Очень Крайний Север. Восхождение - Валерий Лаврусь

Как раз к приезду Юрки поспели первые опыты промышленной эксплуатации подповерхностной радиолокации в сейсморазведке. К этой работе Славка (Ярослав) Серов и уже упомянутый Колька Колганов сделали из многослойной фанеры здоровенную антенную систему – сани. Ширина у них была такая, что полозья укладывались в колею вездехода. Предполагалось, что транспортировать её будут «гэт» или «газушка». Система задумывалась гибкой – под нагрузкой должна была гнуться и извиваться. Ярослав, как выпускник авиационного института, считал, что основа прочности авиации – в гибкости. И, исходя из этой аксиомы, крепил все важные узлы саней резинкой от трусов.

Нет, в целом антенная система, получилась серьёзная и заслуживала всяческого уважения… Там одних шурупов и эпоксидки ушло килограмма по два. А сколько пошло на неё мыслей… А сколько «огненной воды» – у-у-у-у!

С такой халабудой они втроём – Славка, Колька и Юрка – выехали в расположение четырнадцатой сейсмопартии Тюменской геофизической экспедиции. Основной их задачей стала выдача рекомендаций по глубине закладки тротиловых шашек. Сейсморазведка тогда была только взрывная. Рекомендации выдавались на основе данных лоцирования сейсмопрофилей, каждый из которых доходил до десятка километров в длину.

Работа была рассчитана на пару недель. Жили в вагончике.

Заметим: Юрка на полевые работы попал в первый раз. До этого весь его опыт полевика складывался из житья на Волге – в палатке летом, лыжных прогулок на полдня в самарской деревне и книжек Санина про Антарктиду.

Конечно, его экипировали: унты, тёплые штаны, водолазный свитер, полушубок, рукавицы. Ушанка – своя. Всё чин-чинарём. Хотя для Юрки такая одежда была внове, особенно унты – до этого он их видел только в кино про полярных лётчиков. Ну и погода его удивила: конец марта, а за бортом – минус двадцать пять!

Так как Юрка только приехал и ничегошеньки не умел, ему поручили самую простую, но ответственную работу. Он сидел в багажнике «гэта», отдельно от остального «экипажа» – Славки, Кольки и механика-водителя – с регистратором в руках и следил за его работой. Багажник был холодный, загружали Юрку туда во всём обмундировании, вручали регистратор и закрывали тентом, после чего он ничего за бортом уже не видел. Да и смотреть во время езды особо не на что. Вездеход на ходу поднимал облако снежной пыли, которая, кстати говоря, набивалась во все дыры, после прохождения профиля Юрку откапывали лопатой. Вот, такая у него теперь была творческая работа!

Лоцировали обычно часов по пять. Потом приезжали. Ели – готовили сами. Выводили данные с регистратора. Общались с главным геологом партии, выдавали рекомендации, намечали план работы на следующий день. Ужинали и ложились спать.

Представляете, ещё вчера Юрий Серов в чистенькой и наглаженной троечке ходил по тёплым этажам второго корпуса родного авиационного института, его окружали интеллигентные люди, – красивые и умные девочки, профессора и доценты интересовались его мнением – и сам он уже потихоньку собирал материал для диссертации. А теперь? А теперь рядом с ним дикие и грязные сейсмики, соляра, громыхающий вездеход, обмороженные уши, заусенцы на руках… и его никому на хрен ненужное мнение: ибо он ничего не знает и не понимает. Куда интереснее выслушать рассказ пьяного буровика, который разбуривает профили под закладку зарядов. Такая метаморфоза. Но… «Бачили очі, що купували!»

Прошла неделя. Юрка даже как-то стал привыкать к работе и уже пытался вникать в процессы вывода информации, а вечерами с любопытством прислушивался к разглагольствованиям Колганова. Колька был Настоящим Геологом и в жанре демагогических разглагольствований начитывал братьям курс геоморфологии. В общем, вживался Юрка.

Это случилось на восьмой день их пребывания.

Есть такое это, которое обязательно случается. И случается, как правило, в самый неподходящий момент. Оно и случилось.

Всё было как обычно – утро, завтрак, погрузка в вездеход, транспортировка антенной системы на крыше вездехода, разворачивание её в режим скольжения за вездеходом, загрузка Юрки в багажник, подключение системы, движение, лоцирование…

Всё пошло «не так» часа через полтора. Они уже заканчивали первый на сегодня профиль, когда кабели, соединявшие антенну и регистратор, стали вдруг натягиваться и дёргаться. Обычно при движении они свободно провисали. Юрка постучал в стенку кабины, но из-за грохота его никто не услышал. По времени, он прикинул, скоро остановка, и повторно стучать не стал. Только Юрка расслабился, послышался удар, и тут же рывком вырвало один из кабелей. Юрка грохнул в стенку так, что в этот раз его услышали сразу, – вездеход резко встал. Серов выглянул из-под тента – сани антенной системы одной лыжей налетели на пенёк, всю систему перекосило, порвало один из тянущих тросов, и оборвало кабель. Обрыв кабеля означал, что, придётся возвращаться на базу и всё перепаивать. Оценив ситуацию, Юрка выключил регистратор, снял его с себя и стал выбираться из багажника. Перебравшись через борт, глянул назад – снег был совсем рядом – и спрыгнул. И тут же утонул по грудь в снегу. «Ни фига себе!» – удивился он и стал разворачиваться, чтобы выползти к колее. В этот момент вездеход, чтобы освободить натяжение оставшегося троса и кабелей, стал сдавать назад. И сдавал он, зараза, со скоростью большей, чем полз Юрка, и, конечно, брюхом подмял парня.

Было ли Юрке страшно? Наверное, нет. Всё случилось быстро. Он даже толком не понял, что произошло? То есть – так-то всё понятно! Но неожиданно.

Юрка лежал, вдавленный в снег, а вездеход ещё некоторое время продолжал двигаться, потом встал. Юрка понимал, что ему как-то надо дать знать, что он здесь, под вездеходом, но ни крикнуть, ни пошевелиться не мог, даже вздохнуть толком не получалось. Прошла минута. И тут вездеход начал двигаться обратно, освобождая Юрку из снежного плена. Как только он съехал, Славка с Колькой подхватили Юрку под руки и принялись трясти, бесконечно спрашивая: «Ты как, нормально?»

Человек только что побывал под вездеходом, а они его трясут, чудаки!..

Всё у него было нормально, только сильно болела спина. Всем экипажем Юрку втащили в кабину и уложили на скамью, подстелив полушубок. Потом сели и закурили.

– Закурить-то дайте, гады! – голосом умирающего попросил Юрка.

Славка дрожащими руками достал из пачки сигарету, подкурил и сунул ему в рот:

– Ты на хрена из багажника вылез?

– Хотел сани оттянуть, – Юрка затянулся и выпустил дым.

– Э! – Колганов обычно так начинал обращение к людям. – Э! – в этот раз он обращался к механику-водителю. – Я тебе сразу крикнул: «Стой!»… А ты? Гля чего ехал, водила хренов?

– А чё я? Я встал, – у водителя, когда он затягивался, тоже мелко тряслись руки.

Колька потёр лицо руками и повернулся к Славке:

– У нас водка в вагончике есть?

– Была.

– Поехали!

– Сани погрузить надо, – Славка взял перчатки и стал их натягивать. – Ты как? – он смотрел на Юрку. – Твои тётки поубивают меня…

– Шутник, – кряхтя, Юрка попытался приподняться.

– Куда? – дёрнулся Славка. – Лежи!

– Отвали, Слав! Я что: и когда поедем, лежать буду? Мне так все позвонки вытрясет, – схватившись рукой за борт, Юрка подтянулся и сел.

– Ладно, пошли, – Славка с Николаем выбрались наружу. И увязая в снегу и матерясь, стали загружать сани на крышу.

Через пять минут они уже ехали на базу.

Той ночью Юрке приснился сон: лежит он, подвернув под себя ногу, в заснеженной долине, и ему не хватает воздуха. Казалось бы, ему ничто не мешает, но он задыхается и никак не может вдохнуть полной грудью. От этого внезапно накатившего удушья Юрка проснулся – здорово, видимо, его придавило.

Уже через день спина позволила ходить и даже работать, а ещё через неделю Юрка совсем забыл о ней. Впереди его ждала прорва полевых работ, и вездеходы в его северной жизни ещё не раз доставляли ему удовольствие общения с ними. То их нужно было вручную вытягивать из болота, вырубая полгектара леса. (Но это водитель-механик дурак, а вездеход ни в чём не виноват.) То у них на тридцатипятиградусном морозе обрывало «палец» в гусенице. И приходилось махать кувалдой, загоняя новый на место, поминутно меняясь с тем же Колгановым. На морозе быстро сбивается дыхание, и запросто можно получить воспаление лёгких. Но тут уж ничего не поделаешь: в тридцать пять и сталь становится хрупкой. То…

В общем, всякое было.

Но первый опыт общения с вездеходами Юрка не забудет никогда. Да и как тут забудешь, если нет-нет, да и прихватит поясницу – и только укол анальгина может привести в чувство.