Спасти Батыя! - Наталья Павлищева

Гуюк понял неявку своего врага правильно – Батый не собирался его признавать. Это грозило им обоим крупными неприятностями, вернее, просто гражданской войной внутри Монгольской империи. По мне так праздник души, пусть воюют, причем желательно до полного истребления друг дружки. Вятич и Невский считали по-другому, им, видите ли, нужен сильный Батый, чтобы Запад боялся союза монголов с Русью и не лез на новгородские земли. Обидней всего, что они так думали после Чудского озера.

Чтобы не случилось гражданской войны между двоюродными братьями-убийцами и чтобы не ослаб Батый, я тащилась в Каракорум с заданием отправить на тот свет Гуюка. Помочь мне в этом диверсионном задании должна сторонница Батыя, тетка обоих ханов Сорхахтани-беги. Она вдова младшего сына Чингисхана Толуя и мать Батыева приятеля Мунке. Эта самая тетя Сорхахтани славилась на всю Монголию своей разумностью и умением всех помирить и утихомирить. Почему ей не удавалось до сих пор сделать этого с Гуюком, неизвестно, но по замыслу Батыя одно мое появление в Каракоруме должно встряхнуть нерешительную Сорхахтани и привести Гуюка в обморочное состояние. Похоже, после моего «возрождения из мертвых» Батый считал меня способной на все. Временами я даже думала, не перестарались ли мы с Вятичем.

Конечно, туда отправиться бы Вятичу, но он после ранения на Чудском озере несколько лет был слеп и увидел солнце только в день моего отъезда. Вот и пришлось мужу оставаться с сынишкой, а мне тащиться на другой конец Евразии, чтобы окочурился Гуюк и был спасен Батый. Я не стала раскрывать свои истинные замыслы ни князю Александру Ярославичу, ни даже Вятичу. Обойдутся, не всегда стоит говорить мужчинам то, что придумала женщина… Вот когда все сделаю и вернусь, тогда и покаемся.

Если выживу, конечно, потому что Вятича, способного «переправить» меня обратно в Москву в момент гибели, как он это сделал когда-то под Сырной, рядом не будет. Ладно, сами справимся и погибать не будем. Я монголов била? Била. Шведов била. Рыцарей била. Мне ли Гуюка бояться? Правда, Вятич в последний день предупреждал, что опасней может оказаться не Гуюк, а его бабы. Но кому же справляться с бабами, как не бабе? Помнится, нечисть в заколдованном лесу страшно боялась Гугла и Яндекса? Найдем, чего боятся ханши, не может быть, чтобы не нашлось. Против женщины можно выпускать только женщину. А раз так, значит, вперед!

Вот я и тащусь, и конца этому не видно.

На седьмой день мне стало откровенно плохо.

От многих часов однообразного пребывания в седле болела спина и то, на чем сидят.

Весь репертуар был перепет, не только орать песни, но и просто мурлыкать их себе под нос надоело, степи, казалось, не будет конца. Путешествию тоже… Вокруг чужая земля, чужие люди, чужая речь…

Ну куда я лезу, куда?! Что мне снова не дает покоя? Какого черта я тащусь в эту даль, да еще и с риском для жизни?

Все люди как люди, живут себе спокойно, растят детей, одна я, как дура, мотаюсь по Евразии! То меня несет в Швецию, то на Чудское озеро… то теперь вон вообще к монголам в другой конец Евразии.

К физическим мучениям добавились моральные от понимания, что я взвалила на себя ношу, которую могу не вынести. Русь она спасет, видите ли! А Русь меня об этом просила? Даже князь Александр Ярославич не очень-то обрадовался такой помощнице. Кажется, единственное, о чем я не жалела – что вообще вернулась в тринадцатый век из своего двадцать первого. Все остальное, вроде героических поползновений в виде войны против Батыя или за него, казалось просто бредом самонадеянной девчонки.

Мне вдруг стало так тошно, что не передать словами. Где-то там далеко мои сын и муж, а я одна среди чужих людей посреди степи под защитой, от которой можно ожидать чего угодно. Что им стоит просто придушить меня на любом из переходов? Никто не спросит, чьи это кости растащили степные орлы. Может, так и произойдет? Сколько ни напрягала память, вспомнить о героических дамах, ездивших в Каракорум, не удалось, так была ли такая поездка вообще? Конечно, я не специалист и летописей не читала, но если бы была такая героиня, о ней обязательно было бы широко известно.

Вывод неутешительный, он мог свидетельствовать как о том, что я успешно и тайно выполню свою миссию, так и том, что меня укокошат по дороге в этот самый Каракорум, чтоб ему!

Но самым страшным было не опасение за собственную жизнь, не страх перед тем, что меня могут убить, а понимание, что увижу своих любимых людей очень нескоро. Если вообще увижу, потому что впереди месяцы долгого пути и неизвестность.

Хотелось плакать, сесть где-нибудь в сторонке и попросту поплакать. Но позволить себе этого я не могла. Степняки не любят выражения сильных чувств, а уж слабости тем более.

Я снова покосилась на своего переводчика. В ответ Карим осторожно заглянул мне в лицо (он делал это уже не в первый раз):

– Настя, ты словно спросить что-то хочешь?

Я хотела, я очень хотела у него спросить! До смерти хотелось поднести к нему, связанному, горячий утюг и поинтересоваться: «На кого работаешь, гад?!» Но утюга под рукой, ни горячего, ни холодного, не находилось, а без него, боюсь, Карим не стал бы отвечать, потому пришлось просто пожать плечами:

– Долго мы еще тащиться будем?

Конечно, Карим не понял, ему еще и переводчик с моего на древнерусский нужен.

– Долго еще ехать?

– Устала? Неудивительно, женщина столько времени в седле… Я говорил, что тебе верблюд нужен, на нем можно сидеть удобней. Монгольские знатные женщины ездят на верблюдах, медленно, но много легче. В Сарайджуке сменим тебе лошадь на верблюда…

Что?! Это он меня считает слабой? Да мне просто надоел этот однообразный пейзаж за окном! То есть вокруг, потому как никаких окон не имелось.

– Никаких верблюдов, мы поедем на лошадях, и так ползем еле-еле.

Это было правдой, мы двигались с караванной скоростью, ориентируясь на верблюдов, которые, как известно, особо не спешат, некуда.

– Когда там этот твой «джук»?

– Сарайджук завтра. Там отдохнешь.

Если бы он просто сказал «отдохнем», я бы не взбрыкнула, но Карим выделил меня, словно именно из-за меня придется отдыхать всему каравану. Конечно, я взвилась:

– Я не буду отдыхать, не требуется.

Взгляд Карима стал жестким:

– Ты не одна, люди должны отдохнуть, к тому же там придется продать лошадей и взять верблюдов.

– Как это, почему?

– Вятич почему-то требовал, чтобы мы шли через Самарканд, потому от Сарайджука после Сагыза мы пойдем очень тяжелым путем через пустыню, где колодцы редки и воды мало…

Чтоб мне это о чем-нибудь говорило! Но на всякий случай я важно кивнула, словно соглашаясь с мнением советника. Подозреваю, что если бы и не согласилась, мало кто послушал.