КОЖА.Коллекция рассказов - Александр Галиновский

Радуясь, что ему не пришлось показывать тетрадь, он поспешно спрятал ее в сумку. После этого достал учебник по истории, открыл на странице, где лежала закладка, и принялся читать: «В конце восемнадцатого века во Франции…».

Из школы он отправился в гараж, где уже все было готово. Два длинных бруска, две плоские доски, величиной в половину школьной парты, лист металла. Инструменты — лобзик, пила, рубанок и — главное! — точильный станок, были разложены на верстаке с хирургической прилежностью.

Первым делом Антон достал из сумки школьный учебник, открыл его на уже хорошо знакомой странице и перечитал абзац, выделенный красным: «В конце восемнадцатого века во Франции …». Дальше он знал наизусть. История, правда, его никогда не интересовала. Другое дело — картинки. На уроках Антон рассматривал красочные иллюстрации, медленно перелистывая страницу за страницей. Те, что ему нравились, он мог рассматривать часами, другие, что ему нравились меньше или не нравились вовсе, он разрисовывал ручкой, отчего учебник вскоре стал похож на записную книжку.

Именно так однажды он обнаружил и ЭТУ картинку.

Как только Антон увидел ее, дыхание у него перехватило, и весь остаток урока он просидел, уставившись в одну точку. Он впервые видел нечто подобное. Как это было просто! И гениально! С тех пор прошла целая неделя, но увиденное никак не шло у него из головы. «В конце восемнадцатого века во Франции …».

Сидя за верстаком, Антон перечитывал этот абзац снова и снова, пока от букв не начало рябить в глазах. Затем он встал, выбрал из своего арсенала рубанок и принялся за работу.

Все было готово через два часа и Антон решил позвонить брату. Штуку надо было испытать, а младший братец годился для этого как нельзя лучше. Целых пятнадцать минут он потратил на упрашивания, но мелкий никак не хотел отрываться от компьютера. Наконец после долгих препираний тот сдался.

Антон вновь сел за верстак и углубился в чтение.

— Смотри, какая штука.

— Ну и что это такое? — Братцу явно не понравилось, что его оторвали от любимой игры ради какой-то ерунды.

— Разве не видишь? Это я смастерил. Мелкий лишь равнодушно пожал плечами:

— Ну и на кой она нужна?

— Дурак ты! Это же супер-штука! Иди сюда, — Антон подтолкнул брата ближе, но тот повиновался с трудом. — Стань на колени.

— Это как?

— Идиот! — Антон сам опустился на колени перед штукой, — Вот так, видишь? — И положил голову в углубление. — Понял?

В этот момент под его весом конструкция пошатнулась и деревянные колышки, сдерживающие отточенное как бритва лезвие, сорвались. Антон не успел издать ни звука — его голова покатилась по полу.

Окинув сцену равнодушным взглядом, мелкий пожал плечами: и что здесь такого? Затем, переступив еще бьющееся в конвульсиях тело брата, подошел к верстаку и развернул книгу. Один абзац был выделен красным: «В конце восемнадцатого века во Франции была изобретена гильотина — орудие смертной казни, отсекающее голову осужденному. Во время буржуазной революции…»… и углубился в чтение.

Смерть добирается автобусом

— Знаком с ним? Андреев кивнул:

— Да. Учились вместе. В школе. Вновь и вновь он всматривался в черты знакомого

лица, пытаясь уловить что-нибудь узнаваемое, но натыкался на одни ссадины и ушибы, которым было не место на этом юношеском лице.

Парень лежал на спине, руки раскинуты в стороны. На рубашке в клеточку выступили широкие кровавые пятна, такие же были на коленках и под самым подбородком. Там, где шея соединялась с корпусом тела, наружу вылезла кость — Андреев не знал, какая именно — вроде бы ключица, а может и первое ребро.

— Виноват водитель, — прокомментировал собеседник, — Здесь поворот глухой, ничего не видать из-за деревьев.

Андреев отвлекся от трупа и посмотрел на ту сторону дороги, где работники ГАИ и милиционеры допрашивали водителя грузовика. На срезанном плоском капоте «Мерседеса» виднелись пятна крови. Спустя секунду взгляд Андреева самопроизвольно упал на лицо мертвеца. Да, они учились в школе — с пятого по десятый класс. Леня Марченко. Такой тихий, забитый был, с рыжей копной волос и темными веснушками, как на пережаренном блине. Помниться, всегда ходил в дурачках. Из плохой семьи, недалекий, плохо одевался. И всегда ездил на своем велике.

Сейчас покореженный велосипед лежал в пяти метрах на дороге.

«Он почти не изменился, — подумал Андреев, — Сколько лет прошло? Десять? Двенадцать»?

После школы они виделись всего один раз. Оба не посещали вечера встреч выпускников, но однажды столкнулись на улице. Бурной встречи не было. Они просто кивнули друг другу — Андреев спешил на работу, а Леня гнал на своем велосипеде. Что у него за страсть была такая к двухколесному транспорту?

Андреев встал. Его собеседник — старший лейтенант Будков, почтительно отошел в сторону.

— Скажи медикам, чтобы забирали тело. Нам здесь делать больше нечего.

— Хорошо.

Андреев пошел к машине. Какая вероятность того, что тебя вызовут на место автомобильной аварии, где погиб твой бывший одноклассник? Очень небольшая. Или, может быть, очень высокая, поскольку городок маленький? Он думал об этом, пока не дошел до машины. В отражении стекол были видны врачи в белых халатах, которые грузили изуродованный труп на носилки. Позже его отвезут в морг и определят в одну из холодильных камер. Вскрытия, понятно, не будет — причина смерти и так ясна.

Андреев попытался вспомнить, были ли у Марченко родственники. Кажется, он жил вдвоем с матерью, от кого-то уже после школы он слышал, что Леня так и не учился нигде, не женился и не обзавелся детьми. Он работал кем-то вроде курьера, гоняя на своем велике по городу. Это подтверждала и толстая сумка набитая рекламными проспектами, которую они обнаружили на месте происшествия.

Андреев мотнул головой, будто пытался выбросить дурные мысли из головы. Знал, ну и что с того? Мало ли кого я знаю в этом городе? А что, если они все погибнут как этот парень — что тогда? Если по каждому неудачнику в этой стране сокрушаться, можно очень быстро уйти на пенсию.

Садясь в машину, он твердо решил сегодня больше не вспоминать о происшествии.

С работы Андреев поехал прямо домой. Все равно до конца рабочего дня оставалось не больше часа. Дома он разулся, скинул с себя рубашку и стянул неудобные брюки, затем залез под душ. Бьющие в лицо и грудь струи горячей воды расслабляли. Андреев оставался в душе около получаса, предоставив воде возможность смывать с кожи грязь дня. Пальцы еще слишком хорошо помнили прикосновение к холодному трупу, а последовавшая за этим дрожь до сих пор бродила по телу.