Город белых паломников. Роман - Сергей Долженко

Наступили перемены. Бросила школу на девятом классе, устроилась официанткой, затем буфетчицей в ресторан, где и увидел ее Киоскер…

* * *

Нахлобучив газетную панамку на густые, коротко стриженые волосы, она снисходительно разглядывала пляжное общество.

Киоскер косил глаз на длинные гладкие бедра своей девочки, на ее полудетскую грудь, подтянутую купальником, и счастливо жмурился. Возможно, где-то внутри, он был влюблен.

– Пива, винца? – поинтересовался он, поигрывая миниатюрным ножом с наборной рукояткой.

– Сегодня дежурю, – ответила Наташа.

– Приду охранять, – живо сказал он.

– Ангел-хранитель нашелся, хотя бы раз морду кому-нибудь из-за меня набил, – усмехнулась девушка.

– А что, могу и сейчас. Кому? – насторожился он, мгновенно вспомнив случай, когда год назад Карп насильно увел ее к своему столику в ресторане. Карп командовал тогда подворотнями всего города и этот почти игрушечный ножик Киоскер готовил именно ему. Не успел. Властелин благополучно ушел в зону на вторую отсидку.

– Да так, шучу…

Мимо них к воде спускалась бригада изобретателей. Почтительно приветствовав влюбленных, ребята стали с ожесточением раздеваться. Они все еще не могли поверить в приговор знатоков, сбежавшихся на шум катастрофы, – заменить также раму и двигатель…

Стягивая брюки, Босс угрюмо пробормотал:

– Умеет жить наш шеф…

Остальные незаметно и завистливо, в который уже за лето раз, осматривали Наташу от панамки до пяток.

– Мужики, чего приуныли? – окликнул неудачников Киоскер.

– Все нормально, – тоскливо отвечали те.

Лан, временами жалевший нищую молодость, нашел у себя бутылочку того, что попроще, и пустил вниз по склону.

– Угощайтесь!

Лица компаньонов прояснились. Непринужденно оглядываясь, они разменяли вермут на троих. Игорь и Медынский смущенно отказались.

Блуждая взглядом среди цветных тел, мячиков и зонтов, Киоскер увидел красивого мальчика в белой рубашке и синим пиджаком в руках. Паренек вышагивал, как цапля, кромкой берега и с любопытством вертел головой. Лан мгновенно признал в нем дерзкого любителя театра.

«И этот здесь, – улыбнулся он. – Кто же он такой?»

Компаньоны, изрядно побаламутив холодную воду, предавались теперь солнечной ванне.

Витюнчик небрежно толкнул ногой Сперанского.

– Секи, твой друг идет, сын профессора.

Медынский с жалостью оценил фигуру приезжего:

– Тощий парень, слабоват.

Паша, остро переживая трагедию, в обсуждение не включился.

Тем временем Босс, занимая сигаретку у Киоскера, обратил внимание на его последние слова.

– Федор, ты не в курсе, кто этот щегол?

Сообразив, о ком идет речь, Босс пожал плечами.

– Незнаком… Обожди… кажется, новенький с нашего двора.

Лан немедленно предложил:

– Прощупай пацана, тебе же с ним общаться…

– Сделаем, – согласился тот, – все равно крестить надо.

Помахивая руками, вернулся к своим и присел на корточки.

– Кто со мной?

– Куда? – сонно встрепенулся Витюнчик.

– Новенького крестить. Он здесь.

Разомлевшие компаньоны слегка оживились и начали обуваться. К тому же пляж становился нестерпимо однообразен.

– А ты, братан, пойдешь?

Паша с усилием поднялся.

– Втроем не справитесь? Ладно, иду.

– Ну, а ты? – насмешливо кивнул Игорю Босс.

Тот испуганно сжался.

Все понятливо и брезгливо улыбнулись.

– Потом разберемся, – сказал Федор I, и они пошли.

Приискав свободную пядь земли, Константин определился на плоском изъязвленном валуне.

«Нехорошо получилось с дядей, – досадовал он, – человек и так, поди, мучается, прячет свою любовь, а тут собственный племянник выскакивает и начинает дурачить – «Тетя Надя!».

Додумать он не успел, обрадовано заметив в нескольких шагах от себя дворовых ребят. Новознакомцы подошли и чересчур дружески обступили его.

– Что, земляк, отдыхаем?! – свободно воскликнул Федор I, попыхивая сигаретой. Едкий запах дешевого вина просачивался с дымом сквозь его великолепные зубы. Константин с недоумением уловил во всех плохо скрываемое напряжение.

– Надолго к нам ты? – двигаясь ближе, развязно спросил Витюнчик.

– Да, в училище собираюсь, – удивленный резкостью тона, ответил новичок.

– Слушай, земеля, – сказал Медынский, почесывая могучий затылок. – Креститься надо, а то в козлы запишем.

– Как это?

– Ну, каждый из нас пнет тебя пару раз в задницу, ты ставишь нам пузырь, и все дела!

– Что за гадость?! – поразился Константин.

Земляки выразительно и печально переглянулись. Федор I отступил, и Витюнчик вдарил… Голова Константина рванулась вбок от позорящего хлестка по губам.

– Вы что, серьезно? – Он с трудом выдохнул горький воздух…

– Да, – насмешливо отозвался Босс, легко развернулся, и верный удар свалил бы тугодума, да весь этот удар полетел в сияющую за плечом новичка пустоту, а следом и сам Федор I… Медынский решительно прыгнул вперед и тут же получил по голове так хорошо, будто штакетиной… Федор I силился подняться… Витюнчик в панике схватился за камень, поднять его не смог, заорал дурнинкой и побежал прочь. Паша, напрягшись, стоял как вкопанный…

Пляжный гул приутих и немедленно возобновился. Кое-где даже аплодировали, а Киоскер – тот страшно хохотал, когда крещение повернулось столь неожиданным образом.

…С каким стыдом бежал Константин с поля боя! «Ну, зачем же так, черти зеленые? Как про тюрьму рассказывают – новенький, получай оплеуху, знай свое место… И сам хорош. Ждал, пока треснут. Сразу бы объяснить, не лезьте, ребята, опасно! Как теперь с ними дружить… по кривой дорожке обегать начнут…»

Глава пятая

Ободренный интимным происшествием, дядя возлежал в поролоновом кресле и курил, стряхивая пепел на аккуратно выщипанную гроздь винограда. Томно округляя глаза, он наслаждался своими раздумьями. «Ириша, конечно, обходительнейшая женщина. Как она! Ну, просто жар, просто огонь какой-то!»

Он с пристрастием убрал остатки файф-о-клока, вынес пустую бутыль на площадку лестничной клетки этажом ниже, и насухо вытер столик. Рывком приподнимая дипломат, выронил его и тот изящно раскрылся, выпустив на ковер… десятки денежных пачек в новых банковских упаковках!

Тысячи свежих незапятнанных рублей, шипя, расползлись у его ног…

– Мать честная, Костюша, вот это номер! – Чувствуя, как в груди разливается холодное онемение, дядя присел и ткнул пальцем банкноты. Точно, рублики! Те самые, что обеспечиваются всем достоянием Государственного банка России!

Шепотом высказывая ряд непечатных выражений, пересчитал их. Вышла круглая цифра – десять тысяч.

«Подлец, вот подлец! – в величайшем волнении подумал Петр Васильевич. – Извинительный такой, порядочный, а ишь, чего выкинул!»

Беспокойно замерил комнату тяжелыми шагами. Осененный, встал. «Банда, не иначе. Уговорили, застращали. Передать там, как-то для них использовать… Что делается, а?»

Время отсчитало по копейке минуту, вторую, а Константина все не было. «Где этот стервец пропадает, неужто все на пляже?» Некстати вспомнилась дача в Садовом поселке у озера – ее прежний хозяин, требуя последние две тысячи, при встрече стал чаще жаловаться на крайне нищенский уровень жизни…

Дядя разозлился. «Какие-то бандюги могут раскидываться деньгами, как попало, а ты сдыхать должен в четырех стенах, вдали от природы. Я этим скотам покажу, как детей портить! Обойдутся!» – молниеносно решил он и, не колеблясь, сложил купюры в одну из секций зального гарнитура. «Пусть только коснутся племяша, головы пооткручиваю!» – свирепо решил он.

Запели соловьи.

С порога Константин весело и напрямик спросил:

– Теперь можно?

Загадочно играя голосом, дядя ответил:

– Давай-давай, проходи… Стой! Где взял деньги, говори быстро, ну?

Племянник замер и медленно опустил голову. Петр Васильевич приблизился и положил руки на плечи маленького заблудшего человека. Тот согнулся и плаксиво затянул:

– Мне грозили, но я все скажу-у, все…

Шмыгая носом, достал из внутреннего кармана пиджака не заклеенный конверт. Дядюшка величественно принял бумагу и зачитал ее, с трудом вникая в текст. Сноха сообщала, что посылает с сыном часть суммы, вырученной за проданный дом, и просит использовать ее для Константина постепенно и как можно рациональнее. «Целую Наденьку, простите за навязанное беспокойство, но так, после всего случившегося, будет лучше».

– А кто тебе губу разбил? – упавшим голосом спросил он.

– На пляже, – не моргнув, ответил племянник.

Дядя покорно, как выдоенная корова, преклонил главу. За один миг приобрести и потерять десять тысяч – этого не вынесли даже шахтерские нервы!

Константин тут же повис на его шее.

– Не обижайтесь, пожалуйста! Вы на меня напустились так, что мне ничего не оставалось, как подыграть вам… Я к этому в театре привык, у нас здорово было насчет розыгрышей – ни одна репетиция без них не обходилась.