На краю ледяной пустыни. Сказание о Тенебризе - Ингрид Солвей

На краю ледяной пустыни

Сказание о Тенебризе

Ингрид Солвей

Иллюстратор Мария Лукьянова

© Ингрид Солвей, 2017

© Мария Лукьянова, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4485-3713-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Из Легенд

«… Где-то во вселенной взрыв тёмной энергии пробил кожу Зверя-неба. Пол дворца едва заметно дрогнул, и задребезжали стёкла.

Имаджи прижала руки к груди, желая унять бег оглушающе забившегося сердца, и выглянула в окно. Прислушалась. Ни звука. Тишина. Но это была уже другая тишина. В лесах умолкли птицы – певуны ночные, а четыре луны, будто спугнутые волчьим воем овечки, сбились вместе.

Зверь-небо – хранитель небесных границ оцепенел; из звёзд начали просачиваться в Тенебриз невиданные прежде монстры. Тьма набирала силу. Всем существом Имаджи ощутила её приход.

На память богине пришли слова собственного предсказания:

«…И падёт Тьма на Тенебриз, и будет она длиться пять тысяч лет, а когда пробудится Зверь – погибнет мир.»

За окном полетел чёрный снег, и в стекло едва слышно заскребли коготки первого монстра.

– Госпожа… впустите меня…

Имаджи признала голос служанки Диз, пропавшей неделю назад. Богиня подалась к окну и с трудом приоткрыла разбухшую от дождей ставню. В спальню влетела маленькая химера – летучая мышь. Не попадая зуб на зуб от озноба, существо зашептало:

– Плохие новости. В подвалах дворца затаился Зверь. Он заколдовал меня…

– Тебе надо согреться! – Имаджи коснулась пальцами стылых крыльев летучей мыши. Впитывая в себя страхи запуганного существа, она шепнула что-то.

Волшебные Слова выжгли колдовство, возвращая прежний облик невольнице. Коготки исчезли, укороченное лицо летучей мыши вытянулось, голые крылья покрылись перьями, а сморщенное тело выровнялось, вытянулось и приняло человеческие формы. Это была крылатая зелигена – дух леса.

– Ваше пророчество о Звере сбылось, – сказала Диз.

– Нет, друг мой, оно еще не сбылось! – покачала головой Имаджи. – Тот, кто сотворил с тобой такое, не сам Зверь, а Чудовище, которое жаждет встречи с ним. Моё пророчество, ещё не судьба мира, а лишь увиденный мною кусочек неясного будущего.

– Вам надо бежать! – настаивала на своём Диз. – Дракон Сеан погиб, все ваши друзья в плену. Мне удалось спастись, но скоро Чудовище будет здесь!

– Да, Диз… я слышу тебя. Смерть и Тьма бродят рядом… но всё же мы опережаем их наступление на четыре луны. – Богиня указала на небо, где мерцали слабым светом фрагменты четырёх лун и разрасталась чужая – пятая, вбирая в себя их силу.

– Займёмся Изначальными… – попросила она служанку.

При мысли о них, беспомощных малышах, неспособных постоять за себя, Имаджи едва удержала слезы. Тьма не оставит камня на камне, пока не отыщет её наследников. Но она спасет детей! Даст им новые имена, другую жизнь и иную судьбу. Они будут менять миры, страны и города, пока крылья их не подрастут и эпоха Пятой Луны не иссякнет…

Диз и Имаджи проскользнули в спальню. В комнате было тепло – угли тлели в камине, мягкими бликами озаряя стоявшие рядами вдоль стены спальные места.

─ Мама! – Тихий голос вырвал Имаджи из размышлений. Дочь Ливия смотрела на нее в ожидании. Богиня потёрла захолодевшие вдруг руки, улыбнулась девочке, на сердце стало чуточку легче.

– Уже? – эхом отозвался старший сын Инрог. Он так и спал в одежде, предчувствуя события. Сев на постели, мальчик протяжно зевнул, протёр кулаками глаза и взъерошил белые волосы.

Имаджи обвела прощальным взглядом детей, желая запечатлеть в памяти этот миг. Жестом подозвала их и негромко сказала:

– Сейчас вы уйдёте тайным ходом к жрецам. Они знают, что делать…

– А если мы не увидимся больше? – шепнула Ливия.

– Мы всё с вами уже обсудили… – голос Имаджи дрогнул. – Не время ворошить старое. Вы старшие, и я уверена, вы справитесь одни. У меня много дел… поспешите! – Она прикрыла глаза, чтобы не выдать страха за сына и дочь. Надо быть сильной за себя, за них, за всех, кого любит!

Когда дверь за старшими детьми закрылась, Имаджи склонилась над новорождённым сыном, чтобы подарить ему новое имя. Поправила кружевное покрывало, провела рукой по лицу малыша, желая запомнить его таким, какой он есть. Пусть ничего не ведаюшая кроха, но в будущем – упрямый, готовый сражаться с любой бедой, ведь он – сын дракона и никогда не сдастся.

Затем она перешла ко второй колыбели, в которой спал рыжекудрый мальчик, шепнула над ним:

– Я нарекаю тебя – Рикки. И да будет так, до рождения твоего хранителя.

В третьей колыбели спал маленький дриад. Богиня несколько коротких мгновений разглядывала спящее лицо сына, уже зная его судьбу. А потом пришла очередь малыша тролля и карлика.

Закончив таинство наречения, богиня взмахнула рукой и прищелкнула пальцами. Обронила, едва слышно:

– Неизбежность… Фар Тис…

Прозвучавшие слова потекли, источая жар. Окутали шлейфом тепла богиню, детей и Диз, всколыхнули воздух.

– Тайна откроется… – произнесла она почти беззвучно.

Из пустоты возникла руна: боковые грани её – гладкие и чёрные – перевиты зелёными ростками молодой лозы. Это была Руна Древа Мира – древа познания, созданная драконом Сеаном и наполненная дыханием жизни самой Имаджи.

– Слово верное отзовется…

Границы руны расширились, годичные кольца заиграли радужными сполохами, открывая проход вглубь нового мира и принимая беглецов. Туда, где тонкие слои из древнего света, едва различимые, перемежались с владениями более юного, нечетко обозначенного. Ложные полукольца направились во тьму и тупики чужих миров. Они будут защищать детей от преследователей, сбивать их со следа тысячи лет.

– Рождённые Тьмой и Светом придут…

Глава 1. Буря

Пять тысяч лет спустя

Хаски охрипли от лая и мчались, не разбирая пути. Чёрная птица, спугнувшая их, выплеснулась на дорогу. Она разрасталась, дразня, и скоро заполонила собою всё небо. На вершинах гор закрутились снежные вихри. А потом в долину Духов пришла неистовая буря.

Встречный ветер набрасывался на ребят, царапая лица, как наждачная бумага, трепал их одежду, находил в ней лазейки и проникал, казалось, под самую кожу.

На новом повороте Ирью вдавило в жёсткую спинку саней – с такой силой собаки рвались вперёд. Сидевшие рядом с ней подружка Миа, кузены Стейна и Артур посиневшими пальцами держались за поручни. Артур уже не кричал, а испуганно смотрел перед собой. В синих глазах его застыли льдинками слёзы. Ушанка слетела, вязаный шарфик беспомощно трепался на ветру.

Рикки – родной брат Ирьи, сидел впереди, на облучке. Он давно потерял шест управления и вцепился в сиденье, чтобы не вывалиться. Сани кидало из стороны в сторону на неровной дороге, из-под полозьев вылетали веера снежной пыли.

– Прыгайте! Спасайтесь! – крикнул вдруг Рикки.

Но Ирья тоже увидела, что собаки свернули на утёс. Там их всех ждала верная гибель – плато заканчивалось обрывом метров в сто! Никто не шелохнулся, да и сам Рикки не осмелился бы сигануть на такой скорости.

У края пропасти собаки стали как вкопанные – сани зацепились за камни, занесённые снегом. Ребят резко подкинуло вверх и раскидало в стороны. Чёрное пятно над утёсом сжалось, уменьшилось и обернулось птицей. Она сделала прощальный круг, что-то зло крикнула и растворилась в вечерней мгле.

Ирья влетела в сугроб и лежала в нём как в густой вате, вслушиваясь во внезапно наступившую тишину. Метель кружила, укутывая в свой саван, и сыпала, сыпала порошей, покрывая следы чужого преступления.

Рикки первым пришёл в себя, выполз из-под обломков саней, стряхнул налипший на лицо снег и в панике огляделся. Увидев сидевшую неподалёку подружку Миа, он с облегчением перевёл дух. Девочка, казалось, была погружена в себя и смотрела куда-то в небо. Рикки решил, что она в шоке. Подошёл, позвал её негромко:

– Ты как?

– Нормально!

Миа встряхнулась. Как заправский спасатель, она ухватила чей-то торчащий из сугроба синий войлочный ботинок и потянула на себя. Ботинок остался у неё в руках, а из снега показался полосатый носок с дыркой на большом пальце.

Рикки поспешил на помощь – вдвоём они вытянули из сугроба Артура. Тот плакал, сжимая в руках обломок грифа от гитары. Рикки осторожно смахнул с брата снежинки и пробормотал:

– Ну, ну… успокойся, Артур! Всё хорошо. Мы живы.

Из наметённой ветром снежной кучи послышалось пыхтение. Наружу, одна за другой, выбрались Ирья и её двоюродная сестра Стейна. Отплёвываясь от снега, Ирья повторяла: «Вот это скорость! Вот это гонка!»

Колючие снежинки слепили, падали за воротник, таяли и стекали тонкими струйками под куртку. Ирья комично отряхивалась – расставив руки в стороны, как птица крылья. Снежные хлопья продолжали накрывать её, и вскоре девочка поняла, какое глупое занятие – очищать себя от снега в снегопад.