Надо верить - Кэрри Томас

— Так же, как и ты — работа заполняет душевный вакуум. В конторе, как всегда, масса дел. Клиенты солидные, так что все нормально. Теперь еще и братец мой — Максимилиан — у меня работает.

— Я мало что понимаю в юриспруденции. Чем конкретно ты занимаешься?

— Я консультирую банки, различные компании по поводу правомерности их финансовых операций…

— Звучит впечатляюще.

— По крайней мере, заполняет пустоту моей жизни.

На какой-то момент опять воцарилась тишина. Затем Келли встала и вновь зажгла одну из свечей.

— Хоть бы дали электричество! Глупо, но ужасно хочется чаю.

— Это свойственно человеческой натуре: желать невозможное, — сказал Лоренс с внезапной горечью.

Келли почувствовала, как комок застрял у нее в горле: первый год вдовства явно дался Лоренсу нелегко.

Она снова села, глядя в напряженные мужественные черты его лица, которые едва угадывались в сумраке.

— Я понимаю, мы никогда не были душевно близки, но все же знакомы долгое время…

— Это ты всегда избегала меня, Келли!

— Мне казалось, что так лучше, чтобы не осложнять жизнь Джилл.

— О! Поверь мне, для Джилл жизнь была лишена бытовых сложностей. Единственное, чего ей всегда не хватало — это ребенка. Злая ирония судьбы: отказать ей именно в том, чего она хотела больше всего на свете!..

— Да, она ждала ребенка.

Он кивнул, его губы дрогнули.

— Странно, на самом деле. Двое нормальных здоровых людей поженились, и появление ребенка в семье — обычное явление! Но не в нашем случае. И хуже всего было то, что Джилл начала думать, будто обманула мои ожидания! Я не скрывал — я действительно хотел детей. И все еще хочу! Но я постоянно внушал Джилл, что люблю ее, независимо от того, есть ребенок или нет. Мы могли бы усыновить… — Лоренс провел дрожащей рукой по темным волосам. — Бедняжка! Это стало для нее навязчивой идеей — без конца глотать пригоршнями витамины, постоянно измерять температуру, чтобы выбрать благоприятный момент для зачатия… Она почти не могла разговаривать на другую тему, настаивала, чтобы мы занимались любовью только в определенные дни. — Он испуганно взглянул на Келли. — Прости, тебе, наверное, неприятно выслушивать все это?

— Я кое-что знаю от Джилл, — ответила она, не глядя на Лоренса. — Не из своего опыта, но мне известна эта методика: и витамин Е, и специальная диета… Может, я боюсь превратиться в такую же одержимую, как Джилл, и не могу решиться…

— Но ты ведь собиралась замуж за кого-то? Я только недавно узнал, что все расстроилось…

— Да. Не получилось. — Она пожала плечами. — Я не имею ничего против мужчин и, кажется, даже нравлюсь им… Но сейчас я наслаждаюсь, приходя домой и спрятавшись от всего мира. — Келли слегка улыбнулась. — Я воспитывалась в доме с явным преобладанием женщин, обожала отца и в своей теперешней жизни не вижу необходимости в присутствии мужчины.

— А секс? — напрямик спросил Лоренс.

— Секс? — Ее ресницы вспорхнули и тут же опустились. — О, да! В этом случае мужчина необходим. — Келли отвернулась, заливаясь краской. — Но если уж мы заговорили на эту тему, должна тебе признаться, что могу быть вполне счастлива и без сексуальных отношений.

— Счастлива?..

— Да, но тебе этого не понять — ты ведь мужчина!

Темные, слегка прищуренные глаза Лоренса впились в ее лицо.

— Ого, мне кажется, ты никогда не обращала на это внимания.

— Нет. Ты не прав! Ты как раз тот мужчина, которого нельзя не заметить. Но ты был… просто не в моем вкусе.

— Какая деликатность… и сейчас твоя позиция не изменилась?

Ах, если бы она не вдалбливала в свою несчастную голову, что это так, один нечаянный взгляд выдал бы ее мгновенно.

— Я давно не думала о тебе, — солгала Келли, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— По-моему, виной всему твоя проклятая честность, с которой я не смог совладать, — покачал головой Лоренс. — Это чертовски неприятно для мужского эго: сознавать, что ты не заслуживаешь женского внимания.

— Не скромничай, Лоренс. Я не поверю, что тебе не хватало женского внимания весь последний год: молодой вдовец, нуждающийся в утешении!..

— Как точно сказано, Келли! Вдовец! — подчеркнул он последнее слово. — Безутешный вдовец.

Наверное, это правда, грустно подумала Келли. После Джилл он скорее всего и подумать не мог о какой-то другой женщине.

— Но тебя наверняка приглашают на званые обеды в последнее время гораздо чаще, чем тогда?!

— Да, приглашают, — согласился он. — Но все эти церемонные посиделки невообразимо скучны, а холостяцкие забавы не по мне.

— Почему?

— Виновато мое старомодное воспитание. Я в трауре и стараюсь ни с кем не составлять пару даже за обеденным столом. Хотя я нормальный мужчина, Келли. Но я не хочу покупать секс, как не хочу нечаянно привязать к себе какую-нибудь милую девушку. Вдруг она решит, что у меня есть в отношении нее матримониальные планы?

Келли молча переваривала услышанное.

— Но ведь когда-нибудь ты женишься? — спросила она наконец.

— Кто знает! — Лоренс взглянул на часы. — Мне пора, но я не в восторге от мысли, что должен оставить тебя здесь одну, в темноте.

— Не беспокойся, это пустяки, — быстро сказала Келли, хотя ее вовсе не радовала перспектива провести в одиночестве ночь в пустом доме да еще без света. И она хотела бы, чтобы Лоренс задержался, но… совсем не из-за боязни темноты.

— Я предпочел бы подождать, пока дадут электричество, — упорствовал гость.

— И что же тебе мешает? — улыбнулась она. — Одно из преимуществ моего одиночества — делать то, что хочется…

Лоренс окинул ее долгим проницательным взглядом.

— А ты очень изменилась за последний год, Келли. Ты повзрослела.

— Что делать, жизнь не стоит на месте… От этого никуда не уйти.

— Я, наверное, неправильно выразился, — начал Лоренс, — но ты всегда выглядела моложе Джилл, хотя я знаю, что вы ровесницы.

— Я младше на год, если быть точной. Мы обе родились в сентябре, но с разницей в год. Джилл была самая старшая в классе, а я самая младшая.

— И самая умная, по мнению Джилл. Я получил исчерпывающие сведения о твоих оценках на экзаменах.

— Не знаю, как насчет «самой умной», но самая прямолинейная — это уж точно! У нас дома всегда было принято говорить что думаешь. В школе же меня все время одергивали — не рассуждай, прикуси язык, веди себя прилично и так далее… Джилл была совсем другой — прелестной, как картинка, любимицей учителей и соучеников, и всегда такой послушной — чистое золото!.. — Она замолчала, чувствуя, как странно перехватило горло.