Иди и не греши. Сборник (СИ) - Винниченко Игорь Александрович

— Ему верить-то можно? — спросил он на всякий случай.

— Никита Дмитриевич человек серьезный, — отвечала телефонистка.

— Он у нас партийным секретарем когда-то был, — добавила почтальонша. — А потому, заговаривается слегка. А в остальном, как заговорите с ним, так и ответит.

Великанов отправился искать дом Никиты Дмитриевича, бывшего партийного секретаря, а ныне пенсионера, который считал «Советскую Россию» единственной правдивой газетой в стране. Он предполагал, что беседовать с таким стариком будет легко.

Никита Дмитриевич сидел на скамеечке у калитки собственного дома и поглядывал вокруг с прищуром.

— Что же вы ушли? — укорил его подошедший Великанов. — Я ведь очень заинтересовался вашими словами.

— Так это вы ушли, — хмыкнул старик. — А я человек пожилой, мне лекарства вовремя принимать надо.

Великанов понимающе кивнул.

— Давление? — спросил он.

— Всякое, — отвечал старик не очень охотно.

— Да, — вздохнул Великанов. — Мать у меня тоже болеет. Нынче на лекарства у нее почти половина пенсии уходит. Довела страну демократия…

У старика сразу разгорелись глаза.

— И точно, что довела, — сказал он.

— Этот Шаронов тоже, — сказал Великанов. — Из «новых русских», чтоб их всех холера взяла. Обдирают народ, почем зря…

— Поймали его?

— Ушел, — вздохнул Великанов. — Если можете чем помочь, мы будем вам очень благодарны.

Старик помялся.

— Девка там была одна, — сказал он. — Не наша, не здешняя. Вроде как из монастыря.

Великанов кивнул, но спросил:

— А при чем тут девка эта?

— А при том, что Шаронов ваш ей какой-то толстый конверт передал, — сказал Никита Дмитриевич. — Пошушукались они об чем-то, он конверт ей и сунул, причем старался незаметно что бы… Вот так.

Великанов машинально потянул себя за мочку уха.

— Значит, девку эту вы не знаете? — спросил он.

— Не знаю, — подтвердил старик. — Говорила, из монастыря.

— Вам говорила?

— По телефону говорила, — сообщил старик.

— Ага, — сказал Великанов. — Ну, спасибо, дедушка… Без таких, как вы, нам бы куда труднее пришлось. Сами знаете, распустили народ…

— Да уж знаю, — вздохнул старик. — Газеты тоже читаем.

— Ну, доброго вам здоровья, — еще попрощался Великанов и поспешил назад, к почтовому отделению.

На берегу реки работал земснаряд, чистивший дно, и уже намыл целые горы песка. С одной стороны этот песок грузили экскаватором в самосвалы и увозили на строительные нужды, с другой стороны на песчаном берегу получился прекрасный пляж.

Джип подъехал сюда среди дня, когда и народу на пляже было немного, и экскаватор простаивал, потому что обед начался. Загороженные кучей песка от пляжных ребятишек, они решали вопрос о погребении Шаронова.

— Прекрасное место, — сказал Леня, водитель. — И копать несложно, и пока до этого края дойдут, месяц пройдет, не меньше. Пока суд да дело, земснаряд еще песку намоет, классная могила будет у жмурика.

— Опасно, — сказал Додик. — Выскочит сейчас какой-нибудь пацаненок, увидит нашу возню, начнет интересоваться…

— А мы Артурчика поставим на шухере, — сказал Леня.

Идея похоронить Шаронова в речном песке подкупала простотой, и потому колебания Додика продлились недолго. Артура послали смотреть, чтоб предупредить, если приблизится кто посторонний, и Леня с Додиком быстро вырыли в песке достаточную яму. Шаронова бросили туда и торопливо закопали.

— Земля ему пухом, — буркнул Леня, утирая пот.

— Чтоб он сдох, — проворчал Додик.

Потом они неспешно искупались, причем Артур даже принялся заигрывать с какими-то заезжими девушками, снимавшими домик в поселке, но развития их знакомство не получило, потому что Додик скомандовал подниматься, и они ушли.

Дело было сделано.

Телефонистка, проявившая немалое рвение в помощи органам правопорядка, быстро отыскала квитанцию, по которой оформлялся разговор Насти Романишиной с Нижнереченском.

— Вот, — сказала она, протягивая бумажку Великанову. — А она, что же, тоже из их?..

— А такая, вся из себя, недотрога, — пробурчала почтальонша.

— Мы не имеем никакой информации об ее участии в преступлении, — важно ответил Великанов. — Но она может стать важным свидетелем.

Он переписал в свой блокнот номер, по которому звонила Настя, и фамилию абонента.

— А про нее вы ничего не знаете?

— Я же говорю, из монастыря она, — сказала телефонистка. — Она и по телефону это говорила, и я потом спросила ее.

— Значит, я могу найти ее в монастыре? — поинтересовался Великанов с надеждой.

— По-моему, она уезжать собиралась, — засомневалась телефонистка.

— Ну да, уезжала она, — подтвердила почтальонша. — Только, может, не сегодня?..

— А вы не заметили, чтобы Шаронов ей чего-то передал? — спросил Великанов.

— Не заметила, — сказала телефонистка.

— Шушукались они чего-то, — подтвердила почтальонша. — Но чтоб чего-то передавать, это я не видела.

— Спасибо, — сказал Великанов с теплотой. — Я непременно укажу в рапорте о вашей помощи.

Телефонистка с почтальоншей сразу расцвели.

— Ой, да чего там, — засмущалась телефонистка.

— Вы тогда фамилии наши запишите, — подсказала почтальонша.

Великанов записал их фамилии, после чего вышел на улицу и достал из нагрудного кармана кожаной куртки переговорное устройство.

— Алло, Додик, вы где?

— Мы уже возвращаемся, — доложил Додик. — Все в порядке.

— Я на почте, — сказал Великанов. — Заезжайте, поедем искать одну бабу.

— Бабу? — оживился Додик. — А где искать?

— В монастыре, — хмыкнул Великанов.

Он услышал, как компания отозвалась на это дружным хохотом.

— Безбожники, — усмехнулся Великанов и добавил, — давайте побыстрее!

Уже минут через десять они подхватили босса и направились к местному монастырю, расположенному чуть в стороне. Прежде монастырь представлял собою настоящую крепость, огражденную высокой каменной стеной и окруженную искусственными прудами, в которых монахини выращивали жирных карпов, но за годы советской власти и стена разрушилась, и пруды превратились в мусорные ямы, так что нынче прежней красоты уже не было. Но ворота с надвратной церквушкой уже были восстановлены, так что когда компания Великанова подъехала, то им пришлось стучать в калитку.

Открыла старушка в подряснике с платком на голове.

— Чего вам, детки? — спросила она.

— Нам девушка нужна, — сказал Великанов. — Из ваших.

— Как зовут?

— Да в том-то и дело, что не знаем мы ее имени, — пожаловался Великанов. — Знаем только, что сегодня она была в селе, на почте, и разговаривала по телефону с Нижнереченском.

— А вы ей кто будете? — насторожилась вратарница.

— Мы из милиции, — сказал Великанов.

Старушка испуганно их оглядела, потом сказала:

— Постойте тут, я матушке-игуменье позвоню.

Пока она звонила, парни обсуждали свою первую встречу с монастырской жизнью.

— Я думал, тут молодые монахини, — сказал с сожалением Артур. — А тут дом престарелых какой-то.

— Наверное, и молодые есть, — сказал Великанов. — Сейчас многие на этом деле оттягиваются.

— У меня была одна такая, — хмыкнул Додик. — С крестиком на шее. Ух, что она со мной вытворяла, — он сладко улыбнулся. — Я потом говорю, а как же заповеди твои? А она отвечает: Бог простит, дескать.

— Да, — усмехнулся Артур. — В такой монастырь я бы и сам пошел.

Тут калитка вновь отворилась, и Великанов шагнул навстречу монахине.

— Что?

— Кто у вас старший? — спросила та.

— Я старший, — отвечал Великанов.

— Тогда ступай к матушке игуменье, — разрешила вратарница. — Она тебе все и ответит.

Великанов разузнал, где находится кабинет игуменьи, и направился прямо туда. Навстречу ему попадались монахини и послушницы, были среди них и молодые, и не очень. У одной молоденькой девчушки он даже остановился спросить, как идти дальше, хотя и сам уже разобрался, и та отвечала ему, так и не подняв на него глаз.