Тропы. Выбор за тобой..? - Егор Баркарь

Когда они присели за барную стойку, Ниро сказал:

– Итак, давай уточним: ты – маленькая девочка, которая оказалась поздно ночью без присмотра родителей? Топталась на одном месте, пока к тебе не подошел незнакомец, который мог оказаться кем угодно, даже педофилом? Рассказала сказку про мишку, а потом зашла вместе с незнакомцем в бар, который находится в подвале жилого дома? И подскажи, каким это образом девочка могла поверить, что в месте, где заливаются алкоголем только взрослые дяди, могла потеряться любимая игрушка.

– В таких местах теряется и находится больше, чем ты себе можешь представить, воин света… даже души…

Ниро усмехнулся.

– Опаньки, твое настоящее лицо начинает постепенно проявляться. Значит, ты даже не будешь отрицать, что ты не человек. Могу догадаться, что ты и не… «воин света».

– Посмотри на меня, Ниро. Ты где-нибудь видел воинов, похожих на восьмилетних девочек с бантиком? Да и нет смысла разыгрывать эту пьесу дальше. У нас мало времени, так что быстрее заказывай себе виски, а мне возьми чаю.

Ниро оценил взглядом девочку. Улыбнувшись, он подозвал бармена и сделал заказ. Дождавшись, когда бармен отойдет, Энни сказала:

– И радуйся еще, что у тебя такая смазливая внешность. Будь ты лысеющим сорокалетним толстяком, люди бы поглядывали бы на тебя, как на педофила. А так ты смахиваешь на моего старшего брата.

– Не тебя мне нужно благодарить за внешность.

Энни усмехнулась после этих слов. Когда подошел бармен с чаем, оба замолчали. Он поставил чашку рядом с Энни, достал бутылку виски и стал наполнять стакан.

– Только много ему не наливайте, ему еще на работу, – сказала Энни.

– Понял. Кем работаешь? – спросил бармен.

– Да так… мусор вычищаю, – ответил Ниро.

– Скромничает, – сказала Энни. – Следит, чтобы плохие дяди и тети не делали людям ничего плохого.

– Коп что ли? – спросил бармен.

– Можно и так сказать, – ответил Ниро и выпил виски одним глотком. Затем жестом попросил бармена повторить.

– Что за работа? – спросил Ниро, когда бармен отошел.

– Нужно спасти жизнь одной девушке, – ответила Энни. – Ее родители скоро умрут, этого уже не изменить. А вот ее спасти ты еще можешь.

– И ты сейчас непременно мне скажешь, куда мне бежать и кого спасать, угадал? Да только с чего ты взяла, что я тебе поверю?

– А у тебя нет причин не доверять мне.

– Как и нет причин верить. Вот только почему ты сразу не сказала мне про это, когда я тебя встретил. Прошло много времени, я бы мог успеть спасти ее родителей, знаешь ли, если бы…

– Ты бы не поверил. Я выбрала наиболее быстрый способ тебя убедить…

– Наиболее быстрый? Только не говори, что ты… знала все возможные пути развития нашей встречи заранее. Не хочешь же ты сказать, что ты… Ты…?

Оракул? Нет, быть не может. Оракулы так не вмешиваются в нашу войну. А рука у тебя забинтована. Либо, чтобы скрыть отличительную татуировку, либо чтобы создать иллюзию ее наличия.

– Я – тот счастливый подарок, который является каждому лишь единожды. Я та, кто знает, где ты был вчера, где будешь завтра. Та, что знает, от чего умрет бармен, отчего умрешь ты. И еще – я та, кого ты никогда не сможешь заставить участвовать в своей охоте.

– Не потому ли, что эта охота должна быть на тебя?

Энни взяла лежавшие под рукой стики с сахаром и швырнула их в лицо Ниро.

– Должны случиться события, которые случатся. И уже поздно что-то менять. Так ты хочешь узнать адрес?

Энни отпила глоток чая, ожидая ответа от своего собеседника.

– Нет… – проговорил Ниро. – Нет, я не верю. Ты же не хочешь сказать, что ты оракул?

– Оракулы никогда не хотят говорить, что они – оракулы, ты же знаешь.

Энни не признала, что она оракул, как и не отрицала этого. А Ниро и не верил в это, по крайней мере, сначала.

Я знаю, кто такие оракулы. Это – моя работа, как охотника.

Оракулы уже давно не принимали чью-либо сторону. Они блуждают в этом мире как наблюдатели. Не спасают и не губят.

Они занимали сторону Света лишь в самом начале. Когда-то… когда Двуликий Бог и Бледная Богиня вели между собой нескончаемую войну, которая оказалась не такой уж и нескончаемой.

Воинов, что стояли на стороне Двуликого, позже в народе окрестили демонами. Оборотни, суккубы, ведьмы – все они славились кровожадностью, подлостью и хитростью.

Последователи же Бледной Богини не могли позволить себе пятнать свою честь. Отсюда и росли корни их вечных проигрышей в битвах. Так было, пока Бледная Богиня не даровала миру оракулов, которые знали все наперед. Силам «добра» стало легче предугадать действия своих соперников. Теперь они могли строить планы, заманивать демонов в ловушки. Силы сравнялись.

Но была и обратная сторона.

Однажды Боги увидели, во что превратился их мир. Люди, демоны и ангелы – все были лишены свободы. Они сражались, погибали и умирали только потому, что должны были это делать. Оракулы видели это. Тогда они обратились к Богам. Они просили их изменить природу всего существовавшего, на что никто из Богов пойти не мог, опасаясь предательства или хитрой игры со стороны своего соперника.

И тогда они даровали свободу всем своим созданиям. Они остановили войну, смысл и причину которой никто уже и не помнил.

Миллионы жизней обнаружили себя в тупике.

«Что теперь делать, если убивать и похищать души теперь не имеет смысла?» – задумались демоны.

«Как теперь убивать демонов, если они перестанут убивать и похищать души?» – задумались ангелы.

И лишь оракулы знали, что теперь всех ждет. И они… просто ушли, испарились. Они исчезли.

Теперь, они появлялись лишь тогда, когда считали это нужным. Они являлись то к людям, то к ангелам, то к демонам, и говорили им то, что должны были говорить. Они меняли их судьбы. Или не меняли… Только оракулы знают, что именно они делали. Как бы там ни было, они направляли в нужную сторону, когда иное существо теряло свой жизненный путь. Поэтому иные видят в них своих спасителей и считают, что они просто появляются там, где еще возможно что-то исправить.

По крайней мере, именно так они оправдывали свое предательство. Они могли помочь избавиться от всей нечисти раз и навсегда. Но вместо этого они скрывались, не желая совершить то, для чего были созданы. Я больше склоняюсь к версии, что оракулы задумали свою игру. Они собираются где-то вместе и придумывают свой ход истории так, как это выгодно им.

– Возвращаясь к вопросу, почему ты должен мне верить, – сказал Энни, не выдержав долгих раздумий Ниро, – и отвечая на твой следующий вопрос: «Почему я должен это сделать?», – спрошу: «Что тебе ненавистно больше всего, охотник? Чему ты посвятил свою жизнь?» Только не говори, мол, тому же, чему и каждый воин света: войне с демонами. Не ври, ведь мы оба знаем правду.

Ниро молчал, глядя на пустой стакан, а Энни все говорила:

– Да, твоя природа заставляет тебя ненавидеть их. Но если большинство из вас преследует лишь великую миссию Света, то тобой движет личный мотив. Так что же это? Или уместнее спросить: «Кто?» Чье существование не дает тебе покоя? Кто убил твоего отца в честной дуэли? Из-за кого ты так усердно охотишься в каждое полнолуние? Давай же, охотник, скажи, кто должен умереть, чтобы душа и сердце твои обрели покой?

Я никому не рассказывал…

– Ты никому не рассказывал…

Ты не могла знать….

– Имя…

Что же, Хочешь сыграть, давай сыграем…

– Имя, охотник!

– Аврелий… Что ты знаешь о нем?

Улыбка сошла с его лица уже давно. Упомянув его имя, Ниро почувствовал, как ёкнуло его сердце, будто его пронзили обжигающим кинжалом.

– Один из его псов отбился от стаи и сегодня он в этом городе. Хочешь выйти на Аврелия, тебе придется спасти девушку, и сделать ее одной из вас. Она не воин света, не демон, но человек, и поэтому только она выведет тебя на Аврелия. Она поможет тебе, если ты… сегодня поможешь ей. Ну так что, хочешь узнать адрес, охотник?

Оборотень-одиночка? Как тебя занесло так далеко от стаи? — размышлял Ниро, бегом преодолевая улицы.

Вы всегда охотитесь стаей.

Да, бывают случаи, когда кто-то отбивается, но чтобы в городе… Вы так боитесь быть обнаруженными, что уже долгие годы не появлялась в городах.

Мчась по улицам ночного города, что освещались только фонарями, Ниро преодолевал квартал за кварталом.

Кочевники.

Он свернул в темный переулок, чтобы выиграть хоть немного времени.

Постоянно перебираетесь своей стаей с места на место. А теперь… случилось сразу два редких случая одновременно? Оборотень отбился от стаи и забежал в город, и причем не на окраину, а так глубоко, в жилые районы… Это не может быть обычным совпадением.