Конец света - Галина Голицына

Женька, приехавшая утешать и опекать меня, со знанием дела объяснила:

– Судьбу, говорят, и конём не объедешь. Значит, его, твоего героя, в Крыму нет, и небо уберегло тебя от зряшной поездки. А встретишь ты его здесь, в Киеве.

– Где это «здесь»? – скривилась я. – Что ли, по дискотекам я буду бегать со своим гипсом? Да мне вообще из квартиры выходить не велено. А в квартире его нет, сама посмотри: ни под кроватью, ни в шкафу, – нигде!

Вдруг Женьку осенило:

– Слушай, подруга, а кто тебя гипсовал?

Я поскучнела:

– Кто, кто… Конь в пальто. Нет, я тоже сначала размечталась: вот вхожу я в приёмный покой, а навстречу мне травматолог, юный и прекрасный, высокий и принцеобразный, длинные аристократические пальцы и взгляд с поволокой. Выходит он ко мне, смотрит в глаза и говорит сексуальным баритоном: «Ниночка, я ваш навеки!» – и падает к моим ногам. Мне даже в животе холодно стало от такой картины. Сижу, в общем, жду. Выходит ко мне травматолог…

– …женщина… – понимающе скривилась Женька.

– Нет, представь себе, мужчина. Очень пожилой и не очень трезвый. И что обидно, в глаза мне даже не заглянул, сразу за палец больной схватился. Чтобы не упасть, наверное. Я взвыла и лягнула его здоровой ногой по коленке. А он, представь, даже не обиделся. Пьяненько так засмеялся и говорит: «Ну, прыгайте в рентгенкабинет». Я с кушетки встала, а он тут же на неё присел полулёжа, покемарить решил. Ну, сделали мне рентген, наложили лонгету…

– Ногу-то хоть не перепутал? В таком-то состоянии…

– Медсестра гипс накладывала. Пожилая, трезвая, интеллигентная. В общем, там с жениховством полный пролёт…

Мы дружно закручинились.

Тут я хочу заметить в скобках, что Женька – редкая красавица. И что бы она ни делала, всё делает на редкость красиво. Даже кручинится так, что глаз не оторвёшь. Васнецовская Алёнушка, которая у ручья, облезла бы от зависти, если бы смогла увидеть, как красиво и печально печалится Женька.

Всё, что можно сказать хорошего о женщине, применимо к моей подруге. Рост у неё – модельный, стройностью соперничает с натянутой струной, формами – со скрипкой, волосы льются по плечам медно-золотистой волной, глаза – изумруды, губы – спелая вишня. Вот какова моя Женька! Когда она на своих умопомрачительных, бесконечной длины ногах и со своим роскошным бюстом наперевес шествует по улице, мало кому из встречных мужчин удаётся остаться в живых. Она их не просто разит наповал, она их ещё и зомбирует. Несчастные мужики немедленно делают разворот на месте и, подобно крысам из сказки, которые послушно шли за волшебной дудочкой, безвольно и бездумно бредут за ослепительной богиней. Те же, кому при встрече удаётся выжить (исключительно благодаря бдительным жёнам), потом долго вскрикивают по ночам и хватают воздух руками, пытаясь обнять ускользающий образ.

Да-а, всем наделил Господь Женечку, а вот умишком – обделил. Нет, она не то чтобы дурочка, но какая-то наивная, несообразительная и вообще – святая простота.

Была бы Женька поумнее да похитрее, сделала бы со своей внешностью умопомрачительную карьеру. Всем этим Клаудиям, Наоми и прочим Синди пришлось бы идти в разнорабочие, поскольку с Женькой им и рядом не стоять. Но Женька моя свихнулась на честности и порядочности. Говорит: по подиуму шастать и в объектив улыбаться за большие деньги – это дурь, блажь и сплошное иждивенчество. А человек должен работать, приносить пользу обществу и кормиться, жить то есть, исключительно плодами своего труда. И действительно, сама она – человек слова! – уж который год честно трудится элитной проституткой. Тем и живёт.

Со мной же всё обстоит иначе. Я невысокая, худенькая, невзрачненькая (вся красота досталась брату), да к тому же лентяйка редкая. Единственное моё достоинство – это природный ум и сообразительность. Причём зачастую соображать я вынуждена сразу и за себя, и «за того парня», например, за Женьку. Наверное, и вправду не может быть женщина одновременно и умной, и красивой, поэтому у нас с подругой получился такой симбиоз, где роли чётко расписаны: она – красивая, я – умная. А вместе мы – сила.

В общем, уехали все мои родственники отдыхать, а меня, полулежачую больную, оставили на попечение подружки. А поскольку подруга она преданная и испытанная, никому и в голову не пришло волноваться о моей судьбе.

Как я уже сказала, Женька порадовалась, что судьба уберегла меня от пустой, бессмысленной поездки, но как помочь мне, загипсованной, встретиться с суженым, она придумать не могла.

И тут я, чтобы отвлечь её от грустных мыслей, неожиданно для себя брякнула:

– Давай-ка лучше я тебя замуж выдам.

Женька сначала удивлённо моргнула, потом понимающе кивнула и молча сунула мне термометр.

Я возмутилась:

– И вовсе я не сошла с ума! И температуры у меня нет. А что, ведь идея-то неплоха! – Я вдохновлялась на ходу. – Красоты у тебя, конечно, ещё навалом, но возраст-то критический! При твоей профессии…

– При моей профессии вообще замуж выходить не принято!

– Ну, всегда что-то случается впервые… Я ведь из самых лучших побуждений хочу пристроить тебя в хорошие руки. Давай займёмся этим, не откладывая.

– Сейчас не могу, – как-то слишком быстро ответила она.

Я всё поняла и показала ей кулак:

– Клиенты твои обойдутся, не помрут. Тебе надо жизнь свою устраивать, дурочка несчастная!

– Нинка, милая, – она умоляюще сложила руки, – тут такой клиент на горизонте замаячил! Раз в жизни такое везение бывает.

– Из чистого золота, что ли, сделан?

– Да почти что. Точнее – из нефти. Шейх какой-то арабский приезжает. На древнерусские красоты ему вроде бы взглянуть захотелось!

– Нефть свою ему продать захотелось…

– И то правда, – легко согласилась Женька. – Только мне ведь это всё глубоко фиолетово: нефть или что там ещё. Главное – денежки-то у него немалые. Как бы это его уговорить со мной поделиться?

Женька смотрела на меня заискивающе, почти умоляюще. Ну вот, опять двадцать пять…

Я поджала губы:

– Генриетта, солнце моё, я что-то не пойму: кто из нас проститутка? – Женька скривилась. – Пардон, гейша…

– Ну, ты у нас, конечно, девушка честная и порядочная – не чета мне. Но ведь и умная – тоже не чета мне. Придумай, как бы половчее интуриста снять. Девчонки наши уже все роли расписали: кто в аэропорту его дожидается, кто у входа в отель встречает, кто у лифта «случайно» сталкивается.

– Нашла о чём волноваться! Да ведь равных тебе нет.

– В этот раз коллеги решили выступить против меня единым фронтом. Даже Зяма сказал, что шансов у меня – никаких. Девицы заявили ему, что если только сунусь к шейху, кислотой меня окатят с головы до ног. Если они так решительно настроены, представляю, какие деньги он с собой везёт, – мечтательно вздохнула она и даже облизнулась.

Зяма – это Женькин сутенёр. Вообще-то Женька свободный художник и работает по вдохновению. Клиентов себе выбирает исключительно по любви. К их деньгам. В работе никакой Зяма ей не указ. Однако он обеспечивает ей «крышу», и она ему за это что-то платит. Зяме, конечно, лестно, что сама Генриетта, королева из королев, числится среди «его девочек». Поэтому он особо не умничает, Женьке не докучает, чтобы, не дай Бог, не переметнулась к другому сутенёру. Но зато он в случае крайней необходимости выступает посредником между Женькой и остальными девицами, которые такую выдающуюся конкурентку, понятное дело, терпеть не могут. Женька их тоже не жалует, поэтому общается с ними в основном через Зяму. Таким образом, он у неё не столько сутенёр, сколько пресс-атташе.

– А вы уже точно знаете, когда он прилетит и где поселится?

– А как же! – улыбнулась Женька своей роскошной жемчужной улыбкой. – Мы же из гостиницы информацию получили.

– Ну, мало ли… Может, он прилетит другим рейсом… или вообще в другой день… или ещё какой сбой случится…

– Это вряд ли. Он ведь заказал апартаменты, культурную программу, трансфер «аэропорт-отель» и «отель-аэропорт». Там всё чётко.

– Ну так навязалась бы ему в переводчицы.

– Я пробовала. На это даже моего умишка хватило. Но там – всё глухо. Он едет со своими переводчиками. Так что проскочить в отель со свитой мне не удастся, а в одиночку – тем более. Подружки могут слово сдержать.

– Да-а, проблема…

И мы снова дружно пригорюнились.

– Слушай, Жека, – оживилась я. – А что, если тебе в его гарем затесаться? Лицо мануфактурой завесишь, никто и не признает!

– Он без гарема едет. Я узнавала. Свита состоит исключительно из мужеского полу.

– Он, часом, не «голубой»?

– Да вроде нет. Нормальный, говорят, мужик. Да, видно, не про нашу честь. Никогда мне до него не добраться! – обхватив свою царственную голову руками, в голос завыла она.

Я поняла, что дело тут уже не в деньгах, а в принципе, и назидательно изрекла:

– Никогда не говори «никогда». Я уже придумала выход. Однако попытка будет только одна, поэтому постарайся ничего не испортить.