…» – протянул слиток, точно разговаривая сам с собой.

– Что странно?

«Я думал, ты из клана тьмы – потому что явственно вижу облако за твоей спиной с оттенком фиолетового».

– Какое облако? – Арго оглянулся, невольно приходя в смятение. – Нет там ничего!

Слова слитка всколыхнули утихшие было мысли о драконе Страхе и ночном происшествии. Арго так надеялся, что толстое неповоротливое чудище не сможет пролезть через подвальное оконце и выбраться из оранжереи. Какое там! Подлюка разбил стекло и просочился струйками фиолетового тумана сквозь торчащие из рамы осколки! А потом пробрался за ним в спальню, где развалился на коврике у кровати, распевая ломающимся, как у подростка, голосом песни о своих победах и не давая уснуть.

Всю ночь пролежал Арго, закутавшись с головой в одеяло. Его трясло, морозило, но не было сил на то, чтобы встать и закрыть окно. Невольно вслушиваясь в вопли дракона, вспоминал вылазки в город и от всего сердца сожалел, что нарушил обещание, данное Шеру, – никогда и ни под каким предлогом не выходить в Иртиду одному!

А утром, когда они с Зоринго завтракали на веранде, брат сказал:

– Признайся родителям! Я уверен, отец знает о разбитом окне!

– Отвяжись! – посоветовал Арго, зыркнув на Лофтина, обсуждавшего что-то с Иль.

Отец был чем-то расстроен: обычно бледное лицо его раскраснелось. «Еще немного, и удар хватит», – струхнул Арго. Поспешно опустил взгляд в тарелку, опасаясь выдать себя.

А Зоринго, как нарочно, продолжал испытывать терпение брата, приговаривая вполголоса:

– Отец к тебе благоволил обычно… Уверен, что простит. Признайся!

Со стороны входа на веранду послышался издевательский смешок. Арго метнул в ту сторону разгневанный взгляд и густо покраснел. Оперевшись крыльями на деревянные поручни, в тени дерева-дома веселился дракон Страх – почему-то невидимый для других.

Тело чудища колыхалось от приступов смеха. Попыхивая огнем, Страх хихикал, потешался над Зоринго:

– Ну и мозгоклюй у тебя братец! Он всегда такой зануда? А хочешь, я его съем? Или нет… начну, пожалуй, с тебя! – Дракону, похоже, было весело.