Берлога для Уммки. Народный роман-игра «Золотой Уммка» - Александр Спиридонов

«Кажется, парад начинается», – усмехнулся Алекс и, кренясь под тяжестью собственной печатной продукции, направился вслед за остальными.

4

Немного побродив по выставке, Алекс понял, что ничего интересного для него на ней нет. Разве что пара стендов с оборудованием для мини-издательства. Разговорчивый парень, заметив проявленный интерес, обрушил целый дождь из цифр и сравнений в пользу всех этих навороченных штук, матово отсвечивающих под яркими осветителями. Тут же продемонстрировав уникальные возможности грызографа, цаплеров разной пробивной способности и закатав в пластик глюминатором свою визитную карточку, вручил ее Алексу. Покачав головой, тот отвалил в сторону: цены кусались. Да и в смету предстоящих расходов была заложена совсем другая аппаратура.

Медленно переходя от одного стенда к другому, Спиро наткнулся на небольшую выставку. Его внимание привлекла гуашь с изображением горящей свечи. Подписи не было. Долго вглядывался он в просто и лаконично решенную композицию. «Удивительно, даже не верится, что это сделал ребенок». С трудом ему удалось добиться от стоящего рядом со стендом представителя детской изостудии, что это работа двенадцатилетней девочки. Но фамилию ему так и не смогли назвать. «Вот так всегда – гении в тени».

Еще раз бросив взгляд на картину, Спиро подошел к небольшой толпе, окружившей подиум, украшенный цветочными корзинами. На нем выстроились ребятишки какого-то певчевского коллектива. На сигнал концертмейстера заросший до плеч буйной шевелюрой бородач нырнул в подсобку, и зазвучала бодрая песенка. Алекс внимательно вгляделся в юных певцов, старательно открывающих рты под управлением своего дирижера-руководителя. «И здесь „фанера“! С младых ногтей приучают имитировать деятельность». Потом на помосте появилось несколько джентльменов в строгих костюмах. Один из них оказался министром Образования Среднего Разума. Спиро не стал слушать приветственные речи. Взяв пару пончиков и бутылку «Колы-Лыка», он устроился за столиком небольшого кафе, рассматривая посетителей, знакомящихся с последними достижениями педагогической мысли.

Над пестрой толпой под самым потолком плавал воздушный шар с надписью «Школа-99». По залу бродил человек-бутерброд с рекламой фирмы «Опанасоник», две небольшие картонки были переброшены через голову. Для Алекса эти «гримасы капутализма» были пока в диковинку, хотя в Ханадыре вид бомжей, роющихся в мусорных баках, уже стал привычным зрелищем. Он вспомнил, как еще в Заливе жители сбегались посмотреть на первого нищего, просящего подаяние.

«Да, припрет, так и пойдешь тоже с котомкой… – размышлял Алекс. – Все красиво, замечательно: книги, оборудование, программы. А спроси любого школьника, хочет ли он быть учителем, и хорошо, если процентов пять дадут утвердительный ответ. Та же нищета. Нет, ребята, неладно что-то в детском королевстве…».

Обедали они в помещении Академии Педагогики. Трапезная – огромный зал с длинными столами и почему-то без стульев – находилась рядом с библиотекой, все стены, которой были заставлены высоченными шкафами, где за стеклом тянулись ряды старинных книг. Духовная пища соседствовала с пищей земной, но вкусить ее было дано не каждому – на корешках фолиантов названия были сплошь на иностранных языках.

Разделавшись с комплексным обедом походного типа, привезенным из гостиничного ресторана, участники разделились на группы. Семинары, входившие в заявленную программу, были четырех видов. Алекс выбрал тему «Ребенок и культура». Часа четыре длился обмен опытом, почти в самом конце выступил и Спиро, рассказав о работе их студии. Школьные газеты пошли по столам, вызывая бурю эмоций. Были даже аплодисменты. В заключение всех участников собрали в Овальном зале, дабы поблагодарить за активную работу и еще раз поздравить с победой. Алексу вручили диплом с факсимильной подписью Жоржа Саврасова и пластиковый пакет с набором книг. Фрау Лец дождалась своего часа и подарила десяток брошюр о Дворце организаторам конкурса. Но все равно немалое количество осталось.

«Не дотащу до гостиницы. По-моему, продажа брошюр на выставке была нулевая, как я и предполагал. А ведь зажуковали одну газету из эгвекитаунской серии и одну дворцовую!».

До гостиницы было недалеко, но по пути Спиро руку оттянул так, что за ужином не мог поднять стакан с соком. Пришлось это проделать двумя руками, что вызвало улыбки у соседей по столу. Пошутив по этому поводу, Алекс поинтересовался, откуда приехали их коллеги. Оказалось, что из Горелии. Разговорились о деталях получения гранта.

– Это не такое простое дело. Выиграть грант и получить деньги не одно и то же.

– Позвольте, как это? – обеспокоено спросила Лана Лец.

– Не забывайте, где мы живем. Бывает так, что деньги и не доходят до места назначения.

«Вот так штука, – подумал Спиро, – а ведь может случиться, что обломаться придется с бабками. Мало что ли беспредела?»

Беспредела хватало не только в Гроссии. Уже в номере, глядя на экран с пылающими городами булканской страны, бросившей вызов силам СТОНа (Северо-Танталтический Объединенный Натиск), Алекс со смешанным чувством думал о Югосолии. Братья-соляне, которые, как и большая часть населения Гроссии, исповедовали одну веру, сцепились с братьями-сольманами в Закосии. Те призвали на помощь вооруженные силы Натиска. На чьей стороне правда – понять было трудно, но на чьей сила – ясно. Берсы были одиноки в этой неравной борьбе. Гроссия, будучи уже не в состоянии, как прежде, диктовать миру свои условия, делала вид, что это ее мало касается. Правда, находились горячие головы, требовавшие оказать военную помощь, вплоть до развертывания в Эгегейском море флотилии ракетоносцев с дурановыми боеголовками. Хуже всего было то, что начавшийся процесс всемирного разоружения застопорился. Поняв, что мерсиане вмешиваться во внутренние дела Мли не собираются и речь о мировом диктате, а тем более о порабощении не идет, правительства государств постепенно сползали в привычное русло выяснения отношений по типу: «А ты кто такой?».

«Паны дерутся, а у хлопцев чубы трещат. Сплошная проституция эта политика».

Вдруг раздался стук. На пороге стояла накрашенная бабища. Увидев Спиро, она сделала попытку пройти в номер, но Алекс загородил проход. Незваная гостья помахала рукой:

– Массаж.

– Что? Не надо!

Спиро, наслышанный о жрицах любви, оставляющих доверчивых лохов без копенса, не имел никакого желания повторять печальный опыт Майкла Рача. Видя, что клиент срывается, «массажистка» добавила шепотом:

– Недорого!

– Нет!

Захлопнув дверь, Алекс завалился спать. Рано утром предстоял переезд в другую гостиницу.

Средь ночи раздался звонок по телефону.

– Девушку не хотите?

– Тьфу! Нет!

Утром Алекс позвонил в Представительство Чумландии, где по последним данным должен был подвизаться Мурк.

– Джу Мурк? Нет такого. Уже не работает.

5

Это был их последний завтрак в ресторане гостиницы «Гроссия». Часть конкурсантов уехала еще накануне. Оставшиеся должны были искать себе другое место: Фонд Саврасова оплатил только пять дней проживания. Фрау Лец договорилась об их временном поселении в бывшем общежитии Института Модернизации Учителей, переоборудованном в гостиницу.

Поедая омлет с помидорами, Алекс думал о том, как убедить своего шефа в необходимости оставить его до полного оформления документов на грант. Ему не хотелось возвращаться в Ханадырь с пустыми руками, мотаться туда-сюда было бы накладно. Но у директрисы были свои планы: надвигающийся юбилей Дворца и праздник двухсотлетия Пунша предполагалось ознаменовать целой серией памятных брошюр и буклетов. Что, естественно, взваливалось на плечи Спиро.

«Да и отдохнуть не мешало бы, сколько лет на материке не был, – задумчиво мешал ложечкой чай Алекс. – Имею я право на отпуск или нет? Черт с ним, с юбилеем, вернусь осенью и с аппаратурой».

– Извините, что помешал, но уж очень поговорить хотелось с представителями далекой Чумландии, – раздался густой бас.

Представители обернулись и увидели богатырского сложения бородача.

– Позвольте представиться, Дар Креч, биолог, грант номер ДК 034. Бывший ваш земляк, можно сказать, услышал о вас на вчерашнем закрытии и не смог удержаться.

Присев осторожно за стол, он улыбнулся широкой улыбкой.

– Как там пятый причал, стоит еще? Сколько лет прошло, а все как перед глазами. Лиман, тундра, снежники, антенны на сопках. Два года отбарабанил как-никак в ПВО. Сейчас в Нижнем Ньюбурге, в университете, кафедра молекулярной биологии.

Они разговорились. Фрау Лец особенно заинтересовал порядок и условия получения гранта.

Нижний, Нижний, что-то связано с этим городом. Что-то помимо его давней и неудачной попытки стать биофизиком. Ну, конечно! Ведь именно там открыт один из центров по изучению морских и речных млекопитающих, там ведутся работы над одомашниванием тюленей и тому подобной живности. Попытки получить потомство золотого тюленя, с тем чтобы наладить их разведение в пресных водоемах континентальной части материка. Алекс вспомнил, что у некоторых ученых, исследовавших памятный для него улов речных пиратов, на куртках красовалось слово «Н-Ньюбург».