Женщины. Разговор не о мужчинах - Ольгерта Харитонова

Сегодня мы проводим различие между детьми по половому признаку намного чаще, чем сто лет назад, когда дети обоих полов были одеты обычно в белое. Современная привязка цветов к определенному полу явно навязана культурными штампами, не оставляя места для мнения, что каждый пол развил свои собственные цветовые предпочтения. Сегодня голубой и розовый — полотипизированные цвета, розовый — для девочек, голубой — для мальчиков.

Доходит до «розовых кошмаров»: все книжки для девочек раскрашены в розовую гамму, одежда для девочек включает в себя обязательный розовый цвет, игрушки для девочек — это розовые пони, розовые барби, розовые принцессы, розовые пупсы, розовые слоны и розовые велосипеды.

В лего для девочек входят наборы про дом и семью, подружек и школу. Лего для мальчиков — это спорт, космос, наука, машины, различные профессии: пожарный, патрульный, строитель, химик, ветеринар, машинист… — и многое‑многое другое. Перед мальчиками в игрушках и играх открывается весь мир, перед девочками — всего лишь мир дома и семьи.

Если, конечно, родители не махнут рукой на навязываемые стереотипы и не начнут покупать дочери игрушки из секции магазина «Для мальчиков». Но и в этом случае остаются ограничения в книжках: ведь в большинстве книжных историй действующие главные герои — мальчики. Конечно, есть прекрасные книги про девочек: «Пеппи Длинныйчулок», «Полианна», повести Лидии Чарской, рассказы о Манюне. И все же… В основном книги пишутся мужчинами и о мужчинах… или о мальчиках. А девочкам остается роль спутниц и помощниц.

Нам со старшим братом родители выделили одну комнату в своей двухкомнатной хрущевке. Когда нас отправляли спать, мы еще долго лежали в темноте и разговаривали. Вернее говорил брат — он мечтал вслух: представлял себя то ковбоем, то индейцем, рыцарем или трубадуром, художником или пиратом и рассказывал о «своих» приключениях. А я слушала с безусловным интересом, и только одно беспокойство подтачивало мою заинтересованность: в фантазиях брата мне, девочке, места не было. Моя роль сводилась к восхищенной зрительнице, наблюдающей за героем‑мужчиной и всякий раз падающей в обморок от восторга перед его ловкостью, смелостью, отвагой, остроумием.

При всей любви к своим детям и старательном избегании вмешательства в воспитательный процесс родители тоже были проникнуты общественными стереотипами: какими должны расти девочки, а какими мальчики. И конечно, они не обошлись без «тыждевочка!». Я с детства усвоила императив: «Посмотри на брата и никогда так не делай!» Брат был старшим, и он был мальчиком. Он успевал попробовать себя во всех мальчишечьих хулиганствах, а я должна была оставаться девочкой: послушной, смирной, приветливой и тихой. За упреком «тыждевочка!» всегда следовало какое‑нибудь осуждение, ограничение, объяснение, почему мне нельзя делать то, что хочется, или надо делать то, чего не хочется. «Не бегай!», «не кричи!», «сиди смирно!», «по деревьям не лазай», «что ты вымазалась?!», «не дерись!», «с мальчишками в эти игры не играй!», «руками не маши!», «приведи себя в порядок!», «помогай маме!», «не груби старшим!», «будь скромной!»… Список можно продолжать и продолжать. И в конце каждого выражения — это самое «тыждевочка!».

При этом родители думают, что они воспитывают женщину, что будущая женщина должна быть такой, что это поможет ей в дальнейшей социализации. Но на самом деле этот окрик «тыждевочка!» удобен здесь и сейчас — он помогает удерживать юную леди в рамках и не причинять беспокойство окружающим. И ничего не надо объяснять. Как будто в магическом слове «девочка» уже заложены все смыслы. Впрочем, так оно и есть.

Социализация — процесс становления личности, усвоения образцов поведения, психологических установок, социальных норм и ценностей, знаний и навыков, позволяющих успешно вписаться в общество. Человеку это необходимо, так как он существо социальное, а не только биологическое. Первоначально социализация происходит в семье, в детском садике, в других детских учреждениях. В дальнейшем основой социализации становится школа. Именно в процессе социализации мы становимся женщинами или мужчинами.

Сценарий «Девочка» (его квинтэссенция — «Принцесса») предполагает обязательную роль послушной, милой, скромной, нежной, любящей, с внешностью принцессы из сказки, с манерами маленькой леди, с послушанием и ответственностью Аленушки, с сообразительностью и почтительностью Машеньки. И роль «Принца» в данном сценарии тоже предусмотрена, просто пока эти маленькие грязные и шумные мальчишки девочку дергают за косы, но потом они вырастут и преобразуются из разбойников в чинных принцев на «Лексусах». Девочка же сразу должна быть «Девочкой», у нее не предусмотрено время на похулиганить, побеситься, поиграть в разбойников. Девочка обязана играть в свое взрослое будущее: дети, кухня, дом.

Даже в школе, где девочки и мальчики сидят на одних и тех же уроках, слушают одних и тех же учителей, вместе занимаются внеклассной работой, отношение к ним различно. В мальчиках видят будущих деятелей, а в девочках матерей и «хранительниц домашнего очага». Помню, у нас в школе на уроках труда мальчишки занимались токарным делом, а мы шили фартуки‑юбки. Затем мы учились накрывать на стол, вести домашнее хозяйство, а мальчики разбирали автомат Калашникова. Знаю, что и сейчас продолжается это разделение в школе: на активных, выходящих в общественную жизнь мальчиков и на пассивных, домашних девочек.

Снежана Грибацкая:

(cosmo.ru/lifestyle/ society/pochemu‑zhenshchiny‑nenavidyatzhenshchin)

Мы до сих пор продолжаем калечить наших дочерей, загоняя их в рамки общепринятого «женского». «Ты же девочка!» — рефрен, который сопровождает ребенка женского пола всегда. Зачем тебе машинка? Куда ты полезла в юбке, вся попа наружу! Ты что — подралась с мальчиком?! Девочки таких слов не говорят! Вот девочки сидят, поиграй с ними. Все это произносится постоянно, но какой посыл на самом деле улавливает девочка? Откажись от своих желаний, стыдись своего тела, не смей защищать себя, не вздумай выражать негативные эмоции, забудь, что у тебя может быть свое видение мира и ситуации. Мы морально насилуем маленькую девочку и сами того не замечаем.

Почему это так? Потому что мы знаем, что она вырастет и станет женщиной. И ее жизнь ничем не будет отличаться от нашей, она окажется в том же самом патриархальном мире. Ей не нужно быть свободным человеком. Ей нужно быть женщиной, которая удобна мужчине, и тогда, возможно, ей перепадут всякие жизненные блага, а наше материнское сердце будет за нее спокойно. Сотни лет женщины в Китае ломали стопы своим дочерям, превращали их в инвалидов — и делали это из благих побуждений. Потому что только девушка с лотосовой ножкой могла рассчитывать на удачное замужество. Мы ломаем психику детей. Это так же больно, но мы этого старательно не замечаем. Потому что нам страшно.

Ольгерта:

А как же естественные мужские и женские роли/природа/предназначения? Мы и так равны, просто одни созданы для одного, другие — для другого.

Многие выросшие девочки так и остаются в этой ловушке стереотипов «тыждевочка!». Тихие, скромные, аккуратные, не позволяющие себе размашистых движений и ярких проявлений. Не потому, что им не хочется или не хотелось заявить о себе (есть же и такие женщины — от рождения расслабленные и пассивные, кстати, и мальчики такие есть), а потому, что выработали в себе привычку все сильные проявления сдерживать, а еще лучше — не чувствовать… Этакие «спящие царевны», скучающие о другой жизни, но неспособные ее достичь… Неспособные не от рождения, а в силу воспитания.

Люди — существа биологические: мы обладаем телом, и жизнь тела протекает в согласии с природными закономерностями. Но при этом, в отличие от животных, мы существуем в обществе, и наша социальность также накладывает отпечаток на нашу телесную жизнь. Толстые, худые, астеничные, с бульдожьей хваткой, блондинки, рыжие, чернокожие, голубоглазые, лысые и густошерстные — все это характеристики нашей телесности, но при этом все они нагружены оценкой, а оценочные суждения выносит уже социум. «У природы нет плохой погоды…», природа не оценивает. Что‑то к жизни более приспособлено, что‑то менее, но это никак не соотносится с морально‑нравственной оценкой. «Блонд» — это просто цвет волос. Палевый ретривер в глазах других лабрадоров смотрится ничуть не более сексуально, чем черный. Думаю, анекдоты о блондинках приводить не сто́ит — их все знают, а мы не ставим своей задачей воспроизводить псевдошуточки, высмеивающие женщин. Блондинка — это женщина со светлыми волосами… и только. Она может быть умной, глупой, сильной, как валькирия и слабой, как Офелия, высоконравственной, как святая Люсия и безнравственной, как Вавилонская блудница — все это характеризует ее как личность, но эти черты не заданы ее биологическим телом со светлыми волосами. И ее полом они тоже не заданы.